Скеля и Кряж
Курортный роман
Одарка Скеля, в санаторий прибыв,
Во всем искала выгоду и прибыль
В колхозной кашеварила столовой,
Поэтому разъелась, как корова.
С харчей, снимая постоянно пробы,
Взрастила ненасытную утробу.
Проблемой аппетита не страдала,
Взяла с собой семь килограммов сала,
Два чемодана лихо притащила,
Ее природа силой наделила.
Как будто отобрала для сумо*
Сама багаж составила с умом.
Ведь ради экономии дензнаков,
Упаковала оптимально с гаком.
Одежды минимум и максимум харчей,
Чтоб не сосал под ложечкою червь.
Наслышана, что кормят скудно,
А без жратвы и муторно, и трудно.
Консервами хохлушка запаслась,
Для отдыха, лечения, жизни всласть.
На грязи из Полтавы прикатила.
Ей тридцать лет, младенца не родила.
Бесплодие, как приговор, диагноз.
Одна надежда, что помогут грязи.
Излишний вес тому причина,
Ест до отвала гарная дивчина.
Вес —145 кг, рост — 190.
Такую дылду прокормить непросто
И потому с собой взяла харчи,
Чтоб поглощать, когда живот урчит.
— Вам надо строго соблюдать диету, —
Давал сексолог точные советы.
— Да, — головой она кивала,
А на досуге сало уминала.
Национальный сей продукт
Хохлы не зря наркотиком зовут.
А чем еще, прикажите, гордиться?
На сале том откормлена девица.
«Меню в столовой лишь на зуб.
С таким питанием, как ходячий труп, —
Взирая в блюда, сетовала Скеля.
Вес прибавляла, грамма не худея.
Цыбулей номер, чесноком пропах,
Лоснилось сало на ее губах…
И вскоре тараканы завелись,
Такая ей была по нраву жизнь.
Когда вокруг курортницы гудели,
Мол, баба-чудо в богатырском теле.
Одарка гордо, дерзко отвечала:
«Нет от того ни грусти, ни печали.
Зимой тепло, а летом — много тени».
Соперницы от истины немели.
В уютный кабинет, придя с утра,
Протиснулась ходячая гора
В лице неукротимой Скели.
И обомлел на миг сексолог Беня.
— Вес 147? — удивился доктор,
Очки с досадою бережно протер он. —
Сложна проблема, это вам не шутки,
Два килограмма набрали за сутки.
И, если эти темпы сохранятся,
Но не придется долго удивляться.
К концу сезона двести наберете.
Наверно, постоянно что-то жрете?
— Да, ем, — хот-дог она достала
И челюстями сочно разжевала.
— С таким неутолимым аппетитом
Вес возрастет, а с ним и габариты.
Дверь станет в кабинет мала,
Не сложно и сойти с ума
От тяжести и перегрузок,
Когда мозгами управляет пузо,
Желудок постоянно пищу жаждет
И в целом организму жутко гадит.
Признаюсь, что навел я справки:
В столовой просите добавку.
Жаркое, шницеля, котлеты…
Вредят, когда назначена диета.
Ворчите, недовольные меню?
— А, а, порции малы, на зуб коню, —
С досадою она рукой махнула,
На эскулапа поглядела хмуро. —
Когда под ложечкою у меня сосет,
То за еду отдать готова все.
И, даже честь свою девичью,
Не обойтись мне без хорошей пищи.
— Мадам, активны будьте, не ленитесь,
Вплотную аэробикой займитесь.
Сжигают лишний жир движения,
Тогда идет процесс омоложения.
— Не для меня такие упражнения,
А есть ли процедуры нежнее?
—Прохладно ныне, день осенний,
Поплавайте, пожалуйста, в бассейне.
Вода морская укрепляет тело,
Ныряйте с вышки и купайтесь смело.
— Но это разжигает аппетит.
Сосет желудок и пожрать велит?
— Открою вам простой секрет:
Секстерапия даст большой эффект,
Как в годы молодые и шальные,
Калории сжигает жировые.
Полезен будет вам роман курортный,
То только без скандала и аборта…
— Хочу, хочу зачать, ведь я бесплодна!
— А, впрочем. поступайте, как угодно.
Не подмочить, чтоб имидж заведения,,
Примерное должно быть поведение.
Поди, не дети, взрослые клиенты,
Не нарушайте этики моменты
Надеюсь объяснил я четко, ясно?
— Да, доктор, поняла прекрасно.
— Не обессудь, природа человека,
Инстинкты нам даны от века.
И в этом тоже есть потребность.
От воздержаний неизбежна вредность
Для функций живого организма
Необходима каждой самке близость…
— Но и самцу, — заметила Одарка.
— Да, без него не состоится спарка.
