Судьбы сюрпризы и капризы. Часть Третья
Часть Третья
Институт по численности внушительный. Около семисот человек научных работников и обслуживающего персонала. Соколов познакомился со всеми руководителями подразделений, а это двадцать лабораторий и отделов. Не был знаком только с одним начальником. Вера Павловна Корнеева - начальник отдела научно-технической информации и множительной техники. Она находилась в очередном отпуске.
Вера Павловна(ВП) появилась в институте за пять лет до прихода Соколова. Было общеизвестно, что на должность начальника ОНТИ её "рекомендовал" непосредственно Заместитель Начальника Технического управления Минстанкопрома. До этого она работала на ВДНХ в павильоне "Машиностроение" на выставке представляющей продукцию Минстанкопрома. Они познакомились на выставке больше десяти лет назад. Отношения производственные перешли в вялотекущий роман, продолжавшийся много лет. Квартиру для свиданий предоставляла подруга ВП по месту жительства.
О подробностях романа Соколов узнает позже из уст непосредственно Веры Павловны после того, как высокопоставленный любовник скоропостижно покинет этот свет. Сердечный приступ с летальным исходом произошел после категорического отказа Веры Павловны во встречах раз и навсегда. Трагический разрыв последовал вскоре после знакомства Соколова и Веры Павловны, когда между ними только - только пробежала искорка, которая переросла в пожар, сметающий всё на своем пути. Могла ли знать Вера Павловна, что ее долгоиграющий роман закончится обширным инфарктом? А что мы знаем про наше завтра?
Для женщины прошлого не существует разлюбила и стал ей чужой. Личная жизнь Веры не складывалась с ранней молодости. Вначале была бурная любовь с парнем из Ленинграда, с которым она познакомилась, будучи в гостях у своей тетки. Роман продолжался больше трех лет с бесконечными поездками в Питер и обратно и тихо сошел на нет.
Потом долгоиграющий роман и привязанность к человеку старше её на двадцать пять лет, который искренне любил её, делал дорогие подарки, продвигал по служебной лестнице и в конце отправил отдыхать в Зальцбург, что в Австрийских Альпах за свой счет и после этой поездки каприз судьбы с летальным исходом.
Спустя две недели после прихода в институт Соколова, перед обеденным перерывом открылась дверь кабинета Соколова, и на пороге нарисовалась молодая женщина, лет тридцати пяти.
Соколову в первое мгновение бросились в глаза, яркие женские губы на фоне загорелого лица и светлых глаз. Губы не были накрашены помадой было видно, что уста от природы имеют яркий и сочный цвет. Соколов с не поддельным интересом стал наблюдать за алыми губами, когда вошедшая женщина, энергично заговорила сразу от порога кабинета. У Соколова мелькнула коварная мыслишка: "Ах, какие губы! Не ах, какая женщина, а именно, ах, какие губы!" Это потом он разглядит, что перед ним женщина небольшого роста, с ухоженной прической, хорошо сложена, и что явно прячет большую грудь под стильный кожаный пиджачок. Соколов разглядел, что из - под густого загара видны румяные щеки с завлекательными ямочками. Она выделялась среди тех женщин института, с которыми он успел пообщаться или просто увидеть в коридорах института. Кольца бесперспективности на правом безымянном пальце нет, отметил про себя Соколов. Это обнадеживает.
- Здравствуйте, товарищ начальник, пришла представиться, меня зовут Корнеева Вера Павловна. Начальник ОНТИ.
- Здравствуйте, Соколов Лев Григорьевич, начальник ППО, рад познакомиться с такой интересной женщиной, где это Вас так знатно успело загореть? - с неподдельным интересом спросил Соколов.
- Вчера вернулась с отдыха. Отдыхала в Австрии, в Зальцбурге, каталась на горных лыжах в Альпах.
- У матросов нет вопросов к командиру корабля, - поразился Соколов, который дальше Прибалтики не выезжал.
Он предложил Вере Павловне присесть, выпить кофе и рассказать об интересном заграничном отдыхе, как загнивает беспечная Европа в экзотических альпийских лугах среди моря эдельвейсов, но ВП заторопилась, сославшись на уйму дел, накопившихся за ее отсутствие. Потом, потом.
К тому времени Соколов со своей женой не жил, но и не был в официальном разводе. Зимой обитал у своей любимой тетки в Тушино. Летом жил на квартире родителей, когда те уезжали на Подмосковную дачу. Некоторое время сожительствовал с женщиной старше на восемь лет, но у той пришел, из мест не столь отдаленных, непутевый сын, который заявил, что после лагерей он должен год отдыхать и не работать. Соколов выдал этому деятелю прямым текстом, что не собирается кормить двадцатипятилетнего дармоеда, за что получил только вскользь бутылкой по голове, успев увернуться. Скажи еще, спасибо, что живой, помянул Соколов Высоцкого. В тот же вечер собрал чемодан и перебрался к любимой с детства тетке в Тушино в двухкомнатную квартиру.
