Офелия. Из Артюра Рембо

I

Не лилия огромная на чёрной глади тает:

Где в дальнем мраке леса раздаются голоса,

Там мёртвая Офелия, и кипельной вуали

Колышутся так горестно, белея, паруса.

 

Вот тысячи минуло лет, и дева безутешна --

Проходит белый призрак, чёрных вод пустынен вид;

Вот тысячи минуло лет, но всё во тьме кромешной

Как сладкое безумие, неясно песнь звучит.

 

И ветер грудь целует ей, в зелёной колыбели

Качает, и вуали складки в жалостной тиши

Раскрыв, как лепестки; над телом ослабелым

Дрожа, льют слёзы ивы; лоб ласкают камыши,

 

Измятые кувшинки замирают... и, бывает,

Она глядит: из тёплых гнёзд всё дремлющей ольхи

Взлетает юное крыло -- и, тая, ускользает,

Где звёзды золотые убаюканы, тихи.

 

II

Поток тебя унёс...Ты умерла ребёнком!

Прекрасен кожи снег... Офелия! Но ветр,

С норвежских гор спустясь, в сыром тумане тонком

Устало шепчет вновь: свободы вовсе нет...

 

Вот волосы твои река запутывает властно,

Задумчивая, слушаешь дыханья ночи звук:

То тьма вздыхает жалобно, то дерево так ясно

Застонет, и Природа сердцу близкой станет вдруг.

 

Реки безумный голос, так ворвавшийся надменно

В сердечко детское твоё, души невинной плот,

Красивый всадник бедный у твоих нагих коленей

Сидел апрельским днём, кривя немой и тонкий рот.

 

Свобода! Небеса! Полёт! Любовь!.. Все хрупки,

Как малые снежинки догорают, и их нет;

И бесконечность жуткая в глазах твоих, голубки,

Жестоко угасила голубой дрожащий свет.

 

III

Но говорит поэт, что чёрной ночью лунной,

Огромной снежной лилией, назло былой судьбе,

Немой ребёнок, в платье белом, тихо и угрюмо

Приходишь ты срывать цветы, что нравятся тебе.