ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ
Жанетта Полегаева
Солдат в атаку шёл не за награду
Но велика награды той цена…
Во имя чести воинской и правды,
Фронтовики, наденьте ордена!
В.Сергеев
«Что-то я расхворался» - нарочито громко, заявляет дед, слегка, приподнявшись на подушке - «Лен, бабушка где»? – «Лежи, лежи! Куда ты все рвешься»? – ласково, успокаивает отца Елена Николаевна. – «Врач сказал – покой тебе нужен – «Сам он пусть на покой идет! Я еще – о-го-го»! - «Ох, живчик ты мой, никак не угомонишься»! - «Да, я уж здоров... почти». - Дед пытается встать, но снова опускается на подушку. - «Лен, ты на работу позвонила? Я им больничный принесу! А то еще уволят. Мне без работы никак нельзя»! – «Так ведь, празднуют все. Нет там никого». – «Что опять, празднуют? Напридумывали праздников, только чтоб не работать! А дома кто будет строить? Молодым жить негде»! - «Ну, не ворчи, праздник-то хороший - «День защитника Отечества» - «Так это двадцать третье февраля, что ли? Мне больше нравилось, когда этот праздник назывался – «День Советской Армии». Хорошая армия у нас была, люди хорошие были». – Он закрывает глаза и, слегка, морщит лоб, словно, пытаясь что-то вспомнить. Елена Николаевна, с грустью, смотрит на любимое лицо - «Кажется, заснул. Надолго ли»? – Осторожно, выходит на кухню, прикрыв за собой дверь. Николай Алексеевич, действительно, как бы, провалился, но не в сон, а в свои мысли. С каждым днем, становится все трудней вспомнить лица друзей, фронтовых товарищей, с которыми прошел по дорогам войны. Осталось только ощущение надежного плеча рядом. В такие минуты, его душа переполнялась теплом и
благодарностью судьбе, за то, что они были в его жизни. Мысленно, обнимал всех и каждого отдельно, пожимал их, огрубевшие в боях, ладони, угощал папиросами или махоркой. Порой, так хотелось, чтобы всё это произошло не в мечтах, а наяву, что слеза пробивалась! Ужасы, той проклятой, войны давно не снятся, напрочь, вычеркнул он их из памяти! Вообще, о своих военных подвигах, рассказывать никогда не любил. На вопросы родных и знакомых отвечал, по военному, кратко: «На фронт попал с семнадцати лет. В плену, слава Богу, не был - повезло! В Берлине - довелось, но там, в боях не участвовал, а Салюту Победы, естественно, радовался, вместе со всеми! Наградили за…» - тут делал неопределенный жест рукой – «Так ведь, не за награды воевали и трудились не за награды, а за Родину и для Родины».
Дед потянул воздух носом, видно, хотел вздохнуть, но закашлялся. – «Лен, у тебя там, что ли, картошка сгорела? - Гарью пахнет, как на войне»! – Елена Васильевна, с улыбкой, входит в комнату – «Не сгорела а поджарилась. - Есть будешь»? – « А ты Зину накормила»? –
«Так ведь, нет её... восемь месяцев, как схоронили, а ты опять за своё»! – Дед, как- будто не слыша слов дочери, упорствует – «Ну, коль она поела, давай и мы – немножко». - Женщина приносит еду, ставит на тумбочку, рядом с кроватью отца, но он лежит на спине, закрыв глаза, и улыбается. О, как знакома ей эта улыбка! Так он всегда улыбался, только своей любимой Зиночке!
Елена, тихонько, садится в кресло, уютно поджав ноги, как когда-то в детстве. Она тоже улыбается, светлым мыслям о том, что её родители – необыкновенные люди! О такой любви, как у них, легенды слагали, в прежние времена! Должно было случиться, как в сказке: «Они жили долго, счастливо и умерли в один день»! Но жизнь - не сказка! Никак не может с этим отец примириться: говорит о маме, словно она живая и нас всех пытается убедить в этом. Порой кажется, что это помутнение рассудка, но он успокаивает: «Не волнуйтесь, – всё нормально у меня с головой! - Люблю я Зиночку свою, больше жизни, потому и не могу отпустить одну далеко от себя. Пусть дождётся моего часа».
Такая любовь одна – на миллион! К сожалению, по наследству не передаётся!
Елена Николаевна очнулась от полузабытья. Во дворе кто-то устроил праздничный салют. Комната озарилась яркими вспышками. С улицы доносились громкие крики – «Ура»!! Дед лежал в той же позе и, по-прежнему, улыбался. – «Уснул. Так и не поел» - подумала женщина, подошла к кровати, чтобы поправить одеяло и, случайно, коснулась руки отца. – Рука была холодна.
В её душе, чёрным по белому, отпечаталось навсегда – 23 февраля 2010 год!
Факты биографии КРЮКОВА НИКОЛАЯ АЛЕКСЕЕВИЧА - со слов его дочери Елены Николаевны.
