О языке и поэзии. Эссе
О ЯЗЫКЕ И ПОЭЗИИ
Эссе
В первых своих книжках я с жадностью набрасы-вался на предисловия – хотелось сказать о стихах и поэмах нечто такое, что могло пройти мимо читателя. Но сейчас твёрдо знаю: стихи (да и проза) говорят сами за себя. Значит, ничего, кроме коротких автоби-ографических заметок, к издающимся вещам сочи-нять не надо. Зачем же тогда это предисловие?
В нём о стихах вообще, о поэзии, и даже больше – о возникновении языков и в том числе – русского.
Язык (способность выражать мысли словами) дал Бог ангелам, Адаму и Еве. По Библии, а она – истин-ные свидетельства Творца, мы знаем, что уже в раю первые люди говорили друг с другом, с ангелами, с Богом, давали названия животным и всему, что со-здал Господь.
Язык состоял из достаточно большого количества слов – певучих, красивых, значимых, пригодных для составления ангельских песен, разговора, повество-вания и анализа. Понятно, что язык, делясь на штили (простой, более сложный и возвышенный), не со-держал безнравственных слов – о бездуховности первожители и слыхом не слыхивали. Нижайший штиль слов стал образовываться после грехопаде-ния Денницы и наших предков, изгнания их из Рая, отделения каиноидов от общего рода (именно каино-идам принадлежит первенство всех житейских извра-щений, в том числе и языка).
Отделяясь от Адамова племени, родовые сообще-ства расселялись по земле, теряя между собой свя-зи, приобретая различия. Язык тоже менялся. Но изменения эти можно назвать поверхностными, если даже с первого взгляда язык одного народа совер-шенно непохож на язык другого (скажем, русский и китайский). Так же поверхностно непохожи друг на друга народы, нации и племена земли, имеющие одних родителей – Адама и Еву.
Создавая язык, Господь использовал корневую основу слов. Каждое слово имеет корень, который непременно останется в слове, даже если оно с века-ми сильно изменится. Корень тоже может изменить-ся, но опорные согласные его останутся неизменными.
Как от корня дерева растут стволы, а от них ветки, так и от корня родового слова при помощи прибав-ления приставок, суффиксов и окончаний образуют-ся слова видовые и подвидовые (стволы и ветки).
Более слабые языки перенимают многие слова из более сильного, образуя от их корней свои виды и подвиды. Президент Российской Академии Наук пуш-кинских времен А.С. Шишков в своих знаменитых лекциях «Сланяно-русский корнеслов» доказал, что одним из самых сильных языков был славяно-рус-ский. И, как нетрудно догадаться, – сила языка в том, насколько крепка его связь с первоязыком, на кото-ром разговаривали Адам и Ева. Чем меньше вносили в него новшеств последующие поколения (только по острой необходимости), тем язык ярче и сильнее. Происходит это по тем же законам, по которым так называемый прогресс не приносит людям духовного усовершенствования, а наоборот – ввергает в море безнравственности. Причина – постепенная потеря Творца, Его заповедей.
Можно предположить, что по Божьей воле ствол, из которого происходили ветки будущих славянских языков, вбирал в себя предшествующие народности, которые менее всего были подвержены язычеству, отходу от заветов Господа, данных в Раю и позднее. Стало быть, язык – точнейший показатель нравствен-ного состояния нации, государства. Всё дальше уходя от Бога, становясь все более бездуховными и безнра-вственными, народы и языки свои засоряли безнрав-ственными, бездуховными словами, которые приду-мывали сами или перенимали у других, ещё более безнравственных наций.
Это объясняет то, что книги «Ветхого завета» были написаны на древне-еврейском языке. Господь для заключения завета с людьми выбрал именно евреев из колена Моисеева, иногда отходивших от веры от-цов, но ещё её не потерявших. Остальные роды Ада-мовы были уже развращены безверием, а языки их – испорчены безбожно-развращенными словами.
Надо сказать об особом предназначении славяно-русской ветви языков. Среди других язык наш был более чистым, боголепным, и племена славянские отличались более гуманными качествами. (Провожа-ли чужеродных торговцев по опасному волжскому пути; после битвы пировали с побеждёнными; пре-дупреждали недругов о начале войны с ними и т.д.). Бог хранил славян и язык их от развращения – Руси предстояло на долгие века стать православной дер-жавой, хранительницей Христовой чистоты.
Конечно, подобно Израилю, Русь, и древняя, и более современная, не раз нарушала заветы с Богом и в эти времена калечила свою духовность и свой язык. В эти безбожные годы появились в нашем язы-ке и безнравственные понятия, и матерщина, и язы-ческие заимствования из других языков, которые нам чести не делают. Именно в эти периоды и наша пи-сьменная речь теряла свою былую высоту и, как за-брошенное поле, зарастала сорняками.
Итак, поэзия возникла вместе с райским языком, ещё до появления Адама и Евы – ангелы были пер-выми поэтами и композиторами. Уровень тех стихов и песен представить не трудно. Он дошёл до нас в образцах церковных песнопений. Это подтверждают святые (и не только святые), кому удалось слышать ангельские песни. Их воздействие во много раз пере-крывает воздействие самых лучших стихов и песен.
