На озере Чад

«Ох, лето красное! любил бы я тебя,

Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи»

А.С. Пушкин

 

На озере Чад проживает нерусский народ,

привыклый к жаре. Там не встретишь тенистых дубрав.

В папирусе дремлет, от солнца сомлев, бегемот.

И уши топорщит жираф,

который с рожденья усвоил, что жизнь хороша,

чем дышит саванна и как небосвод бирюзов.

Большие жирафы встречали его, малыша,

касанием нежно-доверчивым теплых носов.

 

Дружна и пятниста была у жирафа семья.

Он верил - его никогда не обидят враги,

покуда шагает по Африке, листья жуя,

а рядом - вприпрыжку кофейный малыш Ибрагим.

 

Хотя, говорят, Ибрагим – абиссинский хамит

и жил далеко на востоке от озера Чад.

Еще нашептали - хамит, мол, почти что семит...

 

И чёрт его знает, откуда берут арапчат,

которых привозят в Россию, где крестят.

Любя,

за службу даруют поместья.

Под сенью дубрав

им местные бабы рожают смуглявых ребят.

Смотри, как играет в снегу во дворе детвора.

 

И как-то зимой одному из таких игрунов

арапо-славянской породы, как ляжет поспать,

приснится (откуда берутся сюжеты у снов!?!) -

шагает на ножках своих пеликаньих изба

по пыльной саванне, и как крокодил большерот,

цецеисты мухи, и злы комары, как жара...

Под пальмой грустит на цепи золотой бегемот

ученый.

И уши топорщит жираф.