Сказки были. сорок - сороков Бобёр и осёл

Хохлов Григорий

В старые, добрые времена

Жил-поживал, один бобёр.

Он часто работал до темна,

И был в работе лют и скор.

Работу всю на совесть делал.

И детишек так же воспитал.

Всё вокруг плотины строил:

А сколько, сам уже не знал.

Он и жилье благоустроил,

Всё комфорт там создавал.

Но с природою не спорил,

Уваженье к матери питал.

По науке чтобы бы жили:

Что бы отдыхали у воды.

Что бы жили - не тужили,

Никогда не ведали беды.

Если паводки начнутся,

Разом шлюзы открывал,

Воде давая разгуляться

И от беды зверей спасал.

Чтоб с засухой бороться,

Срочно шлюзы закрывал.

Глядь, воды и наберется,

Нужный уровень держал.

Превосходно звери жили,

Всех не зная тяжких бед

Вдоволь ели, сладко пили,

И веселились почём свет.

Тут осел уж расстарался,

Был тот знатный гулеван,

Всё любовью занимался,

Да бывал частенько пьян.

Чародей, любимец общий,

Был на свадьбах тамадой:

Лопоухий и очень тощий

Да с нескладной головой.

Что за знатная гулянка,

Без героя серого осла?

Это маленькая пьянка

Что осла - не припасла.

Как она преображалась,

Если там ушастый был:

Всею силой наливалась,

Ох, и чудеса осел творил!

Лил вино на сковородку,

Да цедил сквозь решето,

А потом всё в мясорубку,

Чтобы оборотов набрало.

Все задействованы были,

И мельтешило там от рук,

Все старались, подносили,

И все готовили свой трюк.

И бурлила кровь по жилам,

Да так, что являлись чудеса,

Возвращалась сила к хилым,

Да к некрасивым - красота.

Так любовью занимались,

Что не хватало всем ночи,

Со стыдобою расстались,

Млели, как калачи с печи.

И негой сладкою томились,

Да так, что рождалися ослы.

Зато вдоволь наслаждались,

Не зря добрались до любви.

А бобры все на плотине,

Снуют в работе дотемна,

Одна и та же, вся картина,

И всё также жизнь сложна.

Не для себя они старались,

Природы сохраняя красоту.

И, старой верою держались,

И терпели всю эту срамоту.

А мот осел как изгалялся,

Этот лопоухий басурман.

Над бобрами всё смеялся,

И ушами длинными мотал:

- Я бы повесился от скуки,

Ну не умеют бобры жить!

Ведь золотые у них руки,

И не стыдно так им жить!

По плотинам голый шлялся,

А с ослом и свита голышей.

И с ними пьяный напивался,

Всё тащился в серости своей.

Бобры к царю с обидой:

- Государь, мол, так и так,

Надоел осел со свитой,

Этот конченый дурак.

И проектик сразу новый:

Тут построить надо мост,

Тот и легкий, и дешевый,

Он красив и очень прост.

Он казну пополнит сразу,

И станет легче торговать.

И красивый он для глазу,

Может символом он стать.

Царь, конечно, понимает,

Но царю обидно за осла,

И у него шельмец гуляет.

И заметно радеет за царя.

Вот осел всё и построит,

Делами уважит он меня.

Пусть болтунам докажет,

Что все обижают его зря.

И ушел бобер понурый,

Трудно слушать мастаку.

Поневоле будешь хмурый,

Если всё почтенье дураку.

Он велел семье собраться,

И пойти всем в глухомань.

От позора чтобы скрыться,

Чтобы позабыл его тиран.

И про них никто не слышал:

Может, живы, а может, и нет.

Вот такой там казус вышел,

Но как всегда, виновных нет.

А мост тот не красивый,

Растянулся вдоль реки,

И стоит он, молчаливый,

Вот так и строят дураки:

Обрубить ослу бы руки,

Или, об сваю – головой.

Кто понял бы мои муки:

Какой тупица же, осел?

А осел, - плотины рушит,

Мот со зла ушел в разгул:

- И бобёр бы не построил!

Вот стервец куда загнул!

И до сих пор осел не понял,

В чем же состоит его вина:

По проекту мост он строил,

Мелочишка вся им учтена.

Ведь не сказано в проекте,

Что мосты строят поперек.

И иного тут нет решенья,

А ослу всё это невдомек!