ЗИМА В ЧИКАГО
Гордость распята, наивность убита,
Вино недопитое грубо разлито,
Разорваны деньги, помята постель,
И в сумраке ночи беснует метель.
Стоишь у окна с догорающей свечкой,
В тебе каждый нерв – с глубочайшей надсечкой,
В душе нету счастья, в ладони – весны,
И видишь давно чёрно-серые сны.
Красива, стройна, эротична, умна,
Брюнетка со стрижкою «боб», чуть хмельна...
Вопрос благочестья давно уж не важен:
Твой пеньюар так предательски влажен...
Где ты потерялась? Где ты заблудилась?
Летела к Луне – да о Солнце разбилась.
Сожжённой мечтой пудришь свой декаданс,
Мурлыкаешь тихо прощальный романс...
Старинные кресла обиты пурпуром,
Эстампы влекут обнажённой фигурой,
Кальян, граммофон, абажур с бахромой,
Шкатулка фамильная с крышкой резной.
В углу секретер с обветшалой панелью –
Поверенной тайнам в дневник, колыбелью
Для писем, затёртых от рук и от слёз,
В объятии лент зеленей, чем «Шартрёз».
Пылятся духи от «Шанель» на трельяже,
Коробочка с лучшим французским грильяжем,
Латунные шпильки, из Кёльна открытка,
Кольцо с гравировкою, жемчуга нитка.
Подвязка, браслет, «Лауданума» капли,
Заколка с эгретом – пером чёрной цапли,
Атласная роза на узкой бархотке...
И что-то, что врач прописал от чахотки...
Ты смотришь на снег так на пепел похожий,
В нём прячет следы одинокий прохожий –
Мужчина, впитала чей пот простыня,
Который порой покупает тебя.
Любила сто крат: и под блюз, и под джаз,
Любила всем телом, а сердцем – лишь раз,
И таинство это хранят писем стопка,
Цветок в дневнике да кольцо с гравировкой...
Ты долго стояла, ты долго смотрела,
Свеча, нежно тая, давно догорела...
Внезапная мысль... Странно так улыбнулась...
У ног к ридикюлю изящно нагнулась...
Янтарный мундштук, «Честерфилд»... Закурила...
«Любимый, встречай!..» – сквозь дымок проронила...
Заряженный «Магнум», взведённый курок...
Глухой отголосок разнёс ветерок...
© Милена Ливиану
