Сказки были. сорок - сороков Как щуку судили
Сказки были. сорок - сороков Как щуку судили
Велика радость у рыбёшек,
Праздник в душе не утихал,
Все чудесно, без насмешек,
Ведь их право суд признал.
Их право жить свободно,
Не бояться щучьей пасти,
Плавать гордо и победно,
Позабыть о злой напасти.
Наконец злодейку судят,
И вот дадут ей по зубам!
За весь разбой её осудят! -
Слышно тут, и так же там.
Её показательно осудят,
Есть повестки на руках,
Хищны головы остудят
И другим нагонят страх!
Жарко беседуют синявки,
Мелки карасята да вьюны,
В общем, разные козявки,
Так же пескари и гольяны.
Тут и солнце постаралось,
Ярко осветило вечную тьму:
Всё чтоб чинно состоялось,
Подсвечу-ка я судье-сому.
Тот усатый, толстопузый,
Прескользкий же подлец!
Трясёт жиром белопузым:
Пусть ответит нам истец».
Синявка что-то, мямлит,
Вечно в страхе она жила.
Кто ей смелости добавит?
От горя посинела вся она.
И вьюнята тоже почернели,
Потому и вьются червяком,
А по-другому, их бы съели:
И были б, в розыске потом.
И в суде несчастные таятся,
Все призасыпались песком,
Нам бы смелости набраться,
В вечном в страхе мы живём.
Лишь гольян всё отчеканил:
Мы довольно настрадались!
Я за правду срок лупонил!
Натерпелись - натерпелись!»
Но касатки вывели буяна,
Ему настучали в барабан.
Вмиг проучили хулигана,
И записали: пьян гольян».
Но премудрая-то щука,
Покорила всех красой.
Ох, коварная же штука
Притворилася простой.
Распрекрасная хозяйка
И еще заботливая мать,
Клянусь я не злодейка,
Меня не в чем обвинять.
Тут напраслину возводят:
Мол, нарушаю все права,
Доказательства приводят,
А я тех и не ведаю сама».
Платком, чуть укрылась,
Прикрыла хитрые глаза.
Там слеза уже катилась:
Не растрогаться нельзя.
И судья решил вмешаться
Тут надо щуку поддержать,
С такой лучше не ругаться,
И так конфликта избежать.
Ведь хитра она, и зубаста,
Только с виду, что проста.
Будет лучше: всё тут ясно,
Тут же признать её права….
Не в чем, щуку нам винить,
Она достойно должна жить!
И, не позволю грязь я лить,
Положенье надо заслужить!
А щука - заслуженная вся:
Вся, от головы и до хвоста,
И мудрая - прекрасная она,
Она сама святая простота!
Хищники хлопали в ладоши,
И судье сому кричали браво,
Они ведь тоже все святоши,
На разбой отстаивают право…
Конечно, мелочь виновата,
Она неграмотна и серовата:
Голь не хищна и не зубата,
Всегда, во всем и виновата!
Она без роду и без племени.
Спросите, кто есть она такая?
Нет ей названия, нет имени,
Вся она такая и еще сякая!
Гнать с позором из суда,
Обнаглела, эта мелкота,
Чтоб её не видели глаза,
По-другому с ней нельзя!
Тут же касатки налетели,
Мелочь гнали всю взашеи.
Измывались, как захотели:
Долго шеи тощие болели.
Все закончилось - разбоем:
Хищник хищник он и есть.
Съели тут же всех изгоев
И с «правами» можно есть.
Ну а солнце недовольно:
Надо бы порядок навести,
Порыбачу тут привольно,
Как блесной не провести?!
За блесною той мудреной
Да первый ринулся судья.
Тот хищник хоть ученый,
И без крови судье нельзя.
Щука промахов не знала,
И тут злодейка не подвела:
Я на ученых всегда плевала
И чуть не в лёт блесну взяла.
Касатки тут же заскрипели,
Не хотелось хищницам в уху.
Те тоже с жадностью летели
И заглотали верткую блесну.
Скажем солнышку спасибо!
Оно ведь позаботилось о нас.
Все тут рады: плещет рыба,
Праздник! Радость не на час.
Вот теперь кругом порядок!
Встряхнуло Солнце головой:
Был и мой здесь недоглядок.
А теперь и мне пора домой!
