Но та ли я?
Произведение без жанра
«Но та ли я?»
(26.01.2015 – 07.03.2015)
«Хочу делать людей красивее».
© Наталия Боровая
I
Этот город словно и был построен только для того, чтобы отуманивать человеческий разум, загрязнять людям душу посредством вдыхания ими пыли и при этом заглушать их внутренний голос своим ежедневным шумом. Однако, вне сомнения, в нём были и такие места, где ничего подобного не происходило, в таких местах располагались дивные небольшие пруды, по которым плавали вечно беспокойные утки или возвышались, казавшиеся величественно-грозными, чёртовы колёса, возле которых без устали слонялись детишки, издавая жизнерадостный смех, изо всех сил сдерживаемые своими родителями.
Город контрастов, город как город. Красив своими постройками, но ужасен стилем жизни, который он всем диктует, великолепен и знаменит во всём мире, но в глазах своих же жителей такой бездушный, серый и угрюмый. Но что может быть лучше для современного человека, чем развитая инфраструктура и хорошие условия для жизни со всем, с чем хочешь? Были бы только деньги, а они в большом городе должны быть, притом в немалом количестве.
Я мало что знаю о больших городах, я боюсь их, я не хочу быть в них, но к ним непреодолимо тянет. Там следует побыть хотя бы день. Но не всю жизнь, это было бы слишком тяжело. Но ведь живут же люди, проживая свои недожизни или пережизни. А я только хотел бы приходить в свою, одну из многочисленных, таких же одинаковых, квартир и оставаться там, без других людей, слушая только симфонию города и глядя на великолепный вид из светящихся окон жизни.
А что стало с самим человеком, его душой, мыслями, чувствами? Неужели в городе люди в большинстве своём такие открытые, добрые и честные, готовые помочь? Разве это не было бы полноценным чудом? Да, да и вне всяких сомнений ещё раз да. И вот такой была она, чьё имя настолько красиво, что его можно повторять много-много раз и в забытьи, и в здравом уме. Ната. Наталия. Натали. Сколько ни образуй вариантов этого имени, любой будет красивым.
II
Вне всяких сомнений, она очень устала. Сидит себе, отдыхает от бесконечного потока людей, жалующихся на боль, а на самом деле ещё даже не успела выпить чашку бодрящего кофе или съесть что-нибудь, пусть даже очень лёгкое. Обычному человеку, посмотревшему на неё, стало бы очень её жалко. Стало бы жалко этих милых, слегка побледневших щёк, этих серо-зелёных глаз, которые закрывались только часов на пять, чтобы отдохнуть и потом взвалить на себя эти непомерно тяжёлые мешки. А ведь эти мешки под глазами опять придётся замазывать. Жалко стало бы и немного сбившихся, чёрных, как смоль, волос и этих, слегка дрожащих, губ. Если бы человек был слепым, то он почувствовал бы её усталость, услышав тяжёлый, полный грусти вздох, а если бы был глухим – то увидел бы невыносимое изображение усталости на лице.
Да, ей точно следовало бы отдохнуть, хотя бы день. Но она не могла даже думать об отдыхе. Её работа не подходила ни под одну из всех известных профессий в мире, если только под профессию косметолога, да и то с большим трудом. Делать людей красивее, а, следовательно, и счастливее, убирать травмы с их тел без всякого вмешательства – это и была её профессия. Профессия души, профессия сердца и величайшая способность, уникальная в своём роде, в которую никто не верил и не поверил бы, не побывав у Натали в салоне – вот что делало эту девушку вечно уставшей. Её руки, магические, целебные, могли убрать любой шрам, ожог и любой другой дефект только одним прикасанием. «Странно», – подумаете вы. «Нет, не странно!», – отвечу я.
III
А что тут странного? У каждого есть какие-то способности. Способность надоедать или создавать музыку, способность появляться в ненужное время, в ненужном месте и способность рисовать, петь. Да много ли чего придумали люди! А Натали могла, коснувшись человека, избавить его от любого дефекта на теле, предварительно увидев, как он этот дефект получил. И ничего – люди шли к ней, люди верили в неё, не зная, что всё, что было ей дано, пришло от мамы, из детства, из ласковых, бурных стенаний моря, его неимоверных объятий. Недалеко от моря родилась она, жила возле него, радовалась, бегала, не подозревала о событиях будущего. Всего лишь какая-то маленькая птица со сломанным крылом на берегу, одно касание – и птица улетела здоровой, как старая жизнь, как старое мировоззрение.
Детство. Всё так необычно. Даже её, эту смешную черноволосую девушку сложно представить заброшенной в детство, когда знаешь её уже повзрослевшей и не такой наивной. А тогда? Она и тогда была смешной, каталась на всех американских горках, мечтала обо всём, о чём только можно было мечтать. Эти навязчивые идеи не давали Натали покоя. Именно в мечтах можно было купить себе крылья и летать где угодно или стать русалкой и быть ещё ближе к морю, раствориться в нём, соединиться с ним и быть в этом сне навсегда.
Время шло, Натали умалчивала о даре, копила свою силу, вплоть до переезда в большой город. Силы притаились, она, может быть, о них забыла: большой город заглушил все воспоминания, а после резко обострил, насколько смог. А где-то ведь до сих пор лежит её лист, старый и слегка потрёпанный, а на нём записан её гимн ушедшему детству:
Я хочу убежать подальше,
Я укрыться хотела в краю,
Где мамуля кормила кашей
Обустроившись в личном раю.
Эх, весёлое время – детство:
Ничего никогда не гложет,
Волшебством там хочу согреться,
Это так на меня похоже.
Я скучаю, Чёрное море,
В моем сердце бушует тоска.
Я мечтаю пройтись по полю,
Где ступала босая нога.
Где мне мама сказки читала,
И луна освещала окно,
И во сне я потом летала –
Это было давным-давно.
Я теперь и не жду волшебства,
И закрыло мне детство дверцу.
В жизни взрослой теперь я одна,
Никуда от неё не деться.
Да, это написала именно Натали, просто кто-то тихонько переделал строки и отдал опять ей, чтобы она помнила, как её душа тоже рвалась к поэзии, её тонкая душевная структура не разрушилась, она просто находится под завалами. Красота природная, красота душевная – всё это так успешно гармонировало в ней, делало выше и дальше других.
IV
Нечто страшное случилось когда-то осенью в этом страшном городе. Натали шла домой своим обычным маршрутом, как вдруг какой-то больной психопат напал на неё. Приставив нож к её лицу, он требовал денег в каком-то немыслимом количестве, забирал её сумочку охваченной тремором второй рукой и бредил. Его заметили, а его злость оставила отпечаток на милом лице Натали. Только в больнице, когда боль прекратилась, девушка взглянула на себя. Висок – щека – шея – верхняя часть груди. Такой маршрут теперь наметил себе её шрам. Порез был не такой глубокий, чтобы лишить её жизни. Благо, этот психопат был не настолько силён, но только одна мысль о том, что какой-то железкой он исковеркал молодую жизнь заставляла любого здравомыслящего человека, услышавшего эту историю, желать только скорейшей смерти этому гнусному пожирателю жизни. Маньяка схватили, судили. Он был приговорён к пожизненному заключению. Теперь Натали таким же пожизненным наказанием казался этот долгий шрам. Долгий, как очередь в больнице, как лезвие того ножа, как часы попыток избавления от этого шрама. Долгий, как сама жизнь.
V
Теперь у неё есть свой салон. Салон приобретения красоты, салон второго шанса, салон новой жизни. Способность набирала обороты. Когда она ехала с другом в общественном транспорте, она ещё не могла понять, что всё опять повторится, как с той птицей. Случайно коснувшись руки друга, она как-то рефлекторно, как будто делала это когда-то раньше, глубоко вдохнула и словно уснула. Какие-то смутные картины вырисовываются в голове: её друг, ставший младше лет на семь, получает ожог, нагревая воду для того, чтобы согреть холодные ноги сестры, больше никого дома нет, родители где-то далеко, пьянствуют. Какое-то невероятное свечение теперь заставляет инстинктивно зажмуриться, но Натали открывает глаза. Первое, что она видит – лицо испуганного друга, смотрящего то на свою руку, то на лицо девушки. Люди вокруг странно косятся, но молчат. Она вроде бы как упала в обморок, но долго лежать уже не собирается, собирается выйти на следующей остановке.
– Постой, меня хоть подожди, – только и слышит она от шокированного друга, прорывающегося за ней сквозь толпу автобусных людей.
Вот и остановка. Двери открываются, холодный воздух ударяет Натали в лицо. Ничего не понимая, она видит только протянутую ей белую салфетку. Только теперь она чувствует липкую, железного вкуса жидкость, которой зачем-то вздумалось выйти из её носа. Кровь. Вытираясь салфеткой, она слушает сбивчивый рассказ друга:
– Я сначала вообще ничего не понял. Потом вижу, что твоя рука как будто к моей руке приросла. Чувствую на своей руке жжение такое лёгкое. Потом ты руку отпускаешь, падаешь. Смотрю: на руке ни следа уже от моего старого следа ожога, а у тебя кровь из носа пошла. Что это вообще такое? Как ты это сделала?
Она сама ничего не понимает. Не сказав другу ни слова, она просто уходит, оставив его, обескураженного, мучиться в догадках. Поправив платок, так, чтобы не было видно шрама, она словно плывёт дальше среди всех этих людей. В голове никаких мыслей, только желание поскорее уснуть. Она всё объяснит другу, просто не сейчас. Тогда она ещё сама мало что понимала.