И это никому уже не странно,
Лишь импотенты без романов.
Кто без дефектов, те других находят
И весь сезон курортный хороводят,
Пока не истечет путевки срок,
Такой роман для тонуса лишь впрок.
— Но у меня законный муж?
— Объелся он соленых груш.
Средь мужиков немало рогоносцев
И ваш елдарь пусть облизнется.
Особа вы — объемна, колоритна
И для партнеров очень аппетитна,
Избавиться бы вам от целюлита.
Из одного замешаны мы теста:
Женой мечтает стать невеста,
Жених — достойным мужем.
Запретный плод ему, как воздух, нужен,
Чтоб оценить, сравнить с супругой,
На стороне имеет он подругу.
Статистика, увы, еще такая,
Что женщин больше, потому страдают.
Свободных не хватает мужиков
Для свадеб и супружеских оков.
— Мы с мужем сотни раз зачать пытались,
Не получилась почему-то завязь?
— Супруг, поди, такой же великан?
— В два раза легче, робкий, как баран.
Я на себе сама его женила.
Для профилактики слегка побила,
Чтоб не ворчал и не качал права,
Знал, кто сильней, тот в доме голова.
— Суровая и строгая особа.
— Коль полюблю, то навсегда, до гроба, —
Надменно, гордо сообщила Скеля
И пробежал мороз по телу Бени,
Как будто не жара, а стужа.
—Не с тем вы занимались мужем,
Породистый производитель нужен,
Должна быть очень страстная любовь,
А для забавы подойдет любой.
Чтоб не алкаш, а был спортсменом,
Силовиком, товарищем военным…
— Но где найти гвардейца мне такого?
— Средь пациентов есть немного.
— Банкира мне бы или депутата,
А не жлоба с большой зарплатой.
Я одарю их светлою любовью,
Желания, капризы их исполню.
— Да, есть такие пациенты,
Но среди них немало импотентов
Бессильны без виагры и женьшеня, —
Одарке сообщил с досадой Беня. —
Волнуют их не женщины, а деньги.
И потому слабы они в коленках,
Вам подойдет партнер военный
И, если вам с зачатием повезет,
Тогда продлится непременно род.
— Спасибо, доктор, вы вселили веру,
Приму для похудения я меры.
Взглянула Скеля на его фактуру:
«Тщедушный, тощий, не по мне натура.
Умен, приветлив, видно из евреев,
Советами, словами душу греет.
Обнять его придется нежно все же,
Авось Господь за доброту поможет.
Меня, как говорится, не убудет,
Зато мои он чары не забудет.
К тому же спец, секреты секса знает,
Учился в вузе, не на сеновале.
— Вы —холостяк или обручены?
— Романы строго нам запрещены! —
Намек Одарки он по взору понял. —
Меня за связь с клиенткою уволят…
— Ах, жаль, по доброте душевной,
Хотела окунуть вас в страсти бездну
— От глаз чужих здесь ничего не скрыть,
Готов вас платонически любить.
Увидел, что Одарка огорчилась.
— Не обижайтесь, есть другая близость.
Душевное общение — вот благо.
Вперед смотрите с честью и отвагой.
Интим — сугубо трепетное дело,
Себя цените, дорожите телом.
Задумалась и нежно прошептала:
— Хочу вам подарить шматочек сала,
Не польское, что пресное, как мыло,
А вкусное с прослойками мясными.
Как белый рафинад, он тает,
Бодрит и чувства возбуждает.
Под перцем красным чудо-сало.
Сама его солила и кусала…
— Кусала? — удивился, сдвинув брови.
— Точнее, я снимала часто пробу.
Вкуснятина, запомните до гроба.
Кто, хоть разок его вкушает,
Тот слопать все охотно возжелает.
С восторгом говорила, с упоением,
Как будто о любви вещала фея.
Подумал: «Ей диета бесполезна,
Смакует все, что только в рот полезло.
Не дрогнет, харч неся ко рту, рука
И щеки, как мешки, у хомяка».
— Со жгучим перцем и со шпигом,
Из номера я принесу вам мигом?
— Благодарю, — подумал: «Вот зануда». —
Предпочитаю рыбные я блюда.
—.Жаль, сало бесподобно, —
Заметила Одарка благородно.
И воспылала, возжелала скоро
Она для секса крепкого партнера.
Чтоб был неутомимым, сильным
Особенно горяч, любвеобильный.
Вдруг и без грязи крупно повезет,
Завяжется в экстазе сладком плод.
На субмарине, вновь пройдя вояж,
В тот санаторий прибыл мичман Кряж.
Лет тридцати пяти, высокий, стройный,
Не новобранец, настоящий воин.
Точнее, волк морской, бывалый,
С деньгами и соленой славой.