Тетка жила одна, её дочь Гета, обитала в центре Багдада со своим мужем - арабом, высокопоставленным чиновником и двумя мальчишками. Приезжала Гета в Москву один раз в год, когда у мужа случался отпуск. Отоваривалась в Кувейте по дешевке золотыми украшениями, магнитофонами и прочей аппаратурой, а в Москве сдавала в комиссионку, через свою мать или через сестру Соколова. Сам Соколов сразу предупредил, что не собирается светиться среди валютчиков, которые околачиваются около "комков" под пристальным вниманием чекистов с Лубянки.
Соколову хватало своих левых "книжных" дел, которыми он активно занимался на книжном рынке Москвы, зарабатывая там больше, чем на основной работе, чтобы содержать двоих детей. В узком кругу друзей Соколов шутил с долей правды:
- Всё, что есть на мне хорошего, я обязан книгам!
Одевался Соколов в элегантные костюмы из стран народной демократии, в пакистанские рубашки из чистого хлопка и в отечественные галстуки от фирменного магазина "Галстуки" в Столешниковым переулке. Обувь старался покупать чешскую фирмы "Батя", которую выбрасывали в ГУМе или ЦУМе. Короче, как денди Лондонский одет... Соколов всегда вспоминал директора Онуфриева и его слова к начальникам отделов и лабораторий:
- Вам повышенная заработная плата установлена для того, чтобы Вы всегда выглядели на порядок лучше своих подчиненных, а потому обязаны на работе появляться в дорогих костюмах, рубашках, галстуках и качественной обуви. Всегда помните, что Вы на виду, и с Вас берут пример!
Постепенно в институте Соколов стал обрастать знакомыми, с которыми можно было поговорить во время перекура. В своем кабинете Соколов не курил принципиально, хотя на столе держал оригинальную граненую пепельницу из ярко зеленого толстого стекла и раз в час выходил в коридор, где встречал в курилке таких же слабовольных мужиков.
Соколов курить начал поздно в девятнадцать лет, когда окончил Техническое училище номер шесть и пошел работать радиомонтажником на почтовый ящик. С тех пор регулярно бросал и снова начинал. Первый раз бросил в Армии и весь второй год не курил. Соколов готов был подписаться под каждым, словом известного выражения Марка Твена: "Нет ничего проще, чем бросить курить. Я сам бросал много раз!"
Вскоре Соколов понял, что светиться в коридоре с папиросой "Беломорканал" в зубах с зависимыми работниками негоже. Директору обязательно доложат, как проводит служебное время начальник ППО. На том же этаже находился кабинет заместителя директора по строительству Михаила Ивановича Кузина. Михаил Иванович седовласый мужчина лет пятидесяти, недавно приглашенный на работу. В институте было начато строительство нового корпуса, недалеко от станции метро "Рижская" для опытного производства, чтобы сделать прорыв в производстве синтетических алмазов на прессе огромной мощности, позволяющей создавать сверхвысокое давление.
Соколов стал заглядывать на перекуры к Кузину. Знакомство с ним было полезно и тем, что в его подчинении гараж с грузовыми и легковыми автомашинами. Вскоре подружились и стали делиться конфиденциальными новостями, которые становились известны только им. Захаживал на перекуры к ним и начальник отдела капитального строительства (ОКС) Эдик тридцатипятилетний молодой человек из энергичных людей с неперспективным "Пятым пунктом" в паспорте.
Эдик недавно приглашен Михаил Ивановичем во вновь созданный ОКС. Для строителя "Пятый пункт" скорее достоинство, как и в торговле. Как строитель Эдик опытный работник, окончил МИСИ, где больше пятидесяти процентов успешно учились с "Пятым пунктом" ограничений на прием не существовало, работал не один год прорабом на московских стройках. Был хорошо знаком Михаил Ивановичу. У Эдуарда по всей Москве связи с торговыми работниками. Мог достать, что угодно, хоть "черта с рогами".
В начале 80-х годов у него появился видеомагнитофон, о котором большинство москвичей просто не слышали. Мало того у него были первые зарубежные эротические фильмы и боевики с известными актерами. Где - то через полгода, когда троица успела сдружиться, выпив на троих не одну бутылку вина, Эдик пригласил новых друзей к себе домой. Жил он в центре Москвы, рядом с Белорусским вокзалом в сталинском доме.
У Эдика свой "Москвич", на котором он привез в обед друзей на просмотр озорных фильмов, которые дали на прокат его многочисленные друзья из обоймы "Ты мне, я тебе". Один из фильмов назывался в свободном переводе "Парни на горячих конях, с холодными головами" про полицейских на мотоциклах. В главной роли Аллен Делон. Фильм с погонями и откровенными любовными сценами в постели. Второй фильм, чисто эротический "Эммануэль". Под французское сухое красное вино три часа пролетели, как одно мгновение, оставив в головах красный туман и массу не заданных Эдику вопросов.
У Эдика к Соколову, как начальнику ППО свой практический интерес. При создании ОКСа утвердили численность и штатное расписание в министерстве. После прихода Эдика, развившего бурную строительную деятельность, возникла необходимость взять еще одного надежного человека в отдел капитального строительства. К директору с таким вопросом подходить, себе дороже.
- Вы ,где, уважаемый, были раньше, и каким местом думали,- был бы грозный ответ директора. Оставалась надежда на Соколова с его надежными связями в министерстве.
