Лепесток

С. Ч.

 

 

Хлебает лес дожди уныло, пресно,

раззявя рты суглинистых канав.

Потом опять начнётся ледостав...

Полгода тьмы и холода, хоть тресни.

 

Отвары трав. Да что уж там – глинтвейн!

Любимый шарф – два метра крупной вязки.

У Фета было, помнишь: за салазки!

Каких горячих надо быть кровей...

 

Нет... Я зимой подранок, волчья сыть.

Моё гнездо – в пуховом одеяле.

Я затаюсь до мартовских проталин,

а ты мне будешь в мессенджере ныть,

 

что друг-алкаш, полночный зябкий гость,

уже в говно; про приступы бронхита...

– Ну что, Серёга, пишутся стихи-то?

– Я завязал.

– Да ты мне это брось!..

 

Потом – весна: надежды, пух и прах,

немножко клейких почек, первоцветы...

И лето. Слышишь, Серый? Скоро лето!

На море домик на семи ветрах...

 

А лето – на ладони лепесток,

сиреневая крошечная нежность.

Подует ветер – и опять, как прежде:

зима, тоска и каждый одинок...