ВСТРЕЧА

(из милицейских воспоминаний)

 

 

"Истинная любовь не нуждается

ни в симпатии, ни в дружбе; она

живёт желанием и питается об-

маном. Истинно любят только

то, чего не знают"

Анатоль Франс (нас. фам. Тибо)

(1844-1924) - французский писатель

 

 

После войны их семья жила на одной из улиц нашего небольшого южного городка. Глава семьи занимал какой-то большой пост в советско-партийном аппарате. Их квартира состояла из нескольких комнат, шесть окон которых выходили на улицу. В окнах вместо стеклянных банок, какие стояли в наших окнах, сверкали чистые стёкла. За ними хорошо просматривались красивые ажурные занавеси. Для нас, полуголодных пацанов, всё это казалось сказочной роскошью, потому-что наши окна только на ночь закрывались разным лохмотьем. Улица, на которой жил со своими домочадцами партийный деятель, была необыкновенно уютной, домашней. Всегда стояла тишина, нарушаемая только чириканьем воробьёв, сидящих в кронах громадных акаций, растущим по обеим сторонам улицы. Летом кроны прямо над дорогой смыкались и образовывали густой зелёный купол,через который не могли пробиться даже лучи солнца. Необыкновенная тишина тянула ребят на эту уютную улицу. Но на неё мы шли не только из-за её красоты.

 

Каждый день после уроков, а в выходные дни с утра, я и несколько моих сверстников бежали на эту улицу. Играли в незатейливые игры: скакали в классики, играли в догонялки-салки, с помощью изогнутого на конце металлического прута гоняли ржавый металлический обруч от деревянных бочек. Уставшие от шумных игр, проголодавшиеся, мы садились на тротуар, и поочерёдно рассказывали страшные сказки. Наступившая ночь усиливала наши страхи. Мы тогда могли играть и в многочисленных развалках, оставшихся от домов, в которых обычно послевоенная ребятня проводила всё своё детство. Но нас неудержимо тянуло на ту улицу, потому что в описанной квартире жили две дочери партийца. Нам они казались пришедшими из другого мира. Они во всём отличались от нас, особенно одеждой. На нас была одежда, перешитая с вещей взрослых. А на девочках были пошитые из красивого материала разные платья. В этой семье даже была домработница, которая иногда к нам отпускала сестричек. Девчонки понимали, что нам хочется кушать. Поэтому они всегда приносили для нас необыкновенную вкуснятину - белый хлеб, пирожки, оладьи. Мы старались не уронить мужского достоинства. Превозмогая себя, старались как можно медленнее кушать. Увы, это не всегда получалось. Угощение исчезало мгновенно.

 

Одна из девочек была нашего возраста, лет 8 - 9, а другая старше на года два. За глаза мы их называли графинями. Каждый из нас был в них влюблён до безумия, о чём они, конечно, догадывались. Мы им дарили свои самые ценные безделушки, найденных в развалках домов. Среди нас выделялся один пацан Эдик. У него была не только мать, но и неродной отец. Тогда это было редкостью. Он казался сытым пацаном, да и одет был получше нас. Младшую сестру звали Анжелой. Она просила её называть Анж. На один из праздников Анж подарила Эдику красивую открытку с надписью, которую просила нам не показывать. Но Эдик не выдержал и показал, что ему написала Анж. Надпись нас сразила. Как мы и предполагали, там было признание в любви. Это были переделанные слова из любимого тогда фильма "Свинарка и пастух: "друга я никогда не забуду, если с ним повстречались в Керчи. Любовь Анж к Эдику у меня не укладывалась в голове. Я не мог больше терпеть. Как-то зная что ребят нет на той улице, прямиком помчался к окнам графинь и самым бесшабашным образом стал в них барабанить. Я должен был раз и навсегда выяснить: действительно ли Анж любит только Эдика. Этот вопрос я задал вышедшей на грохот в окне Анж. Она сказала, что я ей тоже нравлюсь. Даже разрешит поцеловать, если я на коленях попрошу её об этом. Я сказал, что не умею что-либо просить на коленях. "Сделай вот так,-" сказала Анж и стала на колени. Она сложила ладони как в молитве и запричитала жалобным голоском: "Анжелочка, пожалуйста, разреши мне поцеловать тебя разок". При этом она склонила свою милую головку. И тут я на свою беду под золотистыми кудряшками увидел на шее Анж маленькое родимое пятнышко. Оно было чуть темнее кожи и очень похоже на сердечко. Мне показалось, что оно даже пульсирует. Я не выдержал, быстро наклонился и чмокнул в сердечко. Это был мой первый в жизни поцелуй. Анж шустро подскочила и стукнула меня кулачком по лицу. Она сказала, что я очень плохой мальчик и моё поведение непозволительное. Со слезами на глазах она убежала в свой таинственный двор, в котором из нас никто не бывал. После этого я больше никогда не приходил на эту улицу. Когда пацаны звали меня пойти к графиням, я отказывался под разными предлогами.

 

Ушли в небытие далёкие послевоенные годы. Жизнь разбросала в разные концы света пацанов, друзей той тяжёлой поры, и маленьких графинь. Я отслужил в армии, окончил специальную оперативную школу милиции, юрфак университета, и стал работать оперативником уголовного розыска Орджоникидзевского райотдела милиции Керчи. Я иногда с удовольствием одевал форму лейтенанта милиции, хотя как опер, мог этого не делать. И в тот памятный вечер я сидел в своей любимой форме и просматривал накопившиеся материалы. Неожиданно в кабинет зашёл мой непосредственный начальник, толкая перед собой молодую женщину, по лицу которой обильно текли слёзы, смешиваясь с тушью, отчего образовывались безобразные потёки. Женщина пыталась их вытереть сжатыми кулачками. От всего этого лицо выглядело неприятно. Было видно, что совсем недавно женщина была красивой. Но сейчас на её лице были отражены все людские пороки. Хотя на задержанной была довольно приличная одежда, она, всё-равно, больше походила на бродяжку, любящую часто заглянуть в рюмку, а то и стакан. Я видел, что её слёзы наигранные. Просто хотела ими нас разжалобить. Она продолжала жалобно подвывать в то время, как лицо оставалось жёстким, с каким-то налётом в глазах презрения к окружающим. Я подумал, что когда-то видел эти глаза и их холодную надменность. "Подробно опроси эту залётную воровку, которая только что в автобусе пыталась у пассажира украсть кошелёк. Потом препроводи её в КПЗ, а завтра решим, что с ней делать,- " дал мне команду мой шеф и быстренько вышел из кабинета. Услышав это, воровка мигом передо мной бухнулась на колени, пытаясь схватить меня за ноги, и умоляя не лишать её свободы. Она клялась, что больше никогда не появится в Керчи. Всё это время она не поднимала голову, склонив её чуть ли не до пола. И тут я увидел на шее маленькое родимое пятнышко, похожее на сердечко. Мне казалось, что оно так же пульсирует, как в далёком 46 году. "Встаньте немедленно с колен и никогда этого не делайте. Кстати, перед мной вы встали на колени второй раз в жизни,-"сказал я, пытаясь не выдать дрожь в голосе. Она стояла совсем близко, буквально впившись в моё лицо расширенными глазами. Я понял, что она узнала меня, и всё вспомнила.

 

Потом я был у своего начальника, прося разрешить мне отказать в возбуждении уголовного дела в отношении пойманной в автобусе воровки. "Чего это вдруг у тебя появилась жалость к такой неприятной личности?"- усмехаясь, задал вполне законный вопрос мой старший товарищ. Честно ответил, что очень любил её в детстве.