После того, как Соколову отвезли даром на дачу две машины старых окон с целыми стеклами и под ними полтора куба дефицитной половой доски ему пришлось идти навстречу Эдику и выбить дополнительную численность по городу Москве. Из больших окон отец Соколова соорудил две солидные теплицы для выращивания огурцов и помидор, а Соколов переложил пол на веранде. Действовал социалистический принцип отношений "Ты мне, я тебе". Теплицы верой и правдой служили долгие и долгие годы.
Дополнительную численность при налаженных связях и большом желании можно добиться в министерстве. Некоторые организации и предприятия не выбирали численность и с них её снимали, оставляя в резерве министерства и позже передавая нуждающимся. Но передавали далеко не всем, кто просил, а тому, кто заслужил доверие разными путями. Такое человеческое доверие Соколов заслужил. За несколько лет работы в системе, не забывал поздравить своего куратора в министерстве с праздниками и днем рождения, к тому же немногословный Соколов всегда элегантно одет и в модной обуви, начищенной до блеска и просто нравился женщинам.
Деловой Эдик знал, что у Соколова всегда в наличии есть спирт. Соколов не скрывал от своих новых друзей, что его ежемесячно снабжают спиртом завлабы и иногда они распивали после работы "огненную воду", чтобы не бегать в магазин и не тратить зря время. Такой порядок обеспечения спиртом начальника ППО был заведен до него и Соколов не собирался нарушать привычный порядок вещей. Порядок освобождает мысль! Эдик, стал пользоваться спиртом Соколова, беря в долг, чтобы расплатиться со строительными рабочими, когда нужно было ускорить строительный процесс, а спирт, как известно, очень мощный ускоритель. Иногда "забывал" отдавать, но Соколов не обращал на это внимания. Свои люди, сочтемся.
Проходили будничные день за днем. Соколов встречал Веру Павловну только на еженедельных производственных совещаниях, где Соколов председательствовал. Разглядывать кого - либо в большом зале заседаний было не возможно. Во время совещаний приходилось задавать вопросы, отвечать самому и сдерживать эмоции собравшихся, где каждый тянул одеяло на себя. Директор старался не вмешиваться сидел молча, делая пометки себе в блокнотик.
С директором отношения у Соколова складывались ровные, доброжелательные, переходящие в доверительные. По имеющейся у Соколова информации Ромашов был на хорошем счету в Минстанкопроме. Имел влиятельного покровителя в лице одного из Заместителей Министра. Однажды он разоткровенничался с Соколовом и рассказал о своем отдыхе в Доме отдыха "Вороново". Там отдыхали высшие чиновники, начиная с Заместителей Министров. Он с упоением рассказывал, в каких роскошных условиях там отдыхают высшие чиновники. Ромашов откровенно сказал, что мечтает получить должность Заместителя Министра, чтобы жить так же, как живут эти белые люди.
Соколов удивился, что директор делится с ним такими личными планами и сделал для себя вывод, что он доверяет Соколову, и что с Ромашовым надо жить дружно и будет шанс, что он обязательно потянет за собой в министерство своих надежных людей, в том числе и Соколова. Это обычная практика. А может быть, просто блефует. Чужая душа потёмки.
Когда Соколов приходил подписывать документы, они всегда находили отвлеченную тему для разговора, помимо производственных вопросов. Сразу Соколов никогда не уходил, не побеседовав некоторое время. Ромашов любил рассказывать о своих связях, о даче, своей любимой дочери и своей собаке. И дом, где он жил находился в Графском переулке, а не в каком-нибудь Безбожном или Банном, что были не далеко от улицы Гиляровского. Директору нравилось, как внимательно слушает Соколов рассуждения на бытовые и политические темы. Соколову действительно нравилось слушать правильную, интересную и образную речь директора. О себе Ромашов был очень высокого мнения и это правильно, считал Соколов. Не будешь любить себя, другие станут норовить вытереть о тебя ноги.
Соколов ходил от метро "Проспект Мира" пешком до института это занимало около пятнадцати минут. Выяснилось, что директор тоже ходит пешком пятнадцать минут от дома, расположенного чуть дальше Крестовского моста в Графском переулке. Польза прогулок пешком с работы и на работу служила темой для обсуждения во время посиделок в директорском кабинете.
Соколову не терпелось выяснить, что за строительство ведется на проспекте Мира, на углу Банного переулка, в районе дома № 67. Таинственная территория была очень давно обнесена глухим забором, за которым не видно ни людей, ни машин, только пустырь, со строительным мусором.
В это время Соколов с увлечением читал роман писателя Орлова "Альтист Данилов". Это увлекательное ассорти из ненаучной фантастики, мистики, сатиры и юмора на жизнь московской интеллигенции 80-х годов. Читался роман легко на одном дыхании. В одном месте романа упоминался дом 69 и дом 67 по Проспекту Мира, где каждый день проходил на работу Соколов.
Директор Ромашов являлся депутат районного Совета и наверняка знал, кто ведет строительство, потому что сам неподалеку возводил новый корпус для производства синтетических алмазов. Ромашов на удивление Соколова с удовольствием стал рассказывать, что хорошо знаком с директором ЦНИИ радиоэлектронных систем Сусловым Р.М. сыном серого кардинала из Политбюро Суслова Михаила Андреевича. Они часто встречаются на хозяйственных совещаниях в райкоме, где отчитываются за ведение строительства своих объектов. Сына Суслова всегда упоминают, как самого отстающего руководителя, который не может организовать строительство нового корпуса ЦНИИ, несмотря на возможности своего могущественного отца.
