Мой Омск
В далёком 1985 году, окончив учёбу на три года уехал из Омска на Север. И вернуться получилось только через 24 года! И все эти долгие годы, я не представлял, что могу вернуться жить в другое место. Сейчас, это уже не тот город, но он по прежнему мой родной! Здесь я встретил свою любовь, здесь родилась моя дочь. С ним связаны самые яркие и светлые впечатления моей жизни. И я не предам мой Омск, никогда его не покину. По мере сил, буду делать как могу всё, чтобы можно было им гордиться.
Чем славен наш сибирский град?
Чем знаменит, и в чём достоин?
Командой нашей «Авангард»,
Или, что триста лет назад,
Здесь казаками был построен?
А может тем, что Достоевский,
Писал «Записки» здесь в тюрьме?
Тогда ещё малоизвестный,
Он развивал талант словесный,
В сырой, острожной Омской тьме.
Бессмертны Врубеля творенья.
И пусть не в Омске он творил,
Он свой талант и вдохновенье,
В земле Сибирской, при рождении,
Как Божий дар здесь получил.
Столицей Белого движения,
Омск был объявлен Колчаком.
Он видел кровь, и унижения,
Братоубийства, и мучения,
Но не был сломлен палачом.
В Сибирь военные заводы,
В войну из Питера везли.
И, несмотря на все невзгоды,
На голод, холод, непогоду,
Для фронта сделать всё смогли.
Навечно в памяти людской,
Мы Карбышева – генерала,
Запомним глыбой ледяной.
Стучать за нас, какой ценой,
Героя сердце перестало.
А сколько жизней пережил,
В нашем кино, родной Ульянов?
Он не играл, а просто жил.
И справедливо заслужил,
Назвать собой театр драмы.
За эти полных, триста лет!
Вдоль Иртыша, Омск разрастался.
Он видел радости побед,
Не уберёгся и от бед,
Но процветал и развивался.
А чем полезен Омску я?
Тем, что окурки не бросаю?
Не пью на лавочках коньяк,
Бросаю крошки голубям,
И под балкон цветы сажаю?
К тому же приучать стремлюсь,
Своих - чужих, детей и внуков.
Хоть в партиях не состою,
Я просто Омск родной люблю.
Не для пиара, не от скуки.
И как порою больно мне,
Смотреть на улицы родные.
Что с каждым годом всё грязней,
Все в ямах, словно на войне,
И вспоминать года, былЫе.
Канули в Лету времена,
Когда назвали город Садом.
И вдоль дорог стоит стена,
Из тополей возведена…
А в парках веяло прохладой.
И я, являясь православным,
Никак себе ума не дам.
Кто был у нас таким тщеславным?
За нас решил, чему быть главным -
И вырубить, наш сквер под храм.
А раньше здесь резвились дети.
В тени сидели старики.
Сейчас веселье под запретом.
Кусты желтеют, солнце светит,
И пыль, что на зубах хрустит.
Теперь идя по тротуарам,
Вдоль улиц, или площадей,
Мы вспоминаем те бульвары,
Где до сих пор гуляют пары,
И видим пни, от тех аллей.
Трава стыдливо прикрывает,
То, что «хозяин» натворил.
И ветер мусор разметает,
Пакеты в воздух поднимает.
А дождик землю увлажнил.
Но, нет. Не справиться природе.
Вот только если бы, Потоп?
Пока здесь будет верховодить,
Сосущий, деньги из народа,
Юродивый, никчёмный клоп.
Он город в яму опускает,
Вцепившись лапками в бюджет.
Ни грязь, ни снег не убирает,
А нам молиться предлагает.
Но толку не было, и нет.
Кричит, что избран он народом.
Тогда, никак я не пойму,
Кому же мэр наш душу продал,
Что Омск хиреет год от года?
Кому, когда и почему?
Уже на всех телеканалах,
В ток-шоу "славят" москвичи.
Ему плевать, и горя мало.
Его, как будто, не касалось.
А может, он неизлечим?
Как надо город ненавидеть,
Чтоб до такого довести?
И жителей своих обидеть,
Вокруг людей совсем не видеть,
Чтоб только в свой карман грести?
А сам наверно, на Соборной,
(Меня, аж оторопь берёт),
Стоит с бессовестною мордой,
И глазки опустив покорно,
Перед иконой Богу врёт.
За Бога я не отвечаю,
Он может только пригрозит…
Но вот в одном не сомневаюсь,
За жителей, я точно знаю -
Народ наш омский, не простит.
Нам остаётся только верить -
Клопу недолго жировать.
В прекрасный миг, откроют двери,
И выпрут вон, из Омской мэрии,
А город будет процветать.
Хочу сказать я вам несмело,
Серьёзно редко я пишу.
Но вот о том, что наболело,
Пускай коряво, неумело,
Вам рассказать сейчас спешу.