Теперь вот сидит и очень устала. Устала безнадёжно, устала так, словно усталость бросила все дела и занялась только ею. Хорошо хоть подруга помогает.
VI
Наталия ненадолго уснула, совсем на немного, пока есть законный перерыв от всяческого рода исцелений. Шум работающей аппаратуры преобразовался в шум моря. Она опять лежит на пляже, морская вода щекочет её ноги, а вокруг совсем мало людей. Всё как она любит. Сон как явь, она всё чувствует, хочет подняться, бежать к морю, но ноги, словно ватные, не пускают её. Наконец, она всё-таки добежала и доплыла до приличной глубины, падает в гостеприимные волны, прямо плашмя. Вода окружила её со всех сторон, но она может дышать. Как русалка, которой она мечтала стать в детстве. Хочется тонуть, но этого не допускает чья-то сильная рука, которая хватает её за руку, и от этого Натали просыпается.
– Устала, бедная, – сочувственно констатирует факт подруга, – идём, тебя уже ждут люди.
Сон ещё как будто остаётся вместе с ней, летнее солнечное тепло ещё как будто задержалось на теле, но впереди – рабочий день, люди с совершенно не оперируемыми дефектами, получившими их из-за несчастных случаев или по другим, не зависящим от них обстоятельствам.
VII
Наступила зима. В городе ей не особо радуются люди, зима в больших городах – это чужеродное явление. А она с радостью и удовольствием ушла бы порадоваться зиме, пусть даже куда-то и не очень далеко. Ей нужна была всего лишь нетронутая снежная поверхность, чтобы можно было посидеть с подругой, попить кофе или даже просто подурачиться, играя в снежки, либо просто наблюдать за падающими тихими снежными хлопьями. На душе тогда так спокойно, нет ничего городского и постороннего в душе. Как будто не надо куда-то возвращаться, нет никаких дел, никакой работы.
Из всех признаков цивилизации у Натали есть только телефон. А вот и он уже звонит: вторая подруга сообщает о необходимости приехать в салон, очень нужна её помощь. Натали надевает платок, ещё раз осматривает зимний пейзаж и через какой-то час она уже в салоне. Около её кабинета сидит мужчина, лет пятидесяти, с бородой, в камуфляжной одежде. Взгляд его полон боли, губы его как будто давно уже не улыбались и вообще забыли об улыбке. Сгорбленная его фигура вызывала непомерную жалость у Натали уже при первом взгляде. Хотя нет, что-то совсем не так. На лице, кроме губ и глаз у мужчины был большой поперечный шрам, расположившийся, как клеймо, прямо посреди лица и почти полностью скрыв собой нос. Мужчина, едва заприметив Натали, отвернулся на секунду, провёл рукавом по лицу и заговорил:
– Дочка…приехал вот…помоги, прошу! Спасу уже от всего этого нет.
– Идите за мной, пожалуйста, – только и слышит в ответ несчастный.
***
– Уже долго с этой хворобой живу, дочка, лет уж десять как, – рассказывает мужчина, сев на кушетку. – Сам-то я лесником работаю, издалёка к тебе приехал. Слыхал, какие ты чудеса делаешь и сам счастья решил у тебя попытать. Сильно стал болеть этот мой рубец. А что уродует – так это ничего, на людях не боязно показаться, лесник же тем боле. Ты уж помоги мне, дочка, для поликлиник-то этих денег не соберёшь, да ещё и скажут, что нельзя, мол, убирать шрам этот, а ты вон как людям помогаешь. Ты уж убери его мне, а я в долгу не останусь. Чай, денег-то у меня мало, однако ж и лесники иногда не лишними бывают. Пригожусь, верно, и тебе. Помоги, а.
Сколько же эмоций могло переполнять Натали, когда она слушала этого простого человека, которому нужна такая же простая и от этого счастливая жизнь. Выслушав, она спросила только:
– Скажите, что случилось? Как появился шрам?
Лесник, казалось, будто был и готов к такому вопросу, но всё равно слегка вздрогнул:
– Сынишка-то мой, со мной тогда жил. Баловник тот ещё был. Лес-то я ему весь показал, и он его как свои пять пальцев знал. Любил бегать по лесу-то. Да вот иду его когда-то искать, окликаю, да слышу хруст: дерево падать где-то собралось. Иду быстрее, да смотрю: это ж сынок мой стоит, да под самым тем местом, где дерево падать собралось. Не шелохнётся, глядит на деревцо-то. Уж сколько я ему кричал, а он как и не слышит. Что есть мочи, добежал я до него и оттолкнул от места этого поганого, однако ж сам оступился, упал и мне аккурат по лицу стволом попало. Богу до сих пор спасибо каждый день говорю, что не насмерть дерево меня забило, а иначе расплющило б лицо, и остался б сынок сироткой. Так вот в ближайшей больнице наспех заштопали и отправили домой. Теперь, куда ни сунься, всюду деньги большие нужны. А где ж они у меня? Всё сыночку отдаю, он у меня сильный и умный теперь хлопец, в город отправил его учиться. Я ж что смогу, сделаю тебе: дома строить могу, ягодок, грибочков у меня полно. Только помоги, дочка, прошу.
После последних слов у лесника по небритым щекам потекли невольные скупые слёзы, которые мужчина быстро смахнул рукой.
– Прилягте, пожалуйста, – изменившимся от комка в горле голосом проговорила Натали.
Мужчина неловко лёг, плечи его иногда подрагивали. Подбородок его выдавался вперёд, руки он сложил крестом у себя на груди. «Как будто умирать давно собрался», – невольно подумала девушка.
– Только ничего не бойтесь, я попытаюсь Вам помочь, – двигая стул ближе к кушетке, промолвила она.
Натали коснулась шрама, в голову ей как будто ударил свежий лесной воздух. Лесник говорил правду, она опять переживала эти события, они казались ещё ярче. Крик, ребёнок и падающее дерево. Удар ствола дерева леснику по голове как будто пришёлся по ней. Свет. Такой невыносимо яркий свет. Тянет за собой. Но нет, внезапно всё прекращается, Натали чуть не падает в обморок.
Открыв глаза, видит знакомый салон, а вместо лесника перед ней сидит помолодевший на несколько лет лесник без шрама. Теперь он плачет, не стесняясь, прислонившись к её руке, силится что-то сказать, но ничего не выходит.
Наконец, справившись с собой, без устали повторяет только два слова: «дочка» и «спасибо». Эту неустанную череду слов прерывает Натали:
– Идите, пожалуйста. Только не вздумайте мне платить!
Буквально выпроводив за дверь ещё ничего не соображавшего лесника и отдав ему его котомку, Натали быстро побежала к раковине. Кровь брызнула из носа, как только она успела подбежать. Жидкость с железным вкусом шла около двух минут, не переставая. Лечение лесника оказалось таким тяжёлым, что даже её собственный шрам начал болеть. Срочно отдыхать!
VIII
Люди готовы были платить за красоту. В разные времена, в разные эпохи девушки и женщины стремились добиться идеальной красоты. И это вполне оправданно. Ради красоты не страшно было умереть и стоило жить ценителю этой же красоты. Все любят красоту – стоит это признать и перестать себя обманывать.
Она тоже хотела избавиться от шрама, единственного свидетельства того страшного дня. Но это было невозможно. Врачи в больницах только и делали, что отрицательно качали головами, сама себя она тоже не могла избавить от ужасной метки. Это клеймо оказалось настолько прочным, будто в нём была собрана вся злость мира, никакие касания Натали не приводили к результатам. Шёлковый платок её, хоть и был защитой от косых взглядов, согревал холодными ветреными днями, но служил ей своего рода сатанинской бутылкой[1]: от него нельзя было избавиться, хоть и очень хотелось.
Натали относилась к тому типу девушек, которые были красивы в любом случае. Даже её шрам делал её красивее. Но стоило попробовать сказать об этом ей – и сразу можно было бы получить мощнейший отпор, так как ни одна девушка на Земле не поверила бы в эти слова.
У неё было достаточно поклонников, как до трагедии, так и после, многие принимали её только такой, какая она есть, и это было абсолютно искренне. Она сама привыкла так делать, сама очень проницательно чувствовала, что за человек перед ней. Прошлое не всегда можно было назвать хорошим. Тогда, влюблённой до безумия, она была готова на многое ради одного человека. Один поцелуй, от которого всё подкосилось, всё как будто ушло в небытие, был переломным моментом в истории её жизни. Признание в этом человеку, который ей нравился, всё разрушило, человек этот постепенно исчез. Может, после этого и обострилась тяга у Натали видеть реальность и людей без прикрас – кто знает. Знает только она, но никому и никогда не скажет правду.
Всё впереди! В её жизни должен появиться такой человек, который разожжет чувства настоящие, тот человек, которого и следовало бы сделать счастливым, ведь любовь не растрачена, её захочется подарить, но только не сейчас. Сейчас некому. И незачем, ведь это никому не нужно, как бы парадоксально это ни звучало.
IX
Счастьем для Натали был её дом. Только дома ей было хорошо как никогда и нигде. Город из окна седьмого этажа привлекал её только ночью. Только ночью ей хотелось прокатиться на мотоцикле, только ночью можно посидеть на балконе с бокалом вина, только ночью всё казалось лучше, чем могло бы быть, только ночью можно было спокойно пройтись по улице, не опасаясь, не стесняясь косых взглядов на её лицо и не боясь больных психопатов. Ночной город принимал её такой, какая она есть.
