- Ивановна, ты чо внучку Галькой зовёшь? Вон она у вас какая интеллиго растёт!

- Интеллиго - холодны уши! - ворчит бабушка.

 

Каждое утро бабушка наряжает меня тщательно, учёсывает мои льняные волосы, сдувает с меня пылинки. Мне пять лет. У меня нет папы, а есть только мать и бабушка. Мать всё время на работе, на фабрике.

 

На переулке меня считают подарком судьбы, но бабушка часто втихаря жмёт меня и причитает над ушком:

- Голоушка ты моя печальна, бистрючушка горемычна!...

 

Мы сидим с ней возле дома на брёвнышке. Бегать с ребятишками мне не разрешается - замараюсь. Я от скуки борозжу подошвами по земле, на что бабушка одёргивает меня строго:""Не шоркай, сандали сотрёшь, не напасёшся на тебя!"

 

Но вот бабушке приносят пенсию, она покупает "красенькую" и вместе с соседкой они садятся за стол, а мне разрешается походить маленько за оградой.Одной!

 

Я бегаю с ребятишками, загребая сандалями переулочную пыль, пью из колонки, колупаю всместе со всеми чёрный вар с бревна и жую. Хожу по гостям, ем угощенье, учусь материться.

 

Через некоторое время, бабушка, подобревшая, пьяненькая, кричит из-за ограды:

- Галька, иди исть!

Озорные старшие ребята учат меня потихоньку: " Скажи: баба атыбись!" Я кричу это на весь переулок. Бабушка мгновенно трезвеет, срывает прут, мой рёв слышат все соседние улицы.

 

Урёванная, накупанная в большой цинковой ванне, я засыпаю на бабушкиной кровати под бормотанье радиоприемника.

 

Вечером бабушка жалуется матери: "Галька пошла по плохой дорожке, уже лается, как Семён хромой!

 

Мать смотрит на меня устало, равнодушно. Ест суп, на глазах у неё я вижу слёзки.

 

- Мамочка, прости меня, я больше так не буду.

 

- Ладно, - говорит она,- в воскресенье пойдём в парк, - потом поворачивается к бабушке и произносит:

 

- Только тронь ещё её...

 

Я затыкаю уши, потому что они сейчас начнут ругаться. Мне их жалко обеих, потому что всё из-за меня, из-за меня, из-за меня!...