Приехал не лечиться — отдохнуть,
Со знойными красотками гульнуть.
На череп грушевидный давит сперма,
Здоровью угрожая, даже нервам.
Для тонуса и флотского порядка,
Необходима срочная разрядка.
В походе, хоть и был он года меньше,
Изголодался без доступных женщин,
Глазами прожигал теперь их нежно.
И в каждом взгляде закипала страсть,
Свою осознавал над ними власть.
Дал им понять, что с кучей денег
И за любовь рублей не пожалеет.
Втесалась Скеля в конкурентов рать,
Избранницей самца желая стать.
Решила потеснить она соперниц,
Чтоб оценил ее средь первых.
Вблизи бассейна проходила лихо,
Передвигая ноги, как слониха.
Крутые плечи, как у дискобола,
И командирский, хрипловатый голос.
Тугая грудь — художника мечта,
Коль амазонок блекнет красота.
Не пятого размера, а восьмого,
Для обольщения главная основа.
Вообразив себе картину секса,
Готовы «женихи» спасаться бегством.
С бабищею такой не совладать,
Изящных, хрупких легче брать.
Когда займет «наездницы» вдруг позу.
То есть тогда реальная угроза
Погибнуть на любовном ложе.
Партнер легко раздавлен будет
И телесами, и пудовой грудью.
А меры осторожности не зная.
Того гляди, еще «прибор» сломает.
Да, при таких огромных габаритах
Есть риск стать инвалидом иль убитым.
В пылу азарта неуемной страсти
Серьезная скрывается опасность.
Следя за тушей с толстыми ногами,
Экзотику «любили» лишь глазами.
Вначале Кряж обхаживал шатенку,
Хотел из девки сделать грелку,
Чтоб ублажала похоти шальные,
Но быстро ночи кончились хмельные.
Срок миновал, шатенка улетела.
На смену ей блондинка подоспела.
Одаркины не оценил усилия,
Блондинкой очарован был красивой.
На катере прогулки, рестораны,
Был от красоток постоянно пьяный.
« С Одаркой, что не так, то взгреет,
Держись, моряк, подальше от мегеры.
Хорошеньких немало рядом кошек,
Тугая грудь, прелестны ножки.
И никакого для здоровья риска
С изящной, ласковою киской», —
Взирая на хохлушку, думал Кряж,
Когда она наведалась на пляж.
Песок под нею зыбко проседал,
Катились волны бочкой на причал.
На ноги, как колонны Колизея,
Альфонсы озабоченно глазели.
К мадам опасно подступиться.
Придется до семи потов трудиться.
Увы, партнера отыскать непросто,
Когда избыток карликового роста.
Перевелись богатыри, похоже.
И Скеля больше «голодать» не может.
Быт санаторный полон слухов,
Ей донесли: Кряж обозвал старухой.
Большие, мол, смущают габариты
И бедра широки, как то корыто.
А стан, как фюзеляж у самолета.
С такою т кувыркаться неохота.
Хоть с субмарины я, не с бала.
Но не полезу на кого попало,
Найду для секса лучшую подругу.
Красавицу с упругой грудью.
Не тумбу, не колоду-тушу,
Что невзначай в объятиях задушит».
Ему нужны прелестницы моложе,
Любую на лопатки он положит.
Чтобы стройны, свежи, красивы,
Как жрицы и нежны, и шаловливы.
Никто не устоит перед харизмой
Подводника, защитника Отчизны.
Победами он на любовном фронте
После лишений был довольный.
Все «крепости» позорно пали,
Когда в объятия его попали.
Коллекцией прелестниц он гордится,
Не отказала ни одна девица.
Матерых баб Кряж стороной обходит,
Наивных в номер до утра уводит.
Язык держать не хочет за зубами,
Краснеют от его рекламы дамы.
Прослыл, как сердцеед тот, Казанова,
Романы, заводя с подругой новой.
Одарка среди ночи просыпалась
И очень быстро убывало сало.
Отправила супругу телеграмму:
«Пришли-ка сала 10 килограммов.
С жратвою здесь великая проблема,
Последние харчи на днях доем я.
Коль дорога тебе, поторопись,
Ведь на кону мое здоровье, жизнь.
Домой вернуться не хочу скелетом.
Посылку жду. С большим приветом!»
Дословно треп Одарке сообщили,
Что "рыцарь сердца"говорил мужчинам:
«У Скели нет фигуры, только брюхо
И по годам, считай, уже старуха.
Она, как тумба для рекламы,
Меня такие не прельщают дамы.
Стан у нее, что фюзеляж у самолета,
С кобылой кувыркаться неохота.
Пожалуй, слишком сальная порода.
К тому же распирает бабу гордость.
Мне не нужна Одарка, даже даром
Для жеребца колхозного подарок.
