В.В. (конкурсное эссе)

Маяковский. В.В.

Такой знакомый и незнакомый.

Он проходит через всю мою жизнь, незаметно вплетаясь в неё.

Любимый и отринутый, ненавидимый и озадачивающий, и чем дальше, тем всё

больше и больше обожаемый.

Вот так по крупинкам, по обрывкам фраз рождался во мне образ великого человека.

Со временем я открыла его как впервые и глотала строчку за строчкой.

И теперь он мой. И это не сумбурное нагромождение непонятного, это "громадьё" ума, вложенного в нестандартность мышления.

Не судите меня строго, у меня нет кумиров. Мне хватает того, что каждый

рано или поздно, чаще неосознанно, оставлял свой след и уступал место следующему.

Так и В. В.

Первое наше знакомство состоялось в детстве, когда я рассматривала толстенный однотомник поэта 1937 года выпуска, потрепанный, но с такими яркими иллюстрациями от которых нельзя было оторваться.

А, научившись читать, я была еще в большем в восторге. Какие сказки? Это

круче любых бабок Ёжек.

Красные - наши, черные - буржуи. Почему только они имеют право поедать эти невиданные ананасы и обижать маленьких рябчиков, какие они все толстые и противные.

Я знала почти все лозунги наизусть и всегда успевала ввернуть их при случае.

 

- Эй, лодыри,

работай до одури!

 

- Опять упала производительность труда, —

думает буржуй, — проберусь туда.

 

А потом школа. Она сделала моего Маяковского нелюбимым. То, что навязывается силой, всегда имеет противоположный резонанс.

И он ушел от меня на долгие годы.

Новая волна моей любви нахлынула, когда я отринула его революционность и

всеобъемлемый пофигизм и открыла чувственно трепещущего, как мне показалось обиженного жизнью поэта с его "лошадиными" слезами -

 

"Подошел и вижу —

За каплищей каплища

по морде катится,

прячется в шерсти…

 

И какая-то общая

звериная тоска

плеща вылилась из меня

и расплылась в шелесте"....

 

...с его безумной, патологической любовью -

 

"Все равно

любовь моя —

тяжкая гиря ведь —

висит на тебе,

куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь

горечь обиженных жалоб"...

 

И я ставила себя вместо той Лилечки и пыталась оградить его от всех бед.

И я умирала вместе с ним от выстрела в квартире на Лубянском проезде.

Как он мог!

Он, страдающий всю жизнь страхом заболеть, подцепить какую нибудь заразу,

так легко расстаться с жизнью.

Что здесь? Или не сработало "хорошее отношение к лошадям" или неразделенная

любовь, сделавшая ярого футуриста таким нежным и ранимым.

 

"Как говорят – «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт

Я с жизнью в расчете и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид."

 

Ах, женщины, что же вы творите...

На вашем счету столько погибших, недолюбленных гениев.

И лежит, пылится моё неотправленное письмо...

 

...Маяковский, дружище, других баб нет что ли,

Что ты к этой прилип, как репейник к заднице,

Прицепился, повис на её подоле,

Отпусти девицу, пускай к чертям катится...

А то строит себя недоступною цацей,

А ты нежностью строк стелешь шаг её каждый,

Да, еще, не дай Бог, вздумаешь стреляться,

И как слон устало на песок белый ляжешь...

Коли уж любовь накатила неистово,

То пиши! ...и кидай свою боль на бумагу,

Пусть твой стих зазвучит ей вдогонку выстрелом,

Заглушая звук уходящего шага...