Счастьем было всё в её доме: мама, брат, лучшая подруга и даже кошка.
Мама, милая мама. Сколько слов можно сказать о том, как её любишь, сколько действий потребуется, чтобы выразить эту любовь. Любовь мамы ни с чем не сравнится, это даже не требует каких-то объяснений. Мама – святость, мама – высшая любовь и самый главный человек в жизни любого человека.
Натали любит маму, любит иногда непослушного брата, любит близкую по духу лучшую подругу и любит маленький и жизнерадостный, живой комочек шерсти.
Счастьем дома всегда была возможность приготовить всяческие вкусности и выпить вина, а иногда и виски. Такое благополучие и было для Натали счастьем, настоящим, живым, искренним и добрым. А популярность салона между тем набирала обороты.
X
Её салон приобретал размах. Очередь росла с каждой секундой, дикое желание избавиться от недостатка не давало людям осознать, что Натали была одной такой и никак не могла поставить своё лечение на конвейер. Всем нужна была помощь, кому-то в большей, а кому-то в меньшей степени. Она лечила ребёнка, упавшего на асфальт, бабушку, оттаскивающую непослушного ребёнка от чуть было не наехавшей на него машины, парня, упавшего на стройке детского дома. Она лечила всех, кого могла излечить. Только не себя. Не могла она излечить и злых людей, получивших свои шрамы, ожоги и другие дефекты по собственной глупости, но врущих, что делали это во благо. И это не зависело от самой девушки. Только прикасаясь к таким людям, она тотчас же убирала руку, её как будто ударяло током. Натали оставалось только сообщить, что ничем не может помочь. Многие реагировали на такое известие бурно, многие просто уходили, а многие умоляли попробовать ещё раз. Но это не приносило результата: злые, плохие люди просто оставались ни с чем.
Натали давно умерла бы от кровопотери, если бы не устанавливала время лечения логично и правильно. Из-за возрастающего количества людей всегда приходится вводить правила. С каждым прикасанием к человеку она отдавала ему часть своей жизни, и, кажется, этой жизни могло бы не хватить.
С введением правил появилось и больше махинаций, люди превратились в хитрых обманщиков, желая только избавиться от неприятного дефекта. Люди стали злоупотреблять добротой девушки, их рассказы о полученных травмах не соответствовали действительности. Большинство людей, посещающих салон, стало коварным и злым, добрых людей, по-настоящему заслуживающих исцеления, пожертвовавших собой ради спасения другого, уже не стало. Натали приняла необратимое решение.
XI
На следующий день салон был пуст, а на двери был прикреплён документ следующего содержания:
Справка о прекращении деятельности салона.
Настоящим Владелец ОАО "Красота" (далее – Владелец) подтверждает, что 09.09.2013 г. в соответствии с договором на поставку услуг красоты был окончен срок действия лицензии салона и услуги не востребованы впредь и подвергаются злоупотреблению. По состоянию на 08.09.2013 г. задолженность перед сообществом «Добрые люди» по указанному договору отсутствует.
XII
Лёгкость, просто беспредельная волшебная лёгкость захватила Натали полностью и бесповоротно. Она сделала всё, что смогла, а впереди – поездка домой. Сказать, что она этого очень ждала – ничего не сказать. Она грезила, рвалась, как буря, мчалась в мыслях. Туда, обратно, к источнику своего детства и веселья. Всё позади. А теперь собраны вещи и Наталию ждёт поездка домой, к морю. Она не хотела и не могла так долго ждать, на губах уже был солёный привкус воды, в ушах шумели волны, а волосы обнимала вода.
Неужели ожидание получения желаемого лучше, нежели само получение желаемого? Никогда этого не понять, никогда этого не принять, как бы ни хотелось. Нужно всё и сразу. Из того, что тебе вообще можно получить и того, что тебе действительно нужно.
Для Натали восемь часов поездки оказались просто невыносимо долгими. Так всегда случается, ведь так работает психология человека. Вот оно, впереди, что-то блестящее, сверкающее и большое, неохватное. Море! Та безудержная стихия, которая была всем для Натали: счастьем и любовью, тем, что длится вечно и не сможет исчезнуть.
XIII
Нет, она уже даже ждать не может, когда они приедут и зайдут в дом. Только машина остановилась, как Натали просто побежала к морю. Всё было таким знакомым и родным. Не раздеваясь, она просто бросилась в море, не желая ждать ничего и никого. Приятная тёплая вода гостеприимно приняла её, и Натали поплыла всё дальше и дальше. Ещё слышались окрики мамы, но где-то далеко позади. Обернувшись, Натали увидела маму, которая махала руками, но вдруг почувствовала, как её накрыло довольно большой волной. Словно потеряв связь с действительностью, Натали даже не пыталась выплыть. Она только почувствовала приятное жжение в области шрама. Нет, не так должна была действовать морская вода, но вместо чувства разъедания было чувство приятного жжения, такого, как на месте затягивающейся раны.
Натали чувствует, как уже не хватает воздуха, её как будто забирает к себе морская стихия. Именно в этот момент её подхватывают чьи-то сильные руки, и она теряет сознание.
***
В закрытые глаза ей светит солнце. Она чувствует, что лежит на мягком песке. Слышен крик чаек, плеск воды, но глаза не могут открыться. Кто-то склонился над ней, заслонил солнце и пытается скрыть тяжёлое дыхание. Через минуту кто-то трогает её шрам. Нет. Она уже не чувствует шрама. Она даже чувствует поцелуй в ту часть лица, где должен быть шрам. Секундное замешательство – и поцелуй в губы. Яркий свет. Почему-то в голове возник лес, лежащий мальчик с кровью на губах. Мысли путаются, но Натали хватает сил, чтобы оттолкнуть целующего и открыть глаза.
– Прости, ради бога! Я сейчас всё объясню. Только не принимай меня за маньяка, – слышит она от парня, минуту назад поцеловавшего её и, вероятно, спасшего от смерти в море.
– Я уж постараюсь, – слабым голосом ответила Натали, – а теперь объясни мне, кто ты такой и зачем меня целовал?
XIV
– Я сам спасателем работаю здесь. Сижу и вижу, как ты к морю одетая бежишь, а за тобой мама твоя, наверно. Даже для меня эта твоя пробежка неожиданной стала. Ты ещё так хорошо плаваешь, будто в море и родилась.
– А я недалеко от моря и родилась, роддом буквально в нескольких шагах был, – прерывает рассказ парня Натали.
– Ну, это всё объясняет тогда. Так вот: тебя волной большой накрыло, мама твоя кричит, потом домой побежала, спасателям звонить. Или за мобильным телефоном в машину. В состоянии шока, наверно, забыла, что здесь спасатели работают. Ты бы уже, наверно, задохнулась, да я тебя вовремя вытащил на берег. Вот и всё, в общем-то.
– Спасибо, – чуть слышно и с чуть заметной улыбкой произнесла Натали и тут же нахмурилась, – а моё лицо зачем трогал? Зачем меня целовал?
– Так я узнал тебя. В интернете о тебе только и говорят. Людей лечила, а потом уехала. Закончились добрые люди, да?
– Если честно, то да, закончились. Ты не ответил, почему поцеловал.
– Так потому и поцеловал. Видишь мои губы? На них до поцелуя были шрамы. Давно я их получил, а сейчас их нет. Спасибо тебе! Можно, я за это ещё раз поцелую? – смеясь, спросил спасатель?
– Вот только у меня силы появятся – я тебе так поцелую! – полусерьёзно и полушутя воскликнула Натали, но, не успев больше ничего сказать, увидела бегущую маму. В слезах, мама в заботливой сердитости начала ругать дочь:
– Ну и зачем ты побежала сломя голову? Дождаться не могла? Я думала, сердце остановится моё. Спасибо Вам большое, – уже обращаясь к спасателю, заговорила мама, – я уж думала: всё, утонула Натуся!
– Да что Вы! При мне здесь никто и никогда не тонул, – заверил спасатель.
– Спасибо Вам ещё раз! Вы уж помогите, донесите её, мы недалеко отсюда живём, – уже просила мама.
– Мама! – смущённо воскликнула Натали.
– Что «мама»? Мама знает, что говорит! Помогите, помогите, – упрямо твердила женщина, и, приглядевшись к дочери, начала целовать лицо и заплакала от радости – доченька, шрама-то твоего уже нет! Как же это… Доченька!
Даже мне не описать всей той радости, которую испытывали главные герои. Наконец, держа спасателя за шею, Натали опять заговорила с ним:
– Как же зовут спасителя моей жизни, а то я так и не смогу узнать, может?
Слегка улыбнувшись, парень ответил:
– Максим.
– Спасибо, Максим. За то, что я жива.
– Тебе тоже спасибо. За то, что по-новому жив я.
XV
Прошло не так много времени, но всё смогло утихомириться, и началась новая жизнь. Молодые люди поняли, что любят друг друга, любят так сильно и по-настоящему, что не смогли бы жить друг без друга.
Верю, читатель, где-то же всё-таки есть настоящая любовь, которую сложно описать словами, и которую можно только чувствовать. Я верю в ту любовь, которая приходит с возрастом и строится на взаимном уважении, доверии, на чём-то более глубоком, чем страсть, когда люди прошли вместе через что-то хорошее или плохое. Иначе теряется понимание этого чувства, люди говорят слово «любовь» просто так, не задумываясь над его истинным значением и путая его со всем, с чем только можно.
