Грехи стояли за спиной.

Снег за окном, снежинки тают,

А за спиной грехи стоят.

В душе собаки громко лают,

Носы холодные сопят.

 

Я скрипку слушаю, сутулясь,

Перебираю, что не так.

Желания, что были, сдулись,

В кармане мятый четвертак.

 

Пойти напиться? Смысла нету,

Повесится, кому печаль?

А может просто застрелиться?

Но самуму себя-то жаль!

 

Я в размышлениях страдаю,

И жалко пропить четвертак.

Страдая, рифмой рассуждаю,

А в мыслях форменный бардак.

 

Стихи не пишутся - проблемы,

Паскудство горечи во снах.

Ни отпусков, ни перемены,

Сплошные маты на губах.

 

Те, за спиной, чего вы ждёте?

Я не покаюсь никогда.

Дождусь, когда вы изойдёте,

И испарится смрад следа…

 

Псы с души, за вами следом,

В погоню с рыком и в слюнях.

А я накрою плечи пледом,

Забуду напрочь о тех днях.

 

Зачем мне помнить о печалях,

Грехах, что мучили, виня?

Уснуть ночами не давали,

Пытаясь грызть, в ушах звеня.

 

Согреюсь, стану на колени,

Иконам в лики посмотрю.

Напьюсь сполна церковным пеньем,

Бог даст, и рифму сотворю…

 

Печаль уйдёт, ушли ведь годы,

Собакой грех в туман сбежит.

Я долго жду, но нет погоды,

Тоска, не ведомо как быть.

 

Кого спросить? Да кто ответит?

Ах, позову - есть четвертак!

Ты хочешь выпить?

Да, ответил и выпить был он не дурак.

 

Спросил его: "Грехов то много?"

Да, есть печали, отвечал.

Его ведь тоже псы кусали,

Но он собак не обижал.

 

Две параллели с ним ведь были,

Хотя и разных мы миров.

Собак в печалях мы кормили,

Топили печи на Покров.

 

Пригрел его, делился хлебом,

И масло было иногда.

Но он предал, хоть клялся небом,

И прижилась у меня Беда.

 

Бедой нарёк пса лабрадора,

Он выручал мена всегда.

Его нашёл я у забора.

Давно не ел? Он тявкнул "Да!"

 

С тех пор друзей не привечаю,

И нет беды, ты мне поверь.

Клянусь. Словами отвечаю,

Я утопил свой револьвер…

 

Декабрь, 1976, Пулково.