Соколов подумал, что не случайно писатель Орлов выбрал дом, откуда отправлял своего героя Данилова в Девятый Слой Космоса по чрезвычайным демоническим делам. Это место оказалось связано с потусторонними силами, даже всесильный Суслов оказался бессилен в борьбе с "демонами на договоре". Орлов, когда писал свой роман, еще не ведал, что будет на месте дома № 67, который он выбрал для стартовой площадки альтиста Данилова, но видно внутренний голос показал именно на дом № 67 - будущий институт радиоэлектронных систем, связанный с космосом. Такая оказалась чертовщина!
Спустя два месяца после знакомства Соколова с Корнеевой, случился пятидесятилетний юбилей начальника одного из ведущих отделов Авакяна Вилена. Доброжелательный и гостеприимный, как все армяне Вилен собрал всех начальников лабораторий и отделов в ресторане, чтобы отметить юбилейное торжество. Директор на такие мероприятия не ходил. Поздравил в своем кабинете в присутствии треугольника института, вручил грамоту и премию в конверте.
Приглашенные чувствовали себя раскованно торжество проходило весело и дружно. Малознаком для публики только Соколов. Чтобы отметить свое присутствие Соколов заготовил интересный тост на армянском языке. У него был знакомый армянин по совместным книжным делам, мастер кавказских тостов. Авакяну тост явно понравился он смахнул, навернувшуюся скупую мужскую слезу. Потом Вилен перевел для гостей трогательный тост на русский язык. Соколов тоже удивился и растрогался. Тост оказался хорош. Впервые Соколов обратил на себя внимание с иной стороны, раньше все видели в нем только специалиста, знающего свое дело, умеющего доказать свою правоту на совещаниях и не терпящий возражений. Я сказал!
Обнаружили, что Соколов живой человек, умеющий шутить, выпить и прекрасно танцевать рок-н- ролл и знающий массу анекдотов вполне приличных, в том числе из модной серии " Армянское радио спрашивают".
Вера Павловна с первых дней своего "загадочного" появления в институте стала любимицей института. Ничего удивительного. Красивая женщина, официально свободная, приятная во всех отношениях и необходимая, как воздух по работе почти каждому. Множительная техника и переплетчики в её руках и в конце отчетного периода ОНТИ становится самым узким местом,где начинают действовать в полную силу подарки и дружеские связи, чтобы документация и чертежи сдавались в установленные сроки.
С Верой Павловной наперебой желали потанцевать все мужики, начиная с юбиляра. Соколов изначально оставил попытки заполучить в партнеры Веру Павловну, а потому не дёргался и спокойно сидел в кампании рассказывал и слушал анекдоты, произносил здравицы за юбиляра, и изредка приглашая на танец, сидящих рядом женщин. Он терпеливо ждал, когда придет его звездный час, не торопя события. Так опытный котяра может часами неподвижно сидеть в засаде, поджидая свою добычу, не имеющую ни малейшего шанса на выживание. Стремительный бросок - всё кончено!
В конце концов, Вера Павловна обиделась вызвала Соколова из-за стола и стала допрашивать с пристрастием, почему начальник ППО её игнорирует, ни разу не пригласив на танец, чем не угодила?
- Помилуйте, Вера Павловна, к Вам же очередь стоит от самых дверей из Ваших друзей, желающих потанцевать только с Вами, единственной и неповторимой, куда уж нам в калашный ряд, - начал многословно оправдываться Соколов.
- Ничего не знаю, ничего не хочу слушать, я обиделась, и с этой минуты Вы будете танцевать только со мной, - заговорила раскрасневшаяся от вина, или от духоты, либо от чувств-с Вера Павловна.
- Что хочет женщина, то мужчина и выполнит, вопреки всему. Признаюсь Вам, честно, Вера Павловна, на самом деле "этот" только и мечтал, когда отправился на юбилей быть с Вами,- осторожно заговорил Соколов.
Он взял под обнаженную руку Веру Павловну. Рука оказалась сухой и прохладной, несмотря на жару и духоту в зале. Соколов с удовольствием это отметил про себя, он терпеть не мог потных рук и повел даму в самый дальний угол танцевальной площадки ресторана, как можно дальше от шумной кампании, чтобы там не торопясь, растягивая удовольствие наиграться своей добычей.
Гости постепенно хмелели от выпитой Столичной водки, армянского коньяка, крепленного и десертного вина и стоящего на улице летнего зноя. Это было на руку Соколову, которому не хотелось, чтобы его на вечеринке запомнили ухаживающим за какой-то конкретной женщиной и потом пошли по институту ненужные толки. Соколов внимательно и ревниво следил, с кем Вера Павловна танцевала и, как держалась с партнером во время танца.
Обратил внимание, что она никому не позволяла прижаться к её дерзко выделяющимся высоким грудям сквозь легкомысленный вырез летней кофточки. Соколов обратил внимание, что так фривольно одета Вера Павловна на его глазах впервые. Неужели это у нее невольное женское желание обратить внимание на свои прелести, ведь кроме него они давно стали всеобщим достоянием и вряд ли кто-то обратил внимание на эту часть фигуры, кроме Соколова, который не мог отвести глаз, как не старался. Во время первого танца кавалер Соколов, не раздумывая, прижал к себе, оказавшееся податливым тело дамы и его тотчас ударило током высокого напряжения. Соколов вздрогнул.
- Что- то случилось? - Вера Павловна невинно подняла голову, так, что груди еще сильнее врезались в тело Соколова, чтобы посмотреть в его унылые глаза.
- Именно случилось! Впервые в жизни так легко танцуется с женщиной, - вдруг охрипшим голосом понесло Соколова, но он во время взял себя в руки.
- Что с Вашим голосом? Продуло на сквозняке? Иль холодный "Нарзан" из холодильника? Колитесь! - посмеивалась над Соколовым ожившая Вера Павловна.
- Мне очень жаль Верочка Павловна, но сегодня "этот" должен покинуть приятное общество пораньше и по-аглицки по нескольким причинам, я позже объясню Вам. У нас будет время о многом поговорить,- многообещающе посмотрел на Веру Павловну Соколов.
Это было первое увеселительно-развлекательное мероприятие, на котором присутствовал официально Соколов. Ему были уже известны работники, которые докладывали по утрам новости и сплетни директору Ромашову. Это секретарь парткома, председатель месткома и начальник патентного отдела Карпов. Наверняка существовали и другие источники, но Соколов, лично убедился в том, что стучала лично на него именно эта великолепная тройка. Как стучите, караси? Хорошо стучим, мерси! Это было на руку Соколову, с помощью троицы Соколов мог невзначай подбросить нужную ему информацию для директора. Стучите, караси, стучите!
Ежедневно с утра пораньше парень лет тридцати моложе, Соколова на десять лет, Владимир Пророков, секретарь парткома института заходил без стука, как к себе домой в кабинет Соколова с неуместным и нелепым вопросом для секретаря парткома к беспартийному Соколову.
- Привет,
- Здоров был, - отвечал мрачно Соколов.
- Как дела, Лев Григорьевич?
- ?!
Соколов растерянно отвечал, что нормально идут дела, вхожу в курс дела, знакомлюсь с людьми, с производством. Потом понял, что вопрос у секретаря риторический и начал дерзко отвечать:
- Как легла, так и дала, устраивает ответ? Или продолжить?
- Не надо. Понял. Настроение с утра тебе испортили в транспорте. Я тоже сегодня плохо спал. Наверное, давление меняется в атмосфере.
- Наверное, закусил чем- нибудь непотребным. Смотри, когда закусываешь, не тащи в рот все, что попало, все болезни от неправильного питания,- продолжил Соколов, листая рабочую тетрадь, чтобы открыть на нужной странице.
- Володь, хочешь, похмелю. Пятьдесят грамм, как рукой снимет твой недуг,- не давая отвечать Пророкову, продолжал Соколов.
- Нет, нет. Я пошутил. Все в порядке. Ну, я пошел. Будь здоров!
- И тебе не хворать, шутник!
Соколов не был членом партии и ему можно было плевать с высокой колокольни на молодого партийного вожака, но он сразу смекнул, что тот подослан директором, проверять насколько свежий вид бывает по утрам у нового начальника ППО и пьёт ли он по утрам воду из графина. Соколов, калач тёртый сразу заметил, что Пророков бросал быстрый взгляд и на графин и на стакан и на рабочий стол, где у Соколова всегда был идеальный порядок. Позже он узнает, что Пророков делал утренний обход по многим кабинетам начальников лабораторий и отделов. Его легавая миссия была понятна даже пьяному ёжику.
Председатель месткома Владимир Шишков заходил редко и всегда по делу, не задавая провокационных вопросов. Но всегда внимательно смотрел на овал лица и водил носом, будто хотел спросить: "А не была ли у Вас, милейший, на ужин селедочка, и не хотите ли Вы с утра принять стаканчик холодной водички?" Графин всегда стоял полный под горлышко с водичкой из под крана. Сомнений не было. Признаки синдрома похмелья у Соколова отсутствовали.
Соколов однажды в изотерической литературе прочитал, что пить водку полезно и показано, только одному Знаку Зодиака - Тельцу и перестал удивляться, что никогда не болит голова после любой пьянки и не бывает желание с утра поправить здоровье. Теперь он понял в чем дело - это сюрприз судьбы для Соколова!
Довольный Шишков на всякий пожарный случай интересовался, не надо ли, что-либо подписать, согласовать или завизировать документы иль приказы от профсоюзной организации. Спрашивал деликатно начальника ППО и удалялся тихо прикрывая за собой дверь.
Кабинет начальника патентного отдела находился на одном этаже с ППО и Карпов в течение дня заглядывал к Соколову, рассказывая последние анекдоты, которых он знал множество и, как иногда казалось Соколову, сам же их и придумывал. Он не раздражал Соколова своим долгим присутствием и тут же деликатно уходил, если кто-то звонил по телефону или заглядывал в кабинет. Звали его Карпов Владимир Иванович, но Соколов всегда называл его Карп Иванович, на что тот не обижался. Удивительно три стукача и все Владимиры!
Когда был кураж Соколов начинал подыгрывать и петь дифирамбы директору, точно зная, что они дойдут до ушей Ромашова. Такие опасные игры в кошки-мышки начались сразу по вступлению в новую должность Соколова. Это было нормально, и такая игра входила в должностные обязанности начальника ППО. За неё платили зарплату и премии, а значит надо стараться направить игру на чужое поле, чтобы не остаться "на эфесе ноги, свеся".
На следующий день после юбилея Авакяна, Соколов решил впервые сделать визит вежливости в кабинет к Вере Павловне. Её кабинет располагался на пятом последнем этаже в одном из крыльев здания и окна противоположного крыла расположены достаточно близко, что можно рассмотреть, как на ладони кабинеты напротив и этажом ниже.
Вера Павловна подробно рассказала, чем закончился юбилейный вечер и когда довольный народ разошелся по домам. Она осталась ночевать у секретаря директора Беаты Петровны, которая жила на проспекте Мира рядом с метро с таким же названием. Оказалось, что живет Вера Павловна в подмосковном Пушкино по Ярославской железной дороге. Живет с матерью в двухкомнатной квартире. Беата Петровна предложила заночевать у неё, тем более что муж-пилот был в командировке. Ночью в электричке ехать опасно молодой интересной женщине.
Поскольку обаятельная секретарь директора была подругой Веры Павловны, то последняя была в курсе всех событий происходящих в институте. Бесценный кладезь информации.
В своем кабинете Вера Павловна смотрелась совсем не так, как ее привык видеть на совещаниях Соколов. В служебной обстановке холодноватая, серьезная, строгая начальница, уверенная в себе и каждом взвешенно сказанном слове. Даже не были заметны её шикарные груди, бросалось в глаза только волевое лицо и глаза стального цвета.
В кабинете перед Соколовым оказалась невысокая милая женщина, совершенно домашняя, немного утомленная, которая сидела откинувшись на спинку своего кожаного кресла. Сегодняшние глаза не смотрели со стальным блеском, а оказались зеленоватыми и в них мелькали веселые искорки. От неё исходил покой и домашний уют. Вера Павловна вдруг чем - то неуловимым напомнила Соколову его мать, которая в молодости была очень хороша собой. На одной из старинных фото, когда мать работала в двадцатые годы в Химкинском райкоме комсомола вторым секретарем, она очень напомнила Веру Павловну, и с ней что-то родное и близкое. Мужчины на уровне инстинкта ищут в женщинах знакомые материнские черты и если их находят, это всегда имеет счастливое совместное продолжение знакомства.
С первого мгновения их знакомства, когда Вера Павловна вернулась из экзотического путешествия по австрийским Альпам, между ними пробежала взаимная искорка доверия и взаимной симпатии. Люди они взрослые каждый со своим не простым прошлым и поэтому не торопили события, пусть всё само придет, если оно придет в их жизнь. Информацию друг о друге потихоньку собирали, но чтобы это не бросалось в глаза любознательным окружающим.
Когда Соколов начинал наводить справки о личной жизни Корнеевой, он получал уклончивые ответы. Получалось, что она не замужем, но у неё есть тайный друг, о котором им неизвестно, или не хотят говорить вслух. Во всяком случае, служебного романа в институте у нее ни с кем никогда не случалось. Такая ситуация Соколова устраивала. Если кто-то есть на стороне, это нормально для красивой женщины, ситуацию всегда при большом желании можно разрулить в свою пользу. У него возможностей больше находясь постоянно вместе на работе. Судьба сама расчистила перед Соколовым дорогу к сердцу Веры Павловны. Его соперник находился уже в прошлом времени и на другом свете.
Главное не гнать коней. "У Бога - дней много!" Надо чаще показываться на глаза Веры Павловны, делая ей мелкие знаки внимания и ни в коем случае не навязывая своего общества. Один неверный шаг и дружеских отношений можно будет не увидеть, как своих ушей.
Соколов почувствовал, что как ночной мотылек летит на свет ночного фонаря, не ведая, что ждет там впереди. И остановиться, оглянуться нет сил, да и желания. Он попал в мощное энергетическое поле Корнеевой и приближался медленно и верно, только вот к чему? Нужны ли ему, вырвавшемуся недавно на свободу из тягостных семейных оков, африканские страсти в здании, которое купец Солодовников возвел для холостых мужчин?
Соколов легко заметил, что Вера Павловна любимица института, не только среди мужской, но и женской половины. У нее было много подруг. Одна из которых, родная сестра актера Александра Белявского в ту пору холостого познакомила Веру, вскоре после скоропостижной смерти её любовника, стараясь устроить её личную жизнь и жизнь брата. Вера к тому времени уже положила глаз на Соколова и категорически отказалась от встреч с её братом - актером. Об этой истории Соколов узнает гораздо позже и ему станет приятно, что Вера выбрала его.
Вера удивительно легко сходилась с людьми, и складывалось впечатление, что просто не умеет конфликтовать, моментально сглаживая острые углы, вдруг возникающие. С такими людьми работать одно удовольствие, как говорят в Одессе. Возможно, умение пришло к ней из молодости, когда она летом работала пионервожатой и разводила мелкие и крупные недоразумения, возникающие на каждом шагу между юными пионерами, старшими вожатыми и руководством лагеря.
Соколов, приглядываясь к Вере, понимал, что и в быту она, как человек, должна быть очень легкой, но не легкомысленной и возможно легкоранимой. Её личную жизнь назвать счастливой нельзя. Она окончила инструментальный техникум. Работала на заводе "Калибр", потом на ВДНХ в павильоне машиностроения, где познакомилась с влиятельным начальником из Минстанкопрома, который её и устроил во ВНИИАЛМАЗ на должность начальника ОНТИ. Официально замужем не была.
Соколов нашел подходящий повод, чтобы иногда появляться у Веры в кабинете. Вера Павловна срвнительно давно работала в институте и хорошо знала все положительные и отрицательные стороны начальников отделов и лабораторий. И Соколов решил её просить поделиться с ним этими знаниями и вообще с работой института, поскольку она старожил и возглавляет отдел научно- технической информации. Вера Павловна охотно поддержала эту нехитрую игру и стала подыгрывать. Таким образом, нашлась основная тема для бесед, а мелкие детали друг о друге можно было выяснять в процессе общения. Главное у них появилась общая маленькая тайна, которой они дорожили.
Соколов при первом появлении в кабинете Веры Павловны обратил внимание на журнал "Огонек" раскрытый на странице, где напечатан кроссворд. К приятному удивлению практически разгаданному. Разгадывать кроссворды любимое многолетнее хобби Соколова. Он покупал все московские газеты, где регулярно печатались кроссворды и даже завел тетрадь, куда заносил не угаданное слово, а после появления ответов, вносил результат ответа. Располагал слова по алфавиту. У Соколова во всём был один большой порядок!.
Окно кабинета Веры Павловны напротив окон начальника конструкторского отдела. Этот "товарищ" на совещаниях частенько жаловался на то, что группа размножения ОНТИ задерживает копирование чертежей и срывает ему сроки сдачи техдокументации. Правда, забывал жалобщик Самуил Мойшевич уточнить, что сам приносил чертежи с большим отставанием от графика в светокопию и там физически не могли сделать работу в установленные сроки.
Вера Павловна кивнула на окно напротив, где по кабинету ходил этот жалобщик и кого-то невидимого отчитывал, размахивая ручонками.
- Вон он, змей, в окне маячит, за спиною штепсель прячет...- , весьма кстати цитировала она Высоцкого и стала рассказывать, что представляет собой противоречивый начальник конструкторского отдела института.
Соколов оценил юмор Веры Павловны и хорошее знание песен одного из своих любимых бардов. Позже оказалось, что у Веры Павловны были лучшие прижизненные записи Высоцкого, причем записанные с дисков, изданных в Америке и Франции под оркестр Поля Мориа.
Потом при виде Самуила Мойшевича Соколов всегда представлял змея, который прячет за спиной штепсель, и не мог сдержать хитрой улыбки, которая заставляла вздрагивать Главного конструктора. Непонятное людей пугает, и Самуил Мойшевич старался в коридорах не попадаться на глаза "улыбчивому" начальнику ППО. Эта странная улыбочка могла означать, что о нем знают что-то тайное, которое может стать явным. Лучше держаться подальше от этого "себе на уме" начальника ППО. И он умело держался в жизни, как в анекдоте про Микояна, умело проскальзывающего во время дождя мимо струек, оставаясь сухим.
У Самуила жила немецкая овчарка "Карат". Собака была умна, хорошо обучена и любима Хозяином. Местная милиция просила Самуила в не рабочее время патрулировать улицу. Трижды "Карат" задерживал преступников, за что был награжден вместе с Хозяином Почетной медалью, грамотами и ценными подарками. Такой не простой был Самуил Мойшевич!
Соколову нравились в общении два его ровесника, начальник Технического отдела Стерхов Владимир Васильевич и руководитель лаборатории Коршунов Юрий Алексеевич, автор изобретения термоэлектрического приемника, хитрого и нужного прибора. Оба кандидаты технических наук. Соколов поинтересовался мнением Веры Павловны об этих мужиках. Оказалось, что они входят в круг её самых близких знакомых. Ироничные ребята умные, перспективные и надежные друзья, не дураки выпить. Директор всегда считался с их мнением, прежде чем принять важное техническое решение.
Однажды в беседе за рюмкой чая с Коршуновым Соколов узнал об одном из экзотических увлечений Юрия Алексеевича, а позже увидел результат своими глазами. Небольшой летний домик Коршунова, был оклеен, как обоями черной бумагой. Большая часть стен по этому фону была в наклейках от вина. Причем не более чем в двух экземплярах каждая, по словам хозяина. Проверить было не возможно. Сотни разноцветных этикеток пестрели на каждой стене. Хозяин уверял, что наклейки были с выпитых с друзьями на даче бутылок. Верилось с трудом, но Соколов сразу признал в нем своего человека.
Однажды летним днем Соколов, невзначай, предложил Вере Павловне в обеденный перерыв съездить на Чистые пруды и пообедать в уютном кафе с видом на белых лебедей, которые украшали тамошний пейзаж. Он, недавно встречаясь с группой туристов вместе отдыхающих на Кавказе, провел там памятный вечер встречи. Ему понравилось это недавно открытое стеклянное кафе в тихом Центре Москвы. Вера Павловна с нескрываемым интересом приняла приглашение. По сути это было первое свидание двух одиночеств явно не равнодушных друг к другу и которые медленно, но верно двигались на сближение, чтобы отправиться в путь вместе и в одном направлении.
Соколов сделал запись у секретаря директора в служебном журнале, о том, что после обеда будет находиться в министерстве. Такой порядок для начальников завел директор, чтобы к нему не приходили лишний раз отпрашиваться по служебным поездкам. Секретарь всегда знала, где найти того или иного начальника, если интересовался директор.
С Верой Павловной договорились встретиться на выходе из метро "Кировская" на лавочке у памятника Грибоедову.
Соколов в гараже взял дежурную "Волгу" и отправился в министерство, что бы там решить служебные дела и после встретиться в кафе с Верой Павловной. Проезжая по Трубной площади водитель попросил остановиться, чтобы сбегать в продовольственный магазин за водкой и вином. У одного из шоферов День рождения и дали партийное задание привезти "горючее" в гараж. Остановились метрах в пятнадцати от входа в продмаг.
Соколов выглянул в окно и прямо перед собой увидел разбитую бутылку коньяка и еще не высохшую коричневую лужицу медленно растекающуюся по тротуару и уже собравшую несколько огорченных зевак. ЭТО случилось только что! Соколов показал на лужу с коньяком водителю, и со смехом сказал, чтобы тот был бдительным и не вздумал спотыкаться на ровном месте, как мгновенно исчезнувший с места происшествия "герой".
- Буде, сделано!- весело помахал рукой жизнерадостный водитель и побежал в магазин.
Минут через десять довольный весельчак вышел, в каждой руке держа по авоське с водкой, пивом и вином. Проходя мимо разбитой бутылки с коньяком, у него из авоськи вываливается через злополучную дыру бутылка водки, разбивается и тихо ложится рядом с коньячным горлышком. Зеваки тут же собираются и начинают обсуждать капризы судьбы, глядя на разбитые бутылки, как на чьи-то две вдребезги разбитые жизни.
- Ждать больше времени нет, опаздываю в Главк. Докупишь на обратном пути. Тебя предупреждали, хохмач, быть бдительным,- твердо сказал Соколов, глядя на жалкое лицо шофера - растяпы.
- Докупить можно, было бы на что! Меня мужики могут удавить за бутылку,- растерянно лепетал затосковавший "водила".
- Авось, не удавят! Возьми пятерку, купишь бутылку водки и бутылку вина. Скажешь от меня презент имениннику.
- Григорьевич, спасибо, я Ваш должник, можете на меня всегда рассчитывать.
- Буду иметь в виду, весельчак! Отбатрачишь. Передавай привет имениннику!
Водители всегда нужные люди, а водители, которые умеют держать язык за зубами надежные и нужные вдвойне. Так у Соколова, кроме начальника гаража, появился свой человек среди водителей. Около министерства на улице Горького Соколов отпустил машину, сказав, что ждать не надо, доберется обратно городским транспортом.
Соколов приехал на свидание раньше назначенного срока, дождался Веру Павловну и они не спеша отправились по людному Чистопрудному бульвару к прудам, где находилось облюбованное Соколовым кафе. На лавочках сидели ухоженные пенсионеры. Их внуки стремительно носились под ногами, но на удивление, не сталкиваясь с гуляющими парами и мамашами с колясками. Кое-где на лавочках играли в шахматы молчаливые седовласые интеллектуалы. По дороге к кафе Соколов рассказал о курьезном случае с водителем. Вместе посмеялись над превратностями судьбы.
Время дневное. В большом светлом зале кафе редкие посетители. Заняли столик у широкого окна, чтобы можно любоваться прудом и белыми лебедями, которые парами грациозно парили по водной глади. Заказали обед, бутылку белого "Ркацители" и стали вести неспешную беседу. Соколов поведал, что эти пруды когда-то назывались Погаными, в них сбрасывали отходы многочисленные магазины на Мясницкой улице.
В зале заиграла музыка и в исполнении ансамбля "Здравствуй, песня" зазвучала их новый шлягер "Птица счастья".
Птица счастья завтрашнего дня
Прилетела, крыльями звеня.
Выбери меня, выбери меня
Птица счастья завтрашнего дня!
Сколько в звездном небе серебра!
Завтра будет лучше, чем вчера
Лучше, чем вчера, лучше, чем вчера
Завтра будет лучше, чем вчера!
Вера Павловна притихла, и Соколов понял, что ей нравятся слова этой, казалось бы, жизнерадостной, песни. Когда музыка смолкла Вера, задумчиво сказала, что её трогают слова песни, сочиненной , будто про неё.
-Выбери меня, выбери меня, птица счастья, завтрашнего дня - тихо повторила за ансамблем Вера, сделавшаяся вдруг, уставшей, как показалось Соколову.
- Мелодия веселая, а на меня наводят почему-то грусть слова песни завтрашнего дня,- заметил Соколов.