Любовь должна победить. Всё, что только можно. Все трудности и несчастья, все беды и пороки. Только где же тот человек? Где он? Где-то.
Счастье Натали омрачилось серьёзным происшествием.
XVI
Тревожный звонок раздался в три часа. Звонили из города. Тётя, её любимая тётя попала в аварию. Пьяный водитель на грузовике подрезал её автомобиль на мосту, при этом сам упал с моста и моментально умер. Тётю доставили в больницу в тяжёлом состоянии.
Пара быстро уехала в город. На протяжении всего пути Натали только смотрела впереди себя, из её глаз капали слёзы. Слёзы капали на крепко сжимающую её руки правую руку Максима. Они мчались на полной скорости, и только из-за опасений повторить судьбу тёти, часто сбавляли скорость.
Город шума и пыли встретил их ночью. Тогда он был спящим. Но Натали было не до сна. Городская поликлиника призывно показалась горящим почти во всех окнах светом.
Тётя лежала, обставленная аппаратами со всех сторон. Секунда замедлилась до минут в сознании Натали. От неожиданности увиденного она чуть было не упала, но Максим сумел удержать её. Впрочем, как и всегда. Травмы были повсюду, но особенно сильно была повреждена брюшная полость. Врачи знали Наталию и без разговоров пропустили её к тёте.
Вот она. Лежит, такая беспомощная, без сознания, ждущая свою племянницу. Недолго думая, Натали принялась за своё самое лучшее на земле дело. Касание. Очень, очень сильно Натали притянуло к травме. От яркого света можно было бы ослепнуть, если бы он светил в глаза. Что-то не так. Самой Натали становится хуже, она как будто уходит из жизни, силы покидают её, как вдруг знакомые сильные руки просто оттянули её от пострадавшей.
На этот раз кровь пошла не только из носа, но и изо рта и ушей. Пять минут были адом, показавшись пятью годами. Врачи срочно стали вливать Натали донорскую кровь.
***
Девушка очнулась на утро. Максим спал, склонившись к её кровати и держа её за руку. Аккуратно убрав руку, не желая потревожить любимого, девушка намеревалась встать, как вдруг в палату зашёл доктор:
– Что Вы, милочка! Вам нельзя вставать ни в коем случае!
От восклицаний врача проснулся и Максим:
–Ты куда это от меня собралась? Далеко?
– Что с тётей? – слабым, как будто не своим голосом спрашивала Натали.
– Мы ваши способности знаем. Но, как нам известно, вы могли убирать шрамы, ожоги, ушибы, зажившие, долговременные. Рана вашей тёти была совсем свежей. Видимо, поэтому у Вас и получилось заживить её, но наполовину. Она должна месяц полежать в больнице и наблюдаться нами. А до тех пор Вам не стоит пробовать её излечить. Сейчас её состояние более-менее стабильно.
Натали трясло от слов врача, от пережитых моментов, из-за сбоя в излечении. Она всего лишь хотела вернуть тётю.
XVII
Каждый день злополучного месяца Натали практически жила в больнице. И каждый день она подходила к окну посмотреть на своего родного человека. У девушки было не так много сил, и поэтому Максим уводил её в палату и ухаживал за ней, как за маленьким ребёнком, зачастую вызывая такими ухаживаниями прекрасную и любимую улыбку от этого же «ребёнка». Натали выписали из больницы за три недели до нужной встречи с тётей, молодые люди жили совсем неподалёку.
Наконец, три недели прошли, и проще уместить пройденное время в одну строку, нежели описывать мучительные ожидания Натали каждый день.
Нужно попытаться, нужно попробовать ещё раз излечить тётю – только это и было желанием нашей героини. Тётя уже пришла в сознание, пыталась улыбаться и говорить, но врачи категорически запрещали ей любую активную деятельность.
Касание всё должно изменить.
В этот день врачами всё было приготовлено на случай экстренных ситуаций. И хотя раны заживали и не было угроз здоровью, волновались не только за здоровье тёти. Все ждали только прикосновения и его целебных последствий.
Вот она, входит в палату, немного волнуется и кладёт руку на живот тёти. Всё та же яркая вспышка, всё те же события, описанные месяц назад героям по телефону, но теперь иллюстрированные в голове Натали. Но почему-то вспышка света сменилась темнотой. Всё куда-то исчезло, стало темно, темнее, чем в самым тёмных уголках Земли. Но только на минуту. Очнувшись, Натали увидела, как тётю, улыбающуюся и махающую ей рукой, везут в реабилитационное отделение. Всё хорошо. Всё, как и должно быть.
– Умница моя. Самая-самая сильная, – тихо и радостно шепчет Максим, целует и гладит Натали по голове, – с ней всё будет хорошо. Видишь, у тебя даже кровь не пошла.
– Да. Это, может, даже и странно. Почему же так? – недоумевала Натали.
Она даже не слушала вошедшего врача, который убеждал, что с тётей теперь всё будет в порядке. Но после доктор, таинственно улыбаясь, произнёс всего лишь одну фразу. Одну фразу, придавшую счастье паре на всю жизнь:
– А вас я хочу поздравить, молодые люди: милочка, Ваши анализы показали, что Вы беременны.
Да, вот что всё объясняло. Отсутствие крови, темноту и быстрое излечение. Но до этого ли было любящим половинам. Даже некоторые больные испугались – так громко закричал от радости Максим. Наталия плакала от счастья, целовала Максима, а врач смеялся, наблюдая за этой самой жизненной сценой любви.
XVIII
Тётя быстро пошла на поправку, уговаривала остаться влюблённых в городе, но Наталию тянуло к морю. Тянуло до невозможности сильно, ведь именно там она и хотела родить свою самую любимую девочку.
Шрамы, шрамы, шрамы. Всегда ли они бывают только на теле? Да нет, не всегда. На душе тоже могут быть шрамы, зажившие и незажившие. Они могут исчезнуть тогда, когда их обмоет волна самой сильной в мире любви, когда на душе осядет пена самых чистых взаимоотношений и самых крепких связей, когда соль любви будет не разъедать, а приятно заживлять дефекты в душе, оставшиеся с прошлых лет.
Наталия, красоту дарующая, вскоре родила девочку, в той же больнице, около моря. Максим всегда был рядом и не мог представить себя не рядом с двумя самыми родными людьми.
Прошло ещё немного времени. Не изменялось только море, оно играло, кипело, бурлило, переливалось всеми оттенками цветов, когда молодая семья сидела на берегу и провожала закат. Солнце освещало их прекрасные лица, на которых теперь не было никаких шрамов, теперь они целовались, а их дочка играла в песке. Идиллия.
Когда солнце уже зашло, Максим коснулся рукой волос Натали, улыбнувшись и, подумав немного, сказал:
– Знаешь, я только сейчас понял, что не познакомил тебя ещё со своим отцом. Он подарил нам дом. Он хоть и живёт очень далеко, но я с трудом с ним связался. Повернись, пожалуйста.
Возможно, мой дорогой читатель, ты уже догадался, кто это был, за спиной Натали. Девушка, повернувшись, вздрогнула от приятной неожиданности. Перед ней стоял тот самый лесник, которого она лечила четыре года назад, теперь с трудом узнаваемый мужчина без бороды и усов, без камуфляжной одежды, но в костюме и с большим букетом георгинов, тюльпанов и кремовых роз.
– Ну, здравствуй! Дочка… – улыбаясь, промолвил добрый лесник.
XIX
СПРАВКА - ОПИСАНИЕ ИМУЩЕСТВА
Утверждена
постановлением Минэкономики
от 07.09.2017 № 16267
СПРАВКА - ОПИСАНИЕ ИМУЩЕСТВА МОЛОДОЙ СЕМЬИ
1.Наименование имущества______ жилой многоэтажный дом_______________
2. Адрес ______улица Прибережная, дом №1_______________________________
3. За счёт каких источников построен ______за счёт средств отца владельца__
4. Дата ввода в эксплуатацию ____07.07.2017_____________________________
5. Первоначальная стоимость на дату ввода ______10 000 000 рублей_______
6. Функциональное назначение здания ___гражданское/жилое______________
7. Площадь общая / полезная (торговая), кв.м ___350___________________
В том числе:
не используемая владельцем, кв.м ____400__________________________
8. Характеристика строения (техническое состояние, даты проведения
капитальных ремонтов, модернизация, реконструкция, достройки,
восстановление и пр.) _____новейшее строение____________________________
9. Наличие инженерных коммуникаций:
водопровод ______есть_________________________________________________
канализация _____есть_________________________________________________
электроосвещение __есть________________________________________________
теплоснабжение ____есть_______________________________________________
телефонная связь ____есть______________________________________________
горячее водоснабжение _____есть________________________________________
вентиляция ________есть_______________________________________________
10. Наличие технического паспорта на здание _____есть___________________
11. Наличие акта на право пользования землей либо удостоверения на
право временного пользования земельным участком ___есть______________
12. Площадь земельного участка, га ____0,05_____________________________
13. Наличие других построек на участке ___есть__________________________
14. Элементы благоустройства _____полный перечень_____________________
Утверждено
Конец. [1] Имеется в виду произведение Роберта Луиса Стивенсона «Сатанинская бутылка»
«Но та ли я?»
