Ты поэт...-62

ТЫ ПОЭТ. ТЕБЕ МНОГО ПРОСТИТСЯ

 

Книга стихов

 

2014 год

 

ИЗ КОНСТАНТИНА ПАУСТОВСКОГО

 

Как мы привязаны сердцем

К тропке лесной, к роднику,

К птичьим певучим коленцам...

Сколько всего на веку!

 

 

ГОРШЕЧНИК И ГОРШОК

 

Басня

 

Навадился горшок горшечника честить

За смертные грехи, которые с охотой

И то бы не сумел он совершить,

К гончарному столу прикованный работой.

 

- За что ты взъелся на меня? -

В один из дней спросил трудяга.

- Да как за что? Я не ведро, не фляга,

А так себе - какая-то фигня.

 

На полке стой и помирай от скуки, -

Сказал горшок горшечнику. - Да вот,

Есть у тебя и голова, и руки,

А у меня один сплошной живот.

 

Сказал гончар: - Так недостатки эти

Исправить пара пустяков!

И только это портит жизнь тебе на свете?

И только это повод для обидных слов?

 

Горшок сказал: - Да нет!

Есть и другие нареканья.

Зачем ты произвёл меня на свет

Без моего желанья?

 

Гончар ему: - Так это тоже не беда.

Учтём критическое слово.

Создать тебя мне стоило труда,

А здесь не надо никакого.

 

Он мастерскУю пересёк,

И с полки

Снял и разбил горшок,

И выбросил осколки.

 

 

ИЗ ИОАННА ЗЛАТОУСТА

 

Кто обвиняет истину во лжи,

Не верит откровениям Отца творенья,

Как может заслужить

Прощенье?

 

 

КАКАЯ МЫ ВЕЛИКАЯ ИМПЕРИЯ?..

 

Какая мы великая империя,

Когда живём во лжи и нищете?

Ведь сила не в словах – они раскрашенные перья.

Но сила в правде, в истине, в Христе.

 

 

СТАРИКОВСКИЕ БУНТЫ

 

Поэма обличения

 

Испытывайте, что благоугодно Богу,

И не участвуйте в бесплодных делах тьмы, 

но и обличайте. 

 

(К ефесянам, 5, 10-11). 

 

 

1.

 

Не смирённый запретом

(Вот ведь страсть в рыбаке!),

Мой отец, что ни лето,

Пропадал на реке.

 

За седьмым поворотом

Вдоль некошеных трав

Проплывал он то с ботом,

То с сетями на сплав.

 

Тёплый сумрак сгущался,

Становилось темно,

И отец мой стучался

Бодрым стуком в окно.

 

Выбрать затемно сети

Помогал я отцу.

А наутро соседи

Собирались к крыльцу.

 

«Ай да Лёня, голубчик,

Будь подольше здоров!

Отпусти-ка на рубчик

Енисейских даров».

 

И в обмен на бумажки

По цене даровой

Свежей рыбы по чашке

Уносили с собой.

 

И приподнято, в духе,

Мой отец говорил:

«Вот и ладно, старуха!

Всех, как есть, накормил».

 

И, разгладив рублёвки,

Настроением креп:

«Вот тебе на обновки,

И на соль, и на хлеб».

 

И струился упруго,

Как на старом пруду,

Рыбный запах в округе

В том голодном году.

 

2.

 

Уже вспоминаю, как сон,

Отцовские те разговоры

О том, что народ испокон

Для власти заместо опоры.

 

Пускай неказиста на вид

И ветхая, может, отчасти,

Но держит пока да молчит,

А это и нужно для власти.

 

Бледнела испуганно мать:

Мол, не было в доме печали,

Так могут придти и забрать,

Как в мае соседа забрали.

 

И мать закрывала окно,

Как будто бы там, за окошком,

Нас чье-нибудь ухо должно

Подслушивать зло и сторожко.

 

И молк разговор без следа,

Как будто его не бывало...

Тех лет роковая беда

К молчанию нас приучала.

 

Вникай в простоквашу да щи,

Не лезь на рожон, как ведётся,

А что и увидишь, смолчи

В надежде, что власть разберётся...

 

Увы, обернулись не в сон –

Отцовские те разговоры

О том, что народ испокон

Для власти заместо опоры...

 

3.

 

Он умирал мучительно и долго,

В беспамятстве не помнил ничего.

Метался – словно острая иголка

Колола сердце старое его.

 

И вдруг, привстав, 

он прохрипел всей грудью,

Корёжа губ немую синеву:

– А правда будет!.. 

Будет правда... 

Будет...

Жаль... 

Я до этих дней... 

Не доживу...

 

4. 

 

Что ж ты, Путин, не в духе?

Поулыбчивей рот! –

Старики и старухи

Нынче вышли вперёд.

 

Выходили шахтёры.

Да убавилась стать.

Позапрятались в норы.

Не видать, не слыхать.

 

Ну а эти – убоги,

Ни кола, ни двора,

А пути и дороги

Перекрыли с утра.

 

Город полнится гудом,

Виснет тучами дым.