Такие высочайшие поэтические образцы были даны нашим предкам. Их знали не только Адам и Ева, но и потомки их, – по Божьим откровениям, они часто слышали пение ангелов.
На сочинение стихов и песнопений шли почти все слова созданного Богом языка – назовём их залотой серединой. Почему почти все? Потому что и золотая середины была поделена на штили – высокий, сре-дний и низкий. Высокий штиль – это слова, выража-ющие свойства Бога, мироздание, ангелов и челове-ка, красоту безгрешной духовной жизни. Низкий – это словесное отражение пусть райского, но вседневно-невозвышенного бытия. А средний – связка между возвышенным и обычным бытием. Правда, уже в раю был пласт слов ниже крайней сферы – он по-явился в связи с отходом трети ангелов от Бога. Это было добавкой к языку в результате начавшейся жи-тейской истории.
Так вот. Из первозданного моря слов для поэтиче-ского творчества отбирались под воздействием Свя-того Духа самые лучшие слова, ёмкие, чистые и звонкие, отражающие мысль поэта. Чтобы понять процесс такого отбора, соотнесите любое зрелое стихотворение Пушкина со всем объёмом тогдаш-него русского языка. Только отбросьте вульгарные термины, иноземные слова, бюрократические – из «цивилизованно» развившихся областей жизни. Это поможет заметить, что высочайшая поэтичность строк связана с соавторством Святого Духа, дающего всему жизнь.
Из всего этого выявляется путь развития как на-шего языка, так и языков инородных. По мере уда-ления от райских предков, по мере всё большего от-хода от Бога и Его заповедей – золотые середины обрастали сферами, возникающими из зарождаю-щихся наук, философий, домыслов, короче – из без-божия и человеческой гордыни. Удаляющаяся от Творца и разъедаемая безнравственностью и безду-ховностью, жизнь порождала такие словечки, от ко-торых, надо полагать, краснели ангелы, поющие славословия Творцу.
Поэты, пишущие вдохновенно, а значит при обяза-тельном, большем или меньшем, участии Святого Духа, всегда находят в море слов такие, которые от-носятся к золотой середине. При необходимости добавляют к избранным слова более грубых штилей. Но только при строгой необходимости!
Лже-новаторы всегда ломали эту Божественную традицию. Порой доходили до абсурда. Множество примеров из Серебряного века. Сейчас в Интернете сплошь и рядом стихи из возмутительных матов и очень часто – без смысла. Речь построена так без-грамотно, что не поймёшь, о чём авор хочет сказать.
Настоящее новаторство всегда состояло в том, чтобы бережно расширить уже имеющийся поэти-ческий словарь. Основа оставалась той же.Те же, вроде, слова, что и у других поэтов, а манера своя, талант свой, ни с кем не схожий. И понимаешь, что не в повторяющемся слове суть, но в его духовной насыщенности – у каждого поэта единственный в сво-ём роде дух.
Могут возразить: есть, мол, у каждого лже-нова-тора множество поклонников и все они считают его неоспоримым гением. Но, во-первых, не так уж и мно-го у него поклонников в общей массе любителей по-эзии. Большинство все-таки равнодушно к лже-новаторствам, формальной новизне. А во-вторых, при близком рассмотрении, не столько уж и таланта оказывается в поэтическом нигилисте. И духовности в стихах пшик, и смысл тонет в словесных выкру-тасах, и в познании мира поэт слабоват, и стилистика у него на хромого коня походит.
При здравом рассмотрении накопленного за века громадного числа поэтических произведений прихо-дишь к выводу (а к этому выводу пришёл и А. Шиш-ков), что подлинная красота и значимость поэзии в простоте и высокой духовности, то есть именно в тех качествах, которыми обладали первые поэтиче-ские творения в небесной родине человечества. Ведь недаром же все лучшие поэты, как бы сложно ни начи-нали свой путь, приходили к изумительно мудрой простоте – Пушкин, Тютчев, Фет, Лермонтов, Блок, Есенин, Маяковский, Багрицкий, Рубцов.
Эту Божественную простоту в поэзии наш лучший философ Иван Ильин назвал пушкинской школой, пушкинской традицией, и все отклонения от этого благодатного пути справедливо считал болезнен-ными и ошибочными. Насколько они действительно ошибочны и развращающи, показывает XXI век, пре-вративший песни в дрыгающиеся мелодии с тремя-четырьмя словами, стихи – в бессмысленный ремес-леннический бред, а исполнение их – в какое-то сата-нинское шоу, где не талант главное, а некий рейтинг, составляемый людьми с давно потерянным вкусом и давно забытой верой в Бога.
Подобно поэзии и язык наш, славянский, основа всех других языков, во многом потерял свою соч-ность, мелодичность, духовность. В нём такое заси-лие иностранщины, что русский человек подчас го-ворит уже – как немец или англичанин. И в языке, и в поэзии нам надобно как можно скорее возвращаться к словяно-русским корням, к очищению нашей речи от наносного иноземного мусора, точно так же, как в духовной жизни – возвращаться в страну Христову. К тому нетленному райскому началу, которое было даровано Творцом.
Если мне хоть чуточку удалось в стихах воплотить высказанные мысли о русском языке и поэзии, я бы посчитал, что живу свою земную жизнь вовсе даже не напрасно.
Борис Ефремов,
2012 год
