Усталый сын земли, из края чёрных гроз...

Усталый сын земли, из края чёрных гроз,

Как много ты искал средь тёмных гор и грёз!

Гора звала тебя; и тихие долины

Хранили пены бель и солнечное пиво.

Там воздух ты испил, мечтою осиян,

Сам свежестью его, вечерней тьмою пьян;

И нелюдиму ночь в далёких тех ночёвках

Клала алмазы инея, что полыхал в верёвках.

Как снадобье от ран, консервов свежих запах...

Как йети, вечер сам качал тебя на лапах,

И сказкой тишины, угрюмый сам, баюкал;

Лишь ледоруб, ожив в руках, по мгле хрустальной стукал.

В твоих руках он -- всё; сражён ты чистым льдом!

И каждая верста, та, что далась с трудом,

Твой выстраданный дар, как сладкий вкус ликёра,

И прядей смоль из детских грёз, их чёрные озёра.

Ты смело в гору лез, во тьму и пустоту,

В слепящей цепи спящих гор ты не нашёл Мечту.

Туман разгладил козью шерсть хитона одиноко,

А может быть, что в небесах глаза ты видел Бога.

И с искренной душой ты шёл к горе своей,

Ты шёл не покорить её -- а быть, а слиться с ней,

С любовью, той, простой, прекрасной и не внешней,

Как и к родной сестре, с тем обожаньем нежным.

Ты смело в гору лез, но вот вершины блеск!

...Задумчивых вершин рассветный флёр исчез,

Песнь вышины слепой неясна, не душевна,

Покровы мрачных гор земны и не волшебны.

Мечты ты не обрёл; эль не нашёл лучей,

И мучает тебя один вопрос: зачем?

Ты здесь взошёл на пик, но не обрёл покоя,

Волос сиянья чёрного, глаз матери, иконы!

Зачем держал свой путь в отчаянной золе?

Оставил дома ты уют, и ламп огни в тепле!

Но станет светлым вдруг лицо твоё: "Я чту

К мечте прекрасный путь, хоть не нашёл мечту.

Я видел, как заря искрилась высью белой,

У горной вышины как разливалась пеной,

Из поисков Мечты я жизнь свою сложил:

Жизнь не была пустой. Была Мечта! Я жил!"