“Сами ездить не будем,

Но и вам не дадим!”

 

Ветер лозунга ленту

Рвёт и носит окрест:

“Отменить президенту

Безбилетный проезд!”

 

“Напотешились – хватит! –

Хриплый слышится бас. –

Пусть богатые платят

За себя и за нас”.

 

Из окна иномарки

В нарастающий шум:

“Эй, дорогу, товарки!

На работу спешу...”

 

Но живого заплота

Неуклонен указ:

“Эта ваша работа

Тут, на шее, у нас!”

 

“Ну, куда ж ты, товарищ!?” –

Строй ОМОНа не част:

Старика не ударишь,

Тут же душу отдаст.

 

Возле точки торговой

Супермен молодой:

“Вот народ бестолковый! –

Застит маркет собой...”

 

А у храма священник

С вековой бородой:

“В Рождество и Крещенье...

Ах ты, Боже ж ты мой...”

 

Чуть поодаль художник:

“И натуры же тут!

Жаль, 

не взял свой треножник,

Славный был бы этюд!”

 

Надоедливый кто-то:

“Дай-ка, бабка, ответ,

Для чего тебе льготы

По-на старости лет?”

 

Смотрит мэр из окошка:

“Прёт, народец и прёт...

Уж служить-то немножко,

Так ведь нет, не даёт...”

 

Депутаты речисты,

Знают всё наперед:

“Там опять коммунисты

Баламутят народ...”

 

Ядовито, в растяжку,

Молодец молодцом:

“Заводил – в каталажку!

Вот и дело с концом!”

 

А над толпами теми

Зимним паром седым:

“Позаброшены всеми.

Видно, надо самим...

 

Против чёртовой хунты

Ну-ка с нами, не трусь!..”

Стариковские бунты

Будят сонную Русь. 

 

5.

 

Мы, беззубы старики,

Не поём, а шамкаем.

Нас давно пора в пинки

И под зад мешалками.

 

Но мешалкам и пинкам

Вряд ли полной мерою

Наподдать нам, старикам,

Без зубов, но с верою.

 

Оттого запущен в ход,

Как машина дюжая,

Небывалый в прошлом род

Адского оружия.

 

Нас, беззубых стариков,

Нынче войско целое, –

Вот и бьют, как беляков,

Разрывными ценами.

 

Мигом всякая цена

Миной разрывается.

А в карманах ни хрена

Не предполагается.

 

Ни добавок и ни льгот,

Ни другой дотации.

Всё сжирает наперёд

Мудрый зуб инфляции.

 

Так идём и хлеб жуём,

Несмотря на рытвины.

Этим только и живём –

Божьими молитвами.

 

Ох, российских вожаков

Вскоре разум тронется:

Нас, беззубых стариков,

Больше лишь становится.

 

Вот и думают о том,

Что, своих же деточек,

Мы их всех беззубым ртом

Цапнем напоследочек!

 

6.

 

На шумном стыке улиц

Ряды ОМОНа выровненные.

– Вы у нас, бабули,

Несанкционированные!

 

– Какие мы? Какие?

Охальники вы этакие!..

– Увы, неправовые,

Разбойно-фиолетовые.

 

Но, несмотря на то, что 

Вы уже назём,

Мы вас, таких дотошных,

В каретах провезём!

– В каких таких каретах?

Нас в жисть имя не потчевали...

– А вон, бабули, в этих,

Что с окнами решётчатыми!..

 

И с самовольной акции

Старух – 

народный суд –

Самих знакомить с санкциями

В народный суд везут.

 

Спросили судьи строгие:

– Ну что, чечены скрытые?

Угробили дороги нам

Своими перекрытиями?

 

– Ох, никогда б не связывались,

Так нет – лишили прав!..

– А!.. за билет отказывались

Платить? – так вот вам штраф! –

 

Окаменев, как высеченные,

Стоят. Суд прав и скор.

Со всех “чечен” – по тысяче, –

Выносят приговор.

 

Эх, злобная, кривая

Судьба... Но надо жить.

– Не то перекрывали...

Власть надо перекрыть!

 

Бранятся, не расходятся,

Вершат над властью суд:

– Она у нас, 

как водится, –

Паскуда из паскуд.

 

– В своем стремленье плановом

Не власть уж, а дурдом,

То выгребет обманом,

То выдавит судом...

 

Вот сходят по крылечку:

– Уж эти мне верхи...

– Пойду поставлю свечку

За наши... 

за грехи... 

 

7.

 

Старик играет на гармошке,

Хрипят басы, звенят лады.

А душу рвут когтями кошки

От нескончаемой беды.

 

Тарифы спятили и цены,

В кармане нечему бренчать,

Но власти смотрят, как геены,

Чего б еще с него содрать.

 

Крошите, дьяволы, в окрошку,

Да только глупый это труд.

Он душу выплеснет в гармошку,

А венку вряд ли отберут.

 

 

НАС УТОПИЛ УРА-ПАТРИОТИЗМ...

 

Нас утопил ура-патриотизм.

На шее с гирею железной

Летим 

вниз -

В бездну.