Попутчику. Формула света
Ты помнишь, как чернело небо?
Усталость нас сбивала с ног,
И разломив краюху хлеба,
И прожевав, смахнув сапог,
Ты снова бредил, будто сновидением.
С улыбкой вспоминал её лица черты,
Глаза, исполненные откровением,
Румянец жаркий, длинны волосы.
Я ж всё сердито морщил лоб
И дико взгляд бросал по сторонам.
Мне чудился парящий гроб
И твой больной самообман.
Мне мысль одна покоя не давала,
Хоть и крадётся ночь, а мы сбились с пути,
Что же за ведьма тебя целовала?
Да нам пора б уже ночлег найти.
И вот склонившись у криницы,
И руки поднеся к сырой воде,
Я замер. Чей-то волос длинный,
Лежал на камне, худо стало мне.
Тотчас отдернув от забвения,
Плечо мое по хлопнув раза три,
Ты оборвал своё хмельное рассуждение
О пылкой трепетной любви.
И указал. За нашим перевалом,
Казавшимся уже родным,
Сквозь черна неба покрывало,
Струился чистый белый дым.
Переглянувшись молча, бодро
Мы двинулись, ускорив шаг.
Ступая твёрдо и свободно,
За спинами оставив мрак.
И с каждым шагом, приближаясь,
Всё гуще становился дым.
Во мраке он, не растворяясь,
Слепил лучом серебряным.
Посыпался ударов громких звон.
Мы ж наконец-то добрались.
Пред нами стойла, небольшой загон,
Изба с колодцем, кузня, что, украсив высь,
Икринки в небо отпускала.
Они стремительно неслись,
В луча потоке рассыпаясь,
Над нами звёздами зажглись.
Ты помнишь, мы в недоумение,
Рассеяв взгляд, холодны лбы,
Грея ладонями, храня терпенье,
Врастали в землю, как столбы.
Не чувствуя избитых ног,
Лишившись дара молвить слова,
Я слушал, что мне ведал Бог,
Когда последнего рассеялся слог звона.
И я слагал, сквозь дни и ночи,
Сбирав крупицы серебра того,
Что возгорались мне пророчив,
В глубинах мрака моего.
И вновь меня бросало в дебри,
Туда, где прежде мы брели.
Я примечал с походом каждым на одежде,
Как мы всё больше тех крупиц несли.
И вот склонившись у водицы,
Жар отогнав, умыв лицо,
Я к двери поспешил, поднял ресницы
И вышел на своё крыльцо.
И увидал, передо мною,
В слепящем свете серебра,
Стоим, недвижимые мы с тобою,
Над кузницей моей подняв глаза.
