В сорок первом на заре...

* * *

В сорок первом на заре был убит,

Всё, чем жил я, превратилось в скелет,

Надо мною лишь безмолвный гранит…

Так лежу в земле я семьдесят лет.

 

Я не вижу, как плывут облака,

Как ветра сухие гнут ковыли,

Но глазницами пустыми в века

Целю скорбный взгляд сквозь толщу земли.

 

Вижу я: на землю лёг первый снег,

Из небесной чистоты он возник.

У гранита встал седой человек,

Положил к нему букет из гвоздик.

 

Положил цветы, потом шапку снял,

Головою у надгробья поник.

Так стоял он и молчал, и молчал,

О своём молчал – о важном – старик…

 

А за ним пришёл к надгробью юнец,

Чем-то острым мой гранит ковырял,

Был без свастики… Я понял: близнец

Офицеру, что меня расстрелял.

 

Мне, убитому, бы встать в полный рост –

Да гранитная плита тяжела…

Лишь земля вокруг намокла от слёз,

Из пустых глазниц слеза натекла.