На озере Чад
«Ох, лето красное! любил бы я тебя,
Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи»
А.С. Пушкин
На озере Чад проживает нерусский народ,
привыклый к жаре. Там не встретишь тенистых дубрав.
В папирусе дремлет, от солнца сомлев, бегемот.
И уши топорщит жираф,
который с рожденья усвоил, что жизнь хороша,
чем дышит саванна и как небосвод бирюзов.
Большие жирафы встречали его, малыша,
касанием нежно-доверчивым теплых носов.
Дружна и пятниста была у жирафа семья.
Он верил - его никогда не обидят враги,
покуда шагает по Африке, листья жуя,
а рядом - вприпрыжку кофейный малыш Ибрагим.
Хотя, говорят, Ибрагим – абиссинский хамит
и жил далеко на востоке от озера Чад.
Еще нашептали - хамит, мол, почти что семит...
И чёрт его знает, откуда берут арапчат,
которых привозят в Россию, где крестят.
Любя,
за службу даруют поместья.
Под сенью дубрав
им местные бабы рожают смуглявых ребят.
Смотри, как играет в снегу во дворе детвора.
И как-то зимой одному из таких игрунов
арапо-славянской породы, как ляжет поспать,
приснится (откуда берутся сюжеты у снов!?!) -
шагает на ножках своих пеликаньих изба
по пыльной саванне, и как крокодил большерот,
цецеисты мухи, и злы комары, как жара...
Под пальмой грустит на цепи золотой бегемот
ученый.
И уши топорщит жираф.