(26.01.2015 – 07.03.2015)
«Хочу делать людей красивее».
© Наталия Боровая
I
Этот город словно и был построен только для того, чтобы отуманивать человеческий разум, загрязнять людям душу посредством вдыхания ими пыли и при этом заглушать их внутренний голос своим ежедневным шумом. Однако, вне сомнения, в нём были и такие места, где ничего подобного не происходило, в таких местах располагались дивные небольшие пруды, по которым плавали вечно беспокойные утки или возвышались, казавшиеся величественно-грозными, чёртовы колёса, возле которых без устали слонялись детишки, издавая жизнерадостный смех, изо всех сил сдерживаемые своими родителями.
Город контрастов, город как город. Красив своими постройками, но ужасен стилем жизни, который он всем диктует, великолепен и знаменит во всём мире, но в глазах своих же жителей такой бездушный, серый и угрюмый. Но что может быть лучше для современного человека, чем развитая инфраструктура и хорошие условия для жизни со всем, с чем хочешь? Были бы только деньги, а они в большом городе должны быть, притом в немалом количестве.
Я мало что знаю о больших городах, я боюсь их, я не хочу быть в них, но к ним непреодолимо тянет. Там следует побыть хотя бы день. Но не всю жизнь, это было бы слишком тяжело. Но ведь живут же люди, проживая свои недожизни или пережизни. А я только хотел бы приходить в свою, одну из многочисленных, таких же одинаковых, квартир и оставаться там, без других людей, слушая только симфонию города и глядя на великолепный вид из светящихся окон жизни.
А что стало с самим человеком, его душой, мыслями, чувствами? Неужели в городе люди в большинстве своём такие открытые, добрые и честные, готовые помочь? Разве это не было бы полноценным чудом? Да, да и вне всяких сомнений ещё раз да. И вот такой была она, чьё имя настолько красиво, что его можно повторять много-много раз и в забытьи, и в здравом уме. Ната. Наталия. Натали. Сколько ни образуй вариантов этого имени, любой будет красивым.
II
Вне всяких сомнений, она очень устала. Сидит себе, отдыхает от бесконечного потока людей, жалующихся на боль, а на самом деле ещё даже не успела выпить чашку бодрящего кофе или съесть что-нибудь, пусть даже очень лёгкое. Обычному человеку, посмотревшему на неё, стало бы очень её жалко. Стало бы жалко этих милых, слегка побледневших щёк, этих серо-зелёных глаз, которые закрывались только часов на пять, чтобы отдохнуть и потом взвалить на себя эти непомерно тяжёлые мешки. А ведь эти мешки под глазами опять придётся замазывать. Жалко стало бы и немного сбившихся, чёрных, как смоль, волос и этих, слегка дрожащих, губ. Если бы человек был слепым, то он почувствовал бы её усталость, услышав тяжёлый, полный грусти вздох, а если бы был глухим – то увидел бы невыносимое изображение усталости на лице.
Да, ей точно следовало бы отдохнуть, хотя бы день. Но она не могла даже думать об отдыхе. Её работа не подходила ни под одну из всех известных профессий в мире, если только под профессию косметолога, да и то с большим трудом. Делать людей красивее, а, следовательно, и счастливее, убирать травмы с их тел без всякого вмешательства – это и была её профессия. Профессия души, профессия сердца и величайшая способность, уникальная в своём роде, в которую никто не верил и не поверил бы, не побывав у Натали в салоне – вот что делало эту девушку вечно уставшей. Её руки, магические, целебные, могли убрать любой шрам, ожог и любой другой дефект только одним прикасанием. «Странно», – подумаете вы. «Нет, не странно!», – отвечу я.
III
А что тут странного? У каждого есть какие-то способности. Способность надоедать или создавать музыку, способность появляться в ненужное время, в ненужном месте и способность рисовать, петь. Да много ли чего придумали люди! А Натали могла, коснувшись человека, избавить его от любого дефекта на теле, предварительно увидев, как он этот дефект получил. И ничего – люди шли к ней, люди верили в неё, не зная, что всё, что было ей дано, пришло от мамы, из детства, из ласковых, бурных стенаний моря, его неимоверных объятий. Недалеко от моря родилась она, жила возле него, радовалась, бегала, не подозревала о событиях будущего. Всего лишь какая-то маленькая птица со сломанным крылом на берегу, одно касание – и птица улетела здоровой, как старая жизнь, как старое мировоззрение.
Детство. Всё так необычно. Даже её, эту смешную черноволосую девушку сложно представить заброшенной в детство, когда знаешь её уже повзрослевшей и не такой наивной. А тогда? Она и тогда была смешной, каталась на всех американских горках, мечтала обо всём, о чём только можно было мечтать. Эти навязчивые идеи не давали Натали покоя. Именно в мечтах можно было купить себе крылья и летать где угодно или стать русалкой и быть ещё ближе к морю, раствориться в нём, соединиться с ним и быть в этом сне навсегда.
Время шло, Натали умалчивала о даре, копила свою силу, вплоть до переезда в большой город. Силы притаились, она, может быть, о них забыла: большой город заглушил все воспоминания, а после резко обострил, насколько смог. А где-то ведь до сих пор лежит её лист, старый и слегка потрёпанный, а на нём записан её гимн ушедшему детству:
Я хочу убежать подальше,
Я укрыться хотела в краю,
Где мамуля кормила кашей
Обустроившись в личном раю.
Эх, весёлое время – детство:
Ничего никогда не гложет,
Волшебством там хочу согреться,
Это так на меня похоже.
Я скучаю, Чёрное море,
В моем сердце бушует тоска.
Я мечтаю пройтись по полю,
Где ступала босая нога.
Где мне мама сказки читала,
И луна освещала окно,
И во сне я потом летала –
Это было давным-давно.
Я теперь и не жду волшебства,
И закрыло мне детство дверцу.
В жизни взрослой теперь я одна,
Никуда от неё не деться.
Да, это написала именно Натали, просто кто-то тихонько переделал строки и отдал опять ей, чтобы она помнила, как её душа тоже рвалась к поэзии, её тонкая душевная структура не разрушилась, она просто находится под завалами. Красота природная, красота душевная – всё это так успешно гармонировало в ней, делало выше и дальше других.
IV
Нечто страшное случилось когда-то осенью в этом страшном городе. Натали шла домой своим обычным маршрутом, как вдруг какой-то больной психопат напал на неё. Приставив нож к её лицу, он требовал денег в каком-то немыслимом количестве, забирал её сумочку охваченной тремором второй рукой и бредил. Его заметили, а его злость оставила отпечаток на милом лице Натали. Только в больнице, когда боль прекратилась, девушка взглянула на себя. Висок – щека – шея – верхняя часть груди. Такой маршрут теперь наметил себе её шрам. Порез был не такой глубокий, чтобы лишить её жизни. Благо, этот психопат был не настолько силён, но только одна мысль о том, что какой-то железкой он исковеркал молодую жизнь заставляла любого здравомыслящего человека, услышавшего эту историю, желать только скорейшей смерти этому гнусному пожирателю жизни. Маньяка схватили, судили. Он был приговорён к пожизненному заключению. Теперь Натали таким же пожизненным наказанием казался этот долгий шрам. Долгий, как очередь в больнице, как лезвие того ножа, как часы попыток избавления от этого шрама. Долгий, как сама жизнь.
V
Теперь у неё есть свой салон. Салон приобретения красоты, салон второго шанса, салон новой жизни. Способность набирала обороты. Когда она ехала с другом в общественном транспорте, она ещё не могла понять, что всё опять повторится, как с той птицей. Случайно коснувшись руки друга, она как-то рефлекторно, как будто делала это когда-то раньше, глубоко вдохнула и словно уснула. Какие-то смутные картины вырисовываются в голове: её друг, ставший младше лет на семь, получает ожог, нагревая воду для того, чтобы согреть холодные ноги сестры, больше никого дома нет, родители где-то далеко, пьянствуют. Какое-то невероятное свечение теперь заставляет инстинктивно зажмуриться, но Натали открывает глаза. Первое, что она видит – лицо испуганного друга, смотрящего то на свою руку, то на лицо девушки. Люди вокруг странно косятся, но молчат. Она вроде бы как упала в обморок, но долго лежать уже не собирается, собирается выйти на следующей остановке.
– Постой, меня хоть подожди, – только и слышит она от шокированного друга, прорывающегося за ней сквозь толпу автобусных людей.
Вот и остановка. Двери открываются, холодный воздух ударяет Натали в лицо. Ничего не понимая, она видит только протянутую ей белую салфетку. Только теперь она чувствует липкую, железного вкуса жидкость, которой зачем-то вздумалось выйти из её носа. Кровь. Вытираясь салфеткой, она слушает сбивчивый рассказ друга:
– Я сначала вообще ничего не понял. Потом вижу, что твоя рука как будто к моей руке приросла. Чувствую на своей руке жжение такое лёгкое. Потом ты руку отпускаешь, падаешь. Смотрю: на руке ни следа уже от моего старого следа ожога, а у тебя кровь из носа пошла. Что это вообще такое? Как ты это сделала?
Она сама ничего не понимает. Не сказав другу ни слова, она просто уходит, оставив его, обескураженного, мучиться в догадках. Поправив платок, так, чтобы не было видно шрама, она словно плывёт дальше среди всех этих людей. В голове никаких мыслей, только желание поскорее уснуть. Она всё объяснит другу, просто не сейчас. Тогда она ещё сама мало что понимала.
