Грехи стояли за спиной.
Снег за окном, снежинки тают,
А за спиной грехи стоят.
В душе собаки громко лают,
Носы холодные сопят.
Я скрипку слушаю, сутулясь,
Перебираю, что не так.
Желания, что были, сдулись,
В кармане мятый четвертак.
Пойти напиться? Смысла нету,
Повесится, кому печаль?
А может просто застрелиться?
Но самуму себя-то жаль!
Я в размышлениях страдаю,
И жалко пропить четвертак.
Страдая, рифмой рассуждаю,
А в мыслях форменный бардак.
Стихи не пишутся - проблемы,
Паскудство горечи во снах.
Ни отпусков, ни перемены,
Сплошные маты на губах.
Те, за спиной, чего вы ждёте?
Я не покаюсь никогда.
Дождусь, когда вы изойдёте,
И испарится смрад следа…
Псы с души, за вами следом,
В погоню с рыком и в слюнях.
А я накрою плечи пледом,
Забуду напрочь о тех днях.
Зачем мне помнить о печалях,
Грехах, что мучили, виня?
Уснуть ночами не давали,
Пытаясь грызть, в ушах звеня.
Согреюсь, стану на колени,
Иконам в лики посмотрю.
Напьюсь сполна церковным пеньем,
Бог даст, и рифму сотворю…
Печаль уйдёт, ушли ведь годы,
Собакой грех в туман сбежит.
Я долго жду, но нет погоды,
Тоска, не ведомо как быть.
Кого спросить? Да кто ответит?
Ах, позову - есть четвертак!
Ты хочешь выпить?
Да, ответил и выпить был он не дурак.
Спросил его: "Грехов то много?"
Да, есть печали, отвечал.
Его ведь тоже псы кусали,
Но он собак не обижал.
Две параллели с ним ведь были,
Хотя и разных мы миров.
Собак в печалях мы кормили,
Топили печи на Покров.
Пригрел его, делился хлебом,
И масло было иногда.
Но он предал, хоть клялся небом,
И прижилась у меня Беда.
Бедой нарёк пса лабрадора,
Он выручал мена всегда.
Его нашёл я у забора.
Давно не ел? Он тявкнул "Да!"
С тех пор друзей не привечаю,
И нет беды, ты мне поверь.
Клянусь. Словами отвечаю,
Я утопил свой револьвер…
Декабрь, 1976, Пулково.
