Е. ЕВТУШЕНКО НАД МОГИЛОЙ РУБЦОВА читает В. Кулаев
Аудиозапись
Над могилой Рубцова
Над могилою Коли Рубцова
серый дождичек обложной,
и блестят изразцы леденцово
сквозь несладость погоды блажной.
Но так больно сверкают их краски,
будто смерть сыпанула в ответ
жизни-скряге за все недосластки
горсть своих запоздалых конфет...
Милый Коля, по прозвищу Шарфик
никаких не терпевший удил,
наш земной извертевшийся шарик
недостаточно ты исходил.
Недоспорил ночной обличитель,
безобидно вздымая кулак,
с комендантами общежитий,
с участковыми на углах.
Недопил ни кадуйского зелья,
ни останкинского пивка.
Серый дождичек, выдай под землю
ну хотя бы твои полглотка!..
Есть в российских поэтах бродяжье,
как исправиться их не проси,
а навеки хозяин приляжет –
бродят строчки его по Руси.
Над могилою Коли Рубцова
серый дождичек обложной.
В неделимости русского слова
нет поэзии «областной».
Приходя из Рязани, из Тотьмы,
из Хабаровска, Тулы, Зимы,
если чувствуем почву, как плоть мы,
обнимаем вселенную мы.
Есть поэт всероссийский, вселенский,
а не тотьминский и не псковской:
нет поэзии деревенской,
нет поэзии городской.
Над могилою Коли Рубцова
серый дождичек обложной.
Только тучи висят не свинцово,
а просвечены все до одной.
Золотистая просветь на сером –
это русских поэтов судьба.
Потому нам и светит Есенин
ясной плотницкой стружкой со лба...
Я, наверно, на свете зажился,
слишком часто в пустое встревал,
слишком часто я сытым ложился,
слишком редко голодным вставал.
Но за всю мою лишнюю славу,
но за всю мою лишнюю жизнь
послужу ещё русскому слову,
чтобы слово и дело сошлись.
В нашей жизни, на беды небедной,
есть спасенье одно от беды:
за несчастьями слишком не бегай,
а от лишнего счастья – беги.
Перед смертью, как перед обрывом,
завещает светящийся стих:
можно быть самому несчастливым,
но счастливыми делать других.