Теперь вот сидит и очень устала. Устала безнадёжно, устала так, словно усталость бросила все дела и занялась только ею. Хорошо хоть подруга помогает.
VI
Наталия ненадолго уснула, совсем на немного, пока есть законный перерыв от всяческого рода исцелений. Шум работающей аппаратуры преобразовался в шум моря. Она опять лежит на пляже, морская вода щекочет её ноги, а вокруг совсем мало людей. Всё как она любит. Сон как явь, она всё чувствует, хочет подняться, бежать к морю, но ноги, словно ватные, не пускают её. Наконец, она всё-таки добежала и доплыла до приличной глубины, падает в гостеприимные волны, прямо плашмя. Вода окружила её со всех сторон, но она может дышать. Как русалка, которой она мечтала стать в детстве. Хочется тонуть, но этого не допускает чья-то сильная рука, которая хватает её за руку, и от этого Натали просыпается.
– Устала, бедная, – сочувственно констатирует факт подруга, – идём, тебя уже ждут люди.
Сон ещё как будто остаётся вместе с ней, летнее солнечное тепло ещё как будто задержалось на теле, но впереди – рабочий день, люди с совершенно не оперируемыми дефектами, получившими их из-за несчастных случаев или по другим, не зависящим от них обстоятельствам.
VII
Наступила зима. В городе ей не особо радуются люди, зима в больших городах – это чужеродное явление. А она с радостью и удовольствием ушла бы порадоваться зиме, пусть даже куда-то и не очень далеко. Ей нужна была всего лишь нетронутая снежная поверхность, чтобы можно было посидеть с подругой, попить кофе или даже просто подурачиться, играя в снежки, либо просто наблюдать за падающими тихими снежными хлопьями. На душе тогда так спокойно, нет ничего городского и постороннего в душе. Как будто не надо куда-то возвращаться, нет никаких дел, никакой работы.
Из всех признаков цивилизации у Натали есть только телефон. А вот и он уже звонит: вторая подруга сообщает о необходимости приехать в салон, очень нужна её помощь. Натали надевает платок, ещё раз осматривает зимний пейзаж и через какой-то час она уже в салоне. Около её кабинета сидит мужчина, лет пятидесяти, с бородой, в камуфляжной одежде. Взгляд его полон боли, губы его как будто давно уже не улыбались и вообще забыли об улыбке. Сгорбленная его фигура вызывала непомерную жалость у Натали уже при первом взгляде. Хотя нет, что-то совсем не так. На лице, кроме губ и глаз у мужчины был большой поперечный шрам, расположившийся, как клеймо, прямо посреди лица и почти полностью скрыв собой нос. Мужчина, едва заприметив Натали, отвернулся на секунду, провёл рукавом по лицу и заговорил:
– Дочка…приехал вот…помоги, прошу! Спасу уже от всего этого нет.
– Идите за мной, пожалуйста, – только и слышит в ответ несчастный.
***
– Уже долго с этой хворобой живу, дочка, лет уж десять как, – рассказывает мужчина, сев на кушетку. – Сам-то я лесником работаю, издалёка к тебе приехал. Слыхал, какие ты чудеса делаешь и сам счастья решил у тебя попытать. Сильно стал болеть этот мой рубец. А что уродует – так это ничего, на людях не боязно показаться, лесник же тем боле. Ты уж помоги мне, дочка, для поликлиник-то этих денег не соберёшь, да ещё и скажут, что нельзя, мол, убирать шрам этот, а ты вон как людям помогаешь. Ты уж убери его мне, а я в долгу не останусь. Чай, денег-то у меня мало, однако ж и лесники иногда не лишними бывают. Пригожусь, верно, и тебе. Помоги, а.
Сколько же эмоций могло переполнять Натали, когда она слушала этого простого человека, которому нужна такая же простая и от этого счастливая жизнь. Выслушав, она спросила только:
– Скажите, что случилось? Как появился шрам?
Лесник, казалось, будто был и готов к такому вопросу, но всё равно слегка вздрогнул:
– Сынишка-то мой, со мной тогда жил. Баловник тот ещё был. Лес-то я ему весь показал, и он его как свои пять пальцев знал. Любил бегать по лесу-то. Да вот иду его когда-то искать, окликаю, да слышу хруст: дерево падать где-то собралось. Иду быстрее, да смотрю: это ж сынок мой стоит, да под самым тем местом, где дерево падать собралось. Не шелохнётся, глядит на деревцо-то. Уж сколько я ему кричал, а он как и не слышит. Что есть мочи, добежал я до него и оттолкнул от места этого поганого, однако ж сам оступился, упал и мне аккурат по лицу стволом попало. Богу до сих пор спасибо каждый день говорю, что не насмерть дерево меня забило, а иначе расплющило б лицо, и остался б сынок сироткой. Так вот в ближайшей больнице наспех заштопали и отправили домой. Теперь, куда ни сунься, всюду деньги большие нужны. А где ж они у меня? Всё сыночку отдаю, он у меня сильный и умный теперь хлопец, в город отправил его учиться. Я ж что смогу, сделаю тебе: дома строить могу, ягодок, грибочков у меня полно. Только помоги, дочка, прошу.
После последних слов у лесника по небритым щекам потекли невольные скупые слёзы, которые мужчина быстро смахнул рукой.
– Прилягте, пожалуйста, – изменившимся от комка в горле голосом проговорила Натали.
Мужчина неловко лёг, плечи его иногда подрагивали. Подбородок его выдавался вперёд, руки он сложил крестом у себя на груди. «Как будто умирать давно собрался», – невольно подумала девушка.
– Только ничего не бойтесь, я попытаюсь Вам помочь, – двигая стул ближе к кушетке, промолвила она.
Натали коснулась шрама, в голову ей как будто ударил свежий лесной воздух. Лесник говорил правду, она опять переживала эти события, они казались ещё ярче. Крик, ребёнок и падающее дерево. Удар ствола дерева леснику по голове как будто пришёлся по ней. Свет. Такой невыносимо яркий свет. Тянет за собой. Но нет, внезапно всё прекращается, Натали чуть не падает в обморок.
Открыв глаза, видит знакомый салон, а вместо лесника перед ней сидит помолодевший на несколько лет лесник без шрама. Теперь он плачет, не стесняясь, прислонившись к её руке, силится что-то сказать, но ничего не выходит.
Наконец, справившись с собой, без устали повторяет только два слова: «дочка» и «спасибо». Эту неустанную череду слов прерывает Натали:
– Идите, пожалуйста. Только не вздумайте мне платить!
Буквально выпроводив за дверь ещё ничего не соображавшего лесника и отдав ему его котомку, Натали быстро побежала к раковине. Кровь брызнула из носа, как только она успела подбежать. Жидкость с железным вкусом шла около двух минут, не переставая. Лечение лесника оказалось таким тяжёлым, что даже её собственный шрам начал болеть. Срочно отдыхать!
VIII
Люди готовы были платить за красоту. В разные времена, в разные эпохи девушки и женщины стремились добиться идеальной красоты. И это вполне оправданно. Ради красоты не страшно было умереть и стоило жить ценителю этой же красоты. Все любят красоту – стоит это признать и перестать себя обманывать.
Она тоже хотела избавиться от шрама, единственного свидетельства того страшного дня. Но это было невозможно. Врачи в больницах только и делали, что отрицательно качали головами, сама себя она тоже не могла избавить от ужасной метки. Это клеймо оказалось настолько прочным, будто в нём была собрана вся злость мира, никакие касания Натали не приводили к результатам. Шёлковый платок её, хоть и был защитой от косых взглядов, согревал холодными ветреными днями, но служил ей своего рода сатанинской бутылкой[1]: от него нельзя было избавиться, хоть и очень хотелось.
Натали относилась к тому типу девушек, которые были красивы в любом случае. Даже её шрам делал её красивее. Но стоило попробовать сказать об этом ей – и сразу можно было бы получить мощнейший отпор, так как ни одна девушка на Земле не поверила бы в эти слова.
У неё было достаточно поклонников, как до трагедии, так и после, многие принимали её только такой, какая она есть, и это было абсолютно искренне. Она сама привыкла так делать, сама очень проницательно чувствовала, что за человек перед ней. Прошлое не всегда можно было назвать хорошим. Тогда, влюблённой до безумия, она была готова на многое ради одного человека. Один поцелуй, от которого всё подкосилось, всё как будто ушло в небытие, был переломным моментом в истории её жизни. Признание в этом человеку, который ей нравился, всё разрушило, человек этот постепенно исчез. Может, после этого и обострилась тяга у Натали видеть реальность и людей без прикрас – кто знает. Знает только она, но никому и никогда не скажет правду.
Всё впереди! В её жизни должен появиться такой человек, который разожжет чувства настоящие, тот человек, которого и следовало бы сделать счастливым, ведь любовь не растрачена, её захочется подарить, но только не сейчас. Сейчас некому. И незачем, ведь это никому не нужно, как бы парадоксально это ни звучало.
IX
Счастьем для Натали был её дом. Только дома ей было хорошо как никогда и нигде. Город из окна седьмого этажа привлекал её только ночью. Только ночью ей хотелось прокатиться на мотоцикле, только ночью можно посидеть на балконе с бокалом вина, только ночью всё казалось лучше, чем могло бы быть, только ночью можно было спокойно пройтись по улице, не опасаясь, не стесняясь косых взглядов на её лицо и не боясь больных психопатов. Ночной город принимал её такой, какая она есть.
