Переезд
Ноябрь 2007 года. Суета и сборы. Моя семья решилась на грандиозное, кардинальное решение, от которого будет зависеть счастье каждого члена семьи. Мы уезжаем на постоянное место жительства в Россию. Много спорили, прежде, чем сделать последний шаг: стоит или нет менять устоявшуюся жизнь, идти на риск, не зная конечного результата. Мы ждали улучшений в экономике страны Киргизии, но понимали, что далее тянуть с принятием решения нельзя, потому что все вело к тому, что ад 2005 года, называемый «тюльпановой» революцией, может повториться с еще большим размахом. За что боролись революционеры, прикрываясь лозунгами о благе для народа, на самом деле не произошло. К власти пришел новый семейный клан Бакиева, сменивший с помощью переворота клан Акаева, который начал расхищать по карманам народное достояние, не разграбленное ранее, насаждать во властных структурах своих ставленников. Каждая метла по своему метет, а если эта метла – поганая, то и говорить, в целом, не о чем. Народ стал жить еще беднее и горше, без надежды и веры в справедливость. Мы все понимали, что рано или поздно рванет так, что первая революция покажется цветочками.
И вот наступил тот радостно-печальный день, когда, чтобы отметить день рождения моего старшего сына, которому исполнилось на тот момент четырнадцать лет, мы в большом зале кафе собрали всех-всех своих любимых и уважаемых: друзей, родственников, знакомых.
Это было грустное мероприятие. Все понимали, зачем нужен был нашей семье этот праздник, отмечаемый с таким размахом. Это было прощание с родиной и людьми, которые были нам близки. Казалось, не могли наговориться. Насмотреться. Надышаться друг другом. Ведь сколько событий связывало нашу семью с каждым человеком, кто пришел попрощаться, ