Тысяча
Село стояло среди полей. Неподалёку, за двумя посадками, текла живописная речушка. Все её называли «вонючкой», хотя никакая она не вонючая, а очень даже чистая. Вода прозрачная, правда, неглубокая – по колено, а местами по пояс взрослому человеку. И караси в ней водились, и водяные лилии цвели летом. А «вонючкой» прозвали, наверное, потому, что ещё во времена Союза в неё сбрасывали стоки с совхозной свинофермы. Тогда в речке даже детвора не купалась - брезговали.
Впрочем, и сейчас, в чистой воде, тоже не купаются – некому. Молодёжь по городам разъехалась, только в гости приезжают, да помочь по хозяйству родителям.
Да… Богатый был совхоз. Двадцать тысяч одних свиноматок было! Все поля в округе были предназначены для выращивания корма. Местные бабы всё лето с тяпками по свёкольному полю ходили.… Теперь и детворы почти нет, и совхоза давно нет, и бабы – пенсионерки.
А поля… Поля живут. Фермеры на них выращивают разные культуры. Вот на этом поле, совсем рядом с селом, в прошлом году росли подсолнухи. Ох, и огромные шляпки были! Зачем столько подсолнухов? А для масла. В соседнем селе какой-то богатей построил маслозавод. И теперь все местные фермеры со всего района везут по осени туда подсолнуховые семечки. И всю осень, и всю зиму на заводе бьют из них масло, золотистое, душистое. Как ветер подует со стороны завода, так сельчане наслаждаются ароматом масла, похожим на печёную картошку.
Да.… А в этом году здесь сахарная свёкла растёт. И бабий труд уже не нужен – трактор всё делает. Вон он, ползает по грядкам. За один день столько обработает, сколько полсотни баб за две недели пропалывали. Да…
Примерно так думал в уме Фёдор Иванович, сидя на лавке у своей калитки и глядя на трактор посреди поля.
«Эх, закурить бы…» - продолжал он свои думки. Да нельзя, врачи настрого запретили. И тётя Дуся, жена его, бдительно следит за стариком, чтобы ни у кого не «стрельнул» сигаретку.
«Да.… Вот ведь какое время пришло… и всего в магазине полно, а закурить никак не можно… Хоть бы от трактора ветерок подул что ли… Всё какой-то дымок. А то вон и печи топить перестали – газ у всех, цивилизация.… Да…»
- Эй, Иваныч, здорово!
Фёдор Иванович повернул голову. К нему шёл Женька, местный ветеран-афганец. Или не афганец – Фёдор Иванович не разбирался в нынешней политике и чужих войнах. Он и свою-то, Отечественную, едва помнил – совсем мальчонкой тогда был. А Женька этот жил с матерью-вдовой. Всё не женился, и в город не уезжал. Говорил: «А кому ж я там нужен-то буду? Инвалид ведь».
По правде сказать, с виду и не скажешь, что инвалид, и некоторые не верили в это. Да только иногда у него с головой плохо было. Это он попал со своей ротой под обстрел в горах каких-то, контузило сильно. С тех пор память временами теряет. Хотел у фермеров работать, а те боятся ему технику доверить. Ну, а ручного труда почти нет. Так, подрабатывает у них по нескольку дней: то мешки разгрузить, то зерно посторожить, и то только днём и с напарником.
Фермер здешний – человек понимающий, давал эту несложную работу Женьке и оплачивал за каждый отработанный день. Прямо в руки ему деньги-то и отдавал. Некоторые мужики даже завидовали: им-то в руки не дают, привозят на дом и – жене в руки. Ну, что ж поделаешь? Есть слабость у этих мужиков.… А Женька ни-ни, капли в рот не брал, даже по праздникам. Получит деньги и домой бежит, матери отдаёт…
- Здорово, здорово, Женька, - ответил Фёдор Иванович, когда ветеран подошёл поближе, - Присядь, поговори-ка со мной…
- Да не, Иваныч, некогда разговоры вести. Я ж к тебе по делу. Одолжи мне тыщу, а? … Вишь, какая беда: ко мне завтра друг приезжает, сослуживец. Сто лет не виделись. Угостить его хочу, а деньги у матери.
- Ну, так и возьми у матери.
- Не могу. Приболела она что-то, таблетку выпила, прилегла да и уснула. Не хочу будить её. А то ведь магазин закроется. А завтра я тебе отдам, как у матери спрошу.
- Так ты и спроси завтра, и в магазин сходи с утра.
- Не, не получится. С утра в район поеду, друга встречать. Одолжи, а?...
Фёдор Иванович, кряхтя и постанывая, схватился за штакетник и кое-как поднялся. Женька вскочил, взял его под локоть и, участливо так поддерживая деда, пошёл с ним к дому. Подойдя к крыльцу, дед отстранил его руку и зашёл в дом. Женька присел на старую деревянную ступеньку и ждал.
Фёдор Иванович вышел из дому, держа в одной руке тысячную купюру, а другой поправляя надорванный на ней уголок.
- Смотри, Женька, она немного того…
- Да это ничего, Иваныч! Уголок – это ерунда! - И, уже убегая, крикнул:
- Завтра, завтра же верну!
Фёдор Иванович, провожая Женьку взглядом, думал: «Надо же, и уголок у деньги надорван, и номер чудной – три тройки вначале и три пятёрки в конце…»
А Женька уже бежал к магазину мимо аптеки, возле которой стояла тётя Галя, Женькина крёстная, и перебирала на ладошке мелочь.
- Здорово, крёстная! – сказал громко Женька, - Ты чего здесь стоишь?
- Здравствуй, крестник! Да вот, считаю остатки в кошеле. Денег мне не хватает на лекарства, а врач велел начать пить с завтрашнего утра. Не хватает, а пенсию только послезавтра получу.
- Не горюй, крёстная. У меня есть деньги. Пойдём, купим тебе лекарства. А получишь пенсию – отдашь.
- Ой, Женечка, миленький, выручи!
Зашли они в аптеку, подала Галина рецепт. Фармацевт посчитала сумму: 973 рубля и 85 копеек.
«Ого! – подумал Женька, - Вот тебе и купил для друга угощение…»
Но делать нечего, оплатил лекарства для крёстной и поплёлся домой, размышляя, как быть завтра с угощением…
Тем временем аптекарша, тоже пенсионерка, кстати сказать, раздумывала, как бы ей оплатить коммунальные услуги: завтра последний день оплаты, пенсия будет послезавтра, а в кошельке не хватало тысячи, как минимум. Немного подумав, она вынула из кассы аптеки тысячу рублей с мыслями: «…Получу пенсию и доложу в кассу…» И стала собираться домой…
Следующим ранним утром Женька, взяв денег у матери, поехал встречать друга, и вместе они заехали в магазин и накупили продуктов. Женька выкрутился с деньгами.
А Фёдор Иванович ждал возвращения жены из сберкассы, где та оплачивала коммунальные услуги. Вскорости вернулась Евдокия очень расстроенная. Фёдор не стал её расспрашивать, что случилось. Захочет – сама расскажет, а не захочет – хоть пытай – не выведаешь! Такой уж у неё характер.
К обеду солнце разогрело так, что в воздухе плыло марево, а земля на огороде обжигала пятки. Поэтому Фёдор Иванович очень обрадовался холодной окрошке на обеденном столе. Сидели они с женой молча и ели окрошку. Когда почти поели, Евдокия молвила:
- Вишь, дед, какая оказия вышла: отдал ты Женьке тыщу, а мне едва хватило коммуналку оплатить.
- Да принесёт Женька долг, - ответил Фёдор.
- Принести-то принесёт. А когда? Пенсия ещё через неделю, а у нас в кошельке осталось пятьдесят два рубля. Хлеба-то я на два дня купила, пока хватит…
- Да сегодня и обещал принести.
- Сегодня, говоришь? Ну, раз обещал, то принесёт. Женька – парень ответственный, - успокоилась жена Иваныча и больше об этом не упоминала.
Но Фёдор знал: если Женька замешкается и не принесёт долг сегодня, то попадёт старику от жены по первое число…
После обеда тётя Дуся, прибравшись на кухне, прилегла отдохнуть. А Фёдор пошёл в свою мастерскую, повозиться с железками, а сам то и дело на улицу выглядывает: не идёт ли Женька с долгом…
Через некоторое время дед так увлёкся своими железками, что аж забыл про Женьку и даже вздрогнул, когда тот позвал его со двора:
- Иваныч! А Иваныч! Ты где?
Фёдор подал голос:
- Да тут я, в мастерской, заходи.
Женька зашёл и с некоторым любопытством стал разглядывать поделки деда Феди.
- Ну, что, Жень, встретил друга? – спросил Фёдор.
- Встретил. Завтра с ним в райцентр поедем. Дела у него там, а города-то не знает. Помогу ему по кабинетам походить.… Слышь, Иваныч, я тебе долг принёс… - добавил Женька и достал из кармана деньги. – Я ж вчера так и не дошёл до магазина.
- Это почему же? Не успел?
- Да не, крёстную встретил…
И рассказал Женька старику и про аптеку, и про то, как встречал друга.… Ну, и подал Фёдору тысячную купюру. Фёдор Иванович взял деньги и не поверил свои глазам…
- Женька, а ты точно вчера в аптеке отдал мою тыщу?
- Точно, Иваныч! – улыбнулся ветеран.
- А эту где взял?
- У матери, сейчас только.
- А мать куда-нибудь ходила сегодня?
- Да нет, вроде.… А что?
- А то, Жень, что это та самая тыща, которую я тебе вчера одолжил. Смотри: и уголок надорван, и номер тот самый – три тройки и три пятёрки…
Женька осмотрел купюру: действительно, та самая…
Поговорив ещё немного на разные темы, Женька попрощался с дедом и пошёл домой.
Фёдор Иванович, провожая взглядом ветерана, держал в кулаке слегка помятую купюру и размышлял: «Какой же мир чудной.… Это какой же путь должна была проделать эта тысяча рублей, чтобы снова вернуться к хозяину? …»
Май 2015 г.