Коварны и хитры тяжеловесы,
В них обитают призраки и бесы.
Предпочитаю стройных, звонких,
Изящных, в сексе знойных, ловких
Наездниц и прекрасных, и искусных.
Утехи с ними — пиршество, искусство.
А с жирной бабой — рабский труд.
Пусть принца на осле упрямо ждут.
Возможна вязь, но с голодухи,
Когда нет юных, лишь одни старухи».
Одарку отношение взбесило,
Себя считала пышной и красивой.
Была с императрицей Катькой схожа,
Но ростом выше и моложе.
Упитана роскошная матрона,
С такой писать картины и иконы.
«Гуляка Кряж — трепач, нахал,
Другое дело, если б переспал.
По сути, подорвал авторитет
И шансов обрести партнера нет».
Взыграла кровь, обида захлестнула,
Одарка губы алые надула.
И, даже потеряла аппетит,
Ведь организм велит любить.
И тело властно ласки просит,
А Кряж пирует, с девками матросит.
К другим и холодна, и равнодушна,
Вся извелась в постели душной.
Кусает губы в трепетной истоме
И тело от желаний сладких ломит.
Ей бесконтактный флирт неинтересен.
Любовь неразделенная без песен.
Ведь женщина подобна скрипке,
На ней играть завещано с улыбкой.
Как яблоня цветет и плодоносит
И грешен тот, кто камень бросит.
«Воротишь нос ты от меня, брюнетки,
То час наступит, мичман и ответишь.
Что в ней нашел? Суха, как вобла.
Ослеп наверно, огрубел утробой,
Грудь, бедра, есть за что схопыться*,
А ты нашел скелет, а не девицу.
Моей не замечаешь красоты?
Об этом горько пожалеешь ты», —
В Одарке буйно ревность закипала,
Забыла про консервы, даже сало.
План мести неизбежной осенил,
А Кряж роман с блондинкою крутил,
Как бард Высоцкий пел: «напропалую»,
На брудершафт, лаская и целуя.
Похолодало, опустели пляжи,
Подстерегла она в бассейне Кряжа.
Плескался он, нырял ликуя,
Ночь пиршества любовного смакуя.
Взлетали в верх и падали качели,
И соловьи у изголовья нежно пели.
Вообразив, что снова повторится
И он в блондинке сладкой растворится,
Чтоб испытать все радости блаженства,
Жить стоить, ради знойных женщин.
На Скелю он не обратил и взгляда.
Хотя она, как слон, шагала рядом.
И невозможно тушу не увидеть,
Ее он равнодушием обидел.
Дышала жарко, страстно, пылко,
Но он, чудак, помешан на блондинке.
Занозой уколол большое сердце,
Теперь от мести никуда не деться.
И ревностью коварной пламенея,
Вскарабкалась на вышку Скеля.
Три метра высота, но есть и пять,
Не сможет даже косточки собрать.
Вообразив любви забавы, мичман
Был в настроении празднично-отличном.
На Скелю, что на вышке, ноль внимания.
От ревности та скрипнула зубами:
«Ну, погоди, сейчас поймешь, зараза,
За что красивой женщиной наказан».
Прицелилась и прыгнула на Кряжа.
Свалилась сверху бомбой тяжесть.
На дно пошел, с трудом соображая:
«Быть может кровля рухнула чужая?»
Пошла волна высокая кругами,
Бассейн раздался берегами.
Кряж вынырнул, глядь, Скеля,
Смеется и от радости балдеет.
Большие, как у лошади, резцы.
— Так это на меня свалилась ты?
— Да, принимай такой массаж.
— Ты мне ребро сломала! — крикнул Кряж.
— Мою любовь и страсть не оценил
И поделом за наглость получил.
Скажи-ка, дед, кого назвал старухой? —
Она гадюкой прошипела в ухо. —
Коль бабник, то молчи в жилетку,
Любого проучить сумею крепко.
Гляжу, ты тот еще подводник,
Что тыкву возит на подводе.
— В суде с тобою встретимся, кобыла.
Одарка рассмеялась игриво.
Тяжба в суде ее не волновала,
Она его сурово наказала.
Не оценил ее красу и мощь,
Теперь с ребром провозится, как вошь.
Пусть знает: ревность — чувство,
Приводит, даже робких, в буйство.
Как красота, она страшна,
Зарезать может без ножа.
«Медовый месяц» для блондинка
Останется печальною картинкой.
Прыжок не обошелся без урона,
На правой ягодице гематома.
Кряж оказался шибко твердым,
Авось дадут за это орден.
Вернулась в номер. Эх, устала.
Доела шмат последний сала.
«Не те быть может в Саках грязи,
Поеду по другим болотам лазить".
История в реальности такая,
Когда страстям безумным потакают.