Счастьем было всё в её доме: мама, брат, лучшая подруга и даже кошка.
Мама, милая мама. Сколько слов можно сказать о том, как её любишь, сколько действий потребуется, чтобы выразить эту любовь. Любовь мамы ни с чем не сравнится, это даже не требует каких-то объяснений. Мама – святость, мама – высшая любовь и самый главный человек в жизни любого человека.
Натали любит маму, любит иногда непослушного брата, любит близкую по духу лучшую подругу и любит маленький и жизнерадостный, живой комочек шерсти.
Счастьем дома всегда была возможность приготовить всяческие вкусности и выпить вина, а иногда и виски. Такое благополучие и было для Натали счастьем, настоящим, живым, искренним и добрым. А популярность салона между тем набирала обороты.
X
Её салон приобретал размах. Очередь росла с каждой секундой, дикое желание избавиться от недостатка не давало людям осознать, что Натали была одной такой и никак не могла поставить своё лечение на конвейер. Всем нужна была помощь, кому-то в большей, а кому-то в меньшей степени. Она лечила ребёнка, упавшего на асфальт, бабушку, оттаскивающую непослушного ребёнка от чуть было не наехавшей на него машины, парня, упавшего на стройке детского дома. Она лечила всех, кого могла излечить. Только не себя. Не могла она излечить и злых людей, получивших свои шрамы, ожоги и другие дефекты по собственной глупости, но врущих, что делали это во благо. И это не зависело от самой девушки. Только прикасаясь к таким людям, она тотчас же убирала руку, её как будто ударяло током. Натали оставалось только сообщить, что ничем не может помочь. Многие реагировали на такое известие бурно, многие просто уходили, а многие умоляли попробовать ещё раз. Но это не приносило результата: злые, плохие люди просто оставались ни с чем.
Натали давно умерла бы от кровопотери, если бы не устанавливала время лечения логично и правильно. Из-за возрастающего количества людей всегда приходится вводить правила. С каждым прикасанием к человеку она отдавала ему часть своей жизни, и, кажется, этой жизни могло бы не хватить.
С введением правил появилось и больше махинаций, люди превратились в хитрых обманщиков, желая только избавиться от неприятного дефекта. Люди стали злоупотреблять добротой девушки, их рассказы о полученных травмах не соответствовали действительности. Большинство людей, посещающих салон, стало коварным и злым, добрых людей, по-настоящему заслуживающих исцеления, пожертвовавших собой ради спасения другого, уже не стало. Натали приняла необратимое решение.
XI
На следующий день салон был пуст, а на двери был прикреплён документ следующего содержания:
Справка о прекращении деятельности салона.
Настоящим Владелец ОАО "Красота" (далее – Владелец) подтверждает, что 09.09.2013 г. в соответствии с договором на поставку услуг красоты был окончен срок действия лицензии салона и услуги не востребованы впредь и подвергаются злоупотреблению. По состоянию на 08.09.2013 г. задолженность перед сообществом «Добрые люди» по указанному договору отсутствует.
XII
Лёгкость, просто беспредельная волшебная лёгкость захватила Натали полностью и бесповоротно. Она сделала всё, что смогла, а впереди – поездка домой. Сказать, что она этого очень ждала – ничего не сказать. Она грезила, рвалась, как буря, мчалась в мыслях. Туда, обратно, к источнику своего детства и веселья. Всё позади. А теперь собраны вещи и Наталию ждёт поездка домой, к морю. Она не хотела и не могла так долго ждать, на губах уже был солёный привкус воды, в ушах шумели волны, а волосы обнимала вода.
Неужели ожидание получения желаемого лучше, нежели само получение желаемого? Никогда этого не понять, никогда этого не принять, как бы ни хотелось. Нужно всё и сразу. Из того, что тебе вообще можно получить и того, что тебе действительно нужно.
Для Натали восемь часов поездки оказались просто невыносимо долгими. Так всегда случается, ведь так работает психология человека. Вот оно, впереди, что-то блестящее, сверкающее и большое, неохватное. Море! Та безудержная стихия, которая была всем для Натали: счастьем и любовью, тем, что длится вечно и не сможет исчезнуть.
XIII
Нет, она уже даже ждать не может, когда они приедут и зайдут в дом. Только машина остановилась, как Натали просто побежала к морю. Всё было таким знакомым и родным. Не раздеваясь, она просто бросилась в море, не желая ждать ничего и никого. Приятная тёплая вода гостеприимно приняла её, и Натали поплыла всё дальше и дальше. Ещё слышались окрики мамы, но где-то далеко позади. Обернувшись, Натали увидела маму, которая махала руками, но вдруг почувствовала, как её накрыло довольно большой волной. Словно потеряв связь с действительностью, Натали даже не пыталась выплыть. Она только почувствовала приятное жжение в области шрама. Нет, не так должна была действовать морская вода, но вместо чувства разъедания было чувство приятного жжения, такого, как на месте затягивающейся раны.
Натали чувствует, как уже не хватает воздуха, её как будто забирает к себе морская стихия. Именно в этот момент её подхватывают чьи-то сильные руки, и она теряет сознание.
***
В закрытые глаза ей светит солнце. Она чувствует, что лежит на мягком песке. Слышен крик чаек, плеск воды, но глаза не могут открыться. Кто-то склонился над ней, заслонил солнце и пытается скрыть тяжёлое дыхание. Через минуту кто-то трогает её шрам. Нет. Она уже не чувствует шрама. Она даже чувствует поцелуй в ту часть лица, где должен быть шрам. Секундное замешательство – и поцелуй в губы. Яркий свет. Почему-то в голове возник лес, лежащий мальчик с кровью на губах. Мысли путаются, но Натали хватает сил, чтобы оттолкнуть целующего и открыть глаза.
– Прости, ради бога! Я сейчас всё объясню. Только не принимай меня за маньяка, – слышит она от парня, минуту назад поцеловавшего её и, вероятно, спасшего от смерти в море.
– Я уж постараюсь, – слабым голосом ответила Натали, – а теперь объясни мне, кто ты такой и зачем меня целовал?
XIV
– Я сам спасателем работаю здесь. Сижу и вижу, как ты к морю одетая бежишь, а за тобой мама твоя, наверно. Даже для меня эта твоя пробежка неожиданной стала. Ты ещё так хорошо плаваешь, будто в море и родилась.
– А я недалеко от моря и родилась, роддом буквально в нескольких шагах был, – прерывает рассказ парня Натали.
– Ну, это всё объясняет тогда. Так вот: тебя волной большой накрыло, мама твоя кричит, потом домой побежала, спасателям звонить. Или за мобильным телефоном в машину. В состоянии шока, наверно, забыла, что здесь спасатели работают. Ты бы уже, наверно, задохнулась, да я тебя вовремя вытащил на берег. Вот и всё, в общем-то.
– Спасибо, – чуть слышно и с чуть заметной улыбкой произнесла Натали и тут же нахмурилась, – а моё лицо зачем трогал? Зачем меня целовал?
– Так я узнал тебя. В интернете о тебе только и говорят. Людей лечила, а потом уехала. Закончились добрые люди, да?
– Если честно, то да, закончились. Ты не ответил, почему поцеловал.
– Так потому и поцеловал. Видишь мои губы? На них до поцелуя были шрамы. Давно я их получил, а сейчас их нет. Спасибо тебе! Можно, я за это ещё раз поцелую? – смеясь, спросил спасатель?
– Вот только у меня силы появятся – я тебе так поцелую! – полусерьёзно и полушутя воскликнула Натали, но, не успев больше ничего сказать, увидела бегущую маму. В слезах, мама в заботливой сердитости начала ругать дочь:
– Ну и зачем ты побежала сломя голову? Дождаться не могла? Я думала, сердце остановится моё. Спасибо Вам большое, – уже обращаясь к спасателю, заговорила мама, – я уж думала: всё, утонула Натуся!
– Да что Вы! При мне здесь никто и никогда не тонул, – заверил спасатель.
– Спасибо Вам ещё раз! Вы уж помогите, донесите её, мы недалеко отсюда живём, – уже просила мама.
– Мама! – смущённо воскликнула Натали.
– Что «мама»? Мама знает, что говорит! Помогите, помогите, – упрямо твердила женщина, и, приглядевшись к дочери, начала целовать лицо и заплакала от радости – доченька, шрама-то твоего уже нет! Как же это… Доченька!
Даже мне не описать всей той радости, которую испытывали главные герои. Наконец, держа спасателя за шею, Натали опять заговорила с ним:
– Как же зовут спасителя моей жизни, а то я так и не смогу узнать, может?
Слегка улыбнувшись, парень ответил:
– Максим.
– Спасибо, Максим. За то, что я жива.
– Тебе тоже спасибо. За то, что по-новому жив я.
XV
Прошло не так много времени, но всё смогло утихомириться, и началась новая жизнь. Молодые люди поняли, что любят друг друга, любят так сильно и по-настоящему, что не смогли бы жить друг без друга.
Верю, читатель, где-то же всё-таки есть настоящая любовь, которую сложно описать словами, и которую можно только чувствовать. Я верю в ту любовь, которая приходит с возрастом и строится на взаимном уважении, доверии, на чём-то более глубоком, чем страсть, когда люди прошли вместе через что-то хорошее или плохое. Иначе теряется понимание этого чувства, люди говорят слово «любовь» просто так, не задумываясь над его истинным значением и путая его со всем, с чем только можно.
