Портрет
Портрет
Художник кисти молча взял, и подошёл к мольберту.
Всю душу отдавал свою прекрасному портрету.
И был прекрасной дамы взгляд таинственен и нежен,
В шелках весь праздничный наряд был в кружевах заснежен.
И локон золотой волной с плеча её спадает.
Сей образ девы неземной художника пленяет.
Один мазок, другой и вот уж кисти заиграли,
И тут же под его рукой все краски оживали.
О. чудо! Ожил вдруг портрет, взгляд синий заискрился,
И милый, нежный силуэт с ним в вальсе закружился.
И в вихре кружева одежд, с волнения распахнулись,
И выпорхнув слова сердец, к вселенной прикоснулись.
Прикосновение лёгких тел, сплетение рук, лобзания,
И захватил их дух страстей от сладкого желания.
Но всё неслось вокруг в тиши, под музыку и пение.
Мазок последний, крик души, остановил видение.
Усталая рука, его, вдруг кисти уронила.
Она, вздохнула и, взгрустнув, на полотне застыла.
Художник сладко задремал на стуле, у камина.
А та, о ком он так мечтал, сошла легко с картины,
Присела рядом с ним, любя, всё разбудить боялась.
Он спал так сладко, а она, она им любовалась.
Порывисто дыша, во сне художник тихо стонет,
То видно в нём душа поёт, что ею он не понят.
Что не вернётся больше вновь, вальс дивный во вселенной,
А страсть его, его любовь, лишь сон обыкновенный.
Художник кисти молча взял, и подошёл к мольберту.
Всю душу отдавал свою прекрасному портрету.
И был прекрасной дамы взгляд таинственен и нежен,
В шелках весь праздничный наряд был в кружевах заснежен.
И локон золотой волной с плеча её спадает.
Сей образ девы неземной художника пленяет.
Один мазок, другой и вот уж кисти заиграли,
И тут же под его рукой все краски оживали.
О. чудо! Ожил вдруг портрет, взгляд синий заискрился,
И милый, нежный силуэт с ним в вальсе закружился.
И в вихре кружева одежд, с волнения распахнулись,
И выпорхнув слова сердец, к вселенной прикоснулись.
Прикосновение лёгких тел, сплетение рук, лобзания,
И захватил их дух страстей от сладкого желания.
Но всё неслось вокруг в тиши, под музыку и пение.
Мазок последний, крик души, остановил видение.
Усталая рука, его, вдруг кисти уронила.
Она, вздохнула и, взгрустнув, на полотне застыла.
Художник сладко задремал на стуле, у камина.
А та, о ком он так мечтал, сошла легко с картины,
Присела рядом с ним, любя, всё разбудить боялась.
Он спал так сладко, а она, она им любовалась.
Порывисто дыша, во сне художник тихо стонет,
То видно в нём душа поёт, что ею он не понят.
Что не вернётся больше вновь, вальс дивный во вселенной,
А страсть его, его любовь, лишь сон обыкновенный.