Сёстры милосердия. Из Артюра Рембо

Мужчина молодой, чья кожа загорела,

И чьи глаза и в двадцать лет восторженным огнём

Полны -- чьё тело бы луна персидская согрела,

Устлав его дрожащим и светящимся лучом,

 

Мужчина, целомудренный, с открытою душою,

И гордый своей силою, что появилась вдруг,

Сравнимый с ночью летнею, с её волной морскою,

На ложе из сапфиров что задумала игру,

 

Мужчина тот уродство мира видит и изъяны,

Найдя в душе -- в сокровище, столь хрупком на ветру, --

Глубокие и вечные, зияющие раны,

Он ищет сострадания, и нежную сестру.

 

Нутро больное, Женщина, о жалкий мёд, камланье!

Сестрою милосердия вовек тебе не стать!

Ни пальцы твои лёгкие, ни чёрных глаз сиянье,

Лилейный цвет груди и рук, -- не могут исцелять.

 

С огромными глазами, девы спящие, лолиты,

Все дружные объятия -- один немой вопрос:

Защиту нашу ищете, хоть в вас той нет защиты,

Баюкать вас, как прежде, нам; и погружать в гипноз.

 

Всю вашу ненависть, всю боль, с которой вы живёте,

Своё оцепенение, свой тяжкий груз забот

Вы щедро вымещаете и щедро раздаёте,

Как кровь, которой в месяц раз лишаетесь; но вот

 

Мужчина тот испуган, и в пылу своих метаний

Приходит он к Поэзии и Правде наконец,

Чтоб очищать его могли от горестных страданий,

Сорвав с усталой головы терновый их венец.

 

Но даже дивы те таят натянутые стрелы.

И богомольно, тяжело, всю боль утишить чтоб,

К Природе-деве припадёт, как к ласковой сестре, и

К её коленям нежно приложив сражённый лоб.

 

Но тёмная алхимия, путь знанья, с высью слитый,

Претят ему -- ужасна мука, и нельзя согреть

Ничем израненой груди, печаль души разбитой,

Он, пытки той не пережив, смиреньем манит смерть.

 

Пусть верил он в добро и долг, свою мечту лелея,

В Ночи угрюмой -- истин свет искавший до утра,

Холодная, и ты его вдруг призовёшь, жалея,

О Смерть! ведь только ты, -- ты милосердия сестра!