Любовь должна победить. Всё, что только можно. Все трудности и несчастья, все беды и пороки. Только где же тот человек? Где он? Где-то.
Счастье Натали омрачилось серьёзным происшествием.
XVI
Тревожный звонок раздался в три часа. Звонили из города. Тётя, её любимая тётя попала в аварию. Пьяный водитель на грузовике подрезал её автомобиль на мосту, при этом сам упал с моста и моментально умер. Тётю доставили в больницу в тяжёлом состоянии.
Пара быстро уехала в город. На протяжении всего пути Натали только смотрела впереди себя, из её глаз капали слёзы. Слёзы капали на крепко сжимающую её руки правую руку Максима. Они мчались на полной скорости, и только из-за опасений повторить судьбу тёти, часто сбавляли скорость.
Город шума и пыли встретил их ночью. Тогда он был спящим. Но Натали было не до сна. Городская поликлиника призывно показалась горящим почти во всех окнах светом.
Тётя лежала, обставленная аппаратами со всех сторон. Секунда замедлилась до минут в сознании Натали. От неожиданности увиденного она чуть было не упала, но Максим сумел удержать её. Впрочем, как и всегда. Травмы были повсюду, но особенно сильно была повреждена брюшная полость. Врачи знали Наталию и без разговоров пропустили её к тёте.
Вот она. Лежит, такая беспомощная, без сознания, ждущая свою племянницу. Недолго думая, Натали принялась за своё самое лучшее на земле дело. Касание. Очень, очень сильно Натали притянуло к травме. От яркого света можно было бы ослепнуть, если бы он светил в глаза. Что-то не так. Самой Натали становится хуже, она как будто уходит из жизни, силы покидают её, как вдруг знакомые сильные руки просто оттянули её от пострадавшей.
На этот раз кровь пошла не только из носа, но и изо рта и ушей. Пять минут были адом, показавшись пятью годами. Врачи срочно стали вливать Натали донорскую кровь.
***
Девушка очнулась на утро. Максим спал, склонившись к её кровати и держа её за руку. Аккуратно убрав руку, не желая потревожить любимого, девушка намеревалась встать, как вдруг в палату зашёл доктор:
– Что Вы, милочка! Вам нельзя вставать ни в коем случае!
От восклицаний врача проснулся и Максим:
–Ты куда это от меня собралась? Далеко?
– Что с тётей? – слабым, как будто не своим голосом спрашивала Натали.
– Мы ваши способности знаем. Но, как нам известно, вы могли убирать шрамы, ожоги, ушибы, зажившие, долговременные. Рана вашей тёти была совсем свежей. Видимо, поэтому у Вас и получилось заживить её, но наполовину. Она должна месяц полежать в больнице и наблюдаться нами. А до тех пор Вам не стоит пробовать её излечить. Сейчас её состояние более-менее стабильно.
Натали трясло от слов врача, от пережитых моментов, из-за сбоя в излечении. Она всего лишь хотела вернуть тётю.
XVII
Каждый день злополучного месяца Натали практически жила в больнице. И каждый день она подходила к окну посмотреть на своего родного человека. У девушки было не так много сил, и поэтому Максим уводил её в палату и ухаживал за ней, как за маленьким ребёнком, зачастую вызывая такими ухаживаниями прекрасную и любимую улыбку от этого же «ребёнка». Натали выписали из больницы за три недели до нужной встречи с тётей, молодые люди жили совсем неподалёку.
Наконец, три недели прошли, и проще уместить пройденное время в одну строку, нежели описывать мучительные ожидания Натали каждый день.
Нужно попытаться, нужно попробовать ещё раз излечить тётю – только это и было желанием нашей героини. Тётя уже пришла в сознание, пыталась улыбаться и говорить, но врачи категорически запрещали ей любую активную деятельность.
Касание всё должно изменить.
В этот день врачами всё было приготовлено на случай экстренных ситуаций. И хотя раны заживали и не было угроз здоровью, волновались не только за здоровье тёти. Все ждали только прикосновения и его целебных последствий.
Вот она, входит в палату, немного волнуется и кладёт руку на живот тёти. Всё та же яркая вспышка, всё те же события, описанные месяц назад героям по телефону, но теперь иллюстрированные в голове Натали. Но почему-то вспышка света сменилась темнотой. Всё куда-то исчезло, стало темно, темнее, чем в самым тёмных уголках Земли. Но только на минуту. Очнувшись, Натали увидела, как тётю, улыбающуюся и махающую ей рукой, везут в реабилитационное отделение. Всё хорошо. Всё, как и должно быть.
– Умница моя. Самая-самая сильная, – тихо и радостно шепчет Максим, целует и гладит Натали по голове, – с ней всё будет хорошо. Видишь, у тебя даже кровь не пошла.
– Да. Это, может, даже и странно. Почему же так? – недоумевала Натали.
Она даже не слушала вошедшего врача, который убеждал, что с тётей теперь всё будет в порядке. Но после доктор, таинственно улыбаясь, произнёс всего лишь одну фразу. Одну фразу, придавшую счастье паре на всю жизнь:
– А вас я хочу поздравить, молодые люди: милочка, Ваши анализы показали, что Вы беременны.
Да, вот что всё объясняло. Отсутствие крови, темноту и быстрое излечение. Но до этого ли было любящим половинам. Даже некоторые больные испугались – так громко закричал от радости Максим. Наталия плакала от счастья, целовала Максима, а врач смеялся, наблюдая за этой самой жизненной сценой любви.
XVIII
Тётя быстро пошла на поправку, уговаривала остаться влюблённых в городе, но Наталию тянуло к морю. Тянуло до невозможности сильно, ведь именно там она и хотела родить свою самую любимую девочку.
Шрамы, шрамы, шрамы. Всегда ли они бывают только на теле? Да нет, не всегда. На душе тоже могут быть шрамы, зажившие и незажившие. Они могут исчезнуть тогда, когда их обмоет волна самой сильной в мире любви, когда на душе осядет пена самых чистых взаимоотношений и самых крепких связей, когда соль любви будет не разъедать, а приятно заживлять дефекты в душе, оставшиеся с прошлых лет.
Наталия, красоту дарующая, вскоре родила девочку, в той же больнице, около моря. Максим всегда был рядом и не мог представить себя не рядом с двумя самыми родными людьми.
Прошло ещё немного времени. Не изменялось только море, оно играло, кипело, бурлило, переливалось всеми оттенками цветов, когда молодая семья сидела на берегу и провожала закат. Солнце освещало их прекрасные лица, на которых теперь не было никаких шрамов, теперь они целовались, а их дочка играла в песке. Идиллия.
Когда солнце уже зашло, Максим коснулся рукой волос Натали, улыбнувшись и, подумав немного, сказал:
– Знаешь, я только сейчас понял, что не познакомил тебя ещё со своим отцом. Он подарил нам дом. Он хоть и живёт очень далеко, но я с трудом с ним связался. Повернись, пожалуйста.
Возможно, мой дорогой читатель, ты уже догадался, кто это был, за спиной Натали. Девушка, повернувшись, вздрогнула от приятной неожиданности. Перед ней стоял тот самый лесник, которого она лечила четыре года назад, теперь с трудом узнаваемый мужчина без бороды и усов, без камуфляжной одежды, но в костюме и с большим букетом георгинов, тюльпанов и кремовых роз.
– Ну, здравствуй! Дочка… – улыбаясь, промолвил добрый лесник.
XIX
СПРАВКА - ОПИСАНИЕ ИМУЩЕСТВА
Утверждена
постановлением Минэкономики
от 07.09.2017 № 16267
СПРАВКА - ОПИСАНИЕ ИМУЩЕСТВА МОЛОДОЙ СЕМЬИ
1.Наименование имущества______ жилой многоэтажный дом_______________
2. Адрес ______улица Прибережная, дом №1_______________________________
3. За счёт каких источников построен ______за счёт средств отца владельца__
4. Дата ввода в эксплуатацию ____07.07.2017_____________________________
5. Первоначальная стоимость на дату ввода ______10 000 000 рублей_______
6. Функциональное назначение здания ___гражданское/жилое______________
7. Площадь общая / полезная (торговая), кв.м ___350___________________
В том числе:
не используемая владельцем, кв.м ____400__________________________
8. Характеристика строения (техническое состояние, даты проведения
капитальных ремонтов, модернизация, реконструкция, достройки,
восстановление и пр.) _____новейшее строение____________________________
9. Наличие инженерных коммуникаций:
водопровод ______есть_________________________________________________
канализация _____есть_________________________________________________
электроосвещение __есть________________________________________________
теплоснабжение ____есть_______________________________________________
телефонная связь ____есть______________________________________________
горячее водоснабжение _____есть________________________________________
вентиляция ________есть_______________________________________________
10. Наличие технического паспорта на здание _____есть___________________
11. Наличие акта на право пользования землей либо удостоверения на
право временного пользования земельным участком ___есть______________
12. Площадь земельного участка, га ____0,05_____________________________
13. Наличие других построек на участке ___есть__________________________
14. Элементы благоустройства _____полный перечень_____________________
Утверждено
Конец. [1] Имеется в виду произведение Роберта Луиса Стивенсона «Сатанинская бутылка»
