Пессимистическая трагедия

Он спикировал вниз с девятиэтажки.

Накануне он выпил поллитра бражки,

потом читал любимого Кастанеду…

Это было во вторник. Полёт состоялся в среду.

Он много пил — порой неделями,

борясь с тоской, иногда — с идеями,

пил, не закусывая и не морщась —

морщился с фотографии Борхес,

глядя на убогость его покоев,

где свисали остатки цветных обоев

(он вообще почему-то любил "латинос" —

за примитивную мудрость и поз картинность).

 

Вначале он бомжевал, но нашлась подруга —

нет, не любовь, — просто сняли угол

вместе. Вместе потом и спали

на раскладушке из нержавеющей стали,

пили вместе и вместе ели…

Он стал садовником, она в борделе

ублажала подростков и стариков…

Ночью она спала без трико,

не опасаясь любовных его притязаний —

он стал импотентом еще в Казани…

 

Он убирал наш убогий садик,

как я понял, не денег ради —

просто ему хотелось видеться с нею —

с той, что назначил себе в Дульсинею

(«Вы не читали Торквато Тассо?»

«Мой любимый писатель – Кортасар»).

Этот малый влюбился в мою жену

(чего я посеял, то и пожну):

он смотрел на нее глазами дворняжки…

Положив в карман четыре бумажки,

он, озираясь, ушел во мглу…

Во вторник напился в своем углу,

а в среду он спрыгнул с соседней крыши.

Как говорится, был, да весь вышел…

 

Ганей-Авив, 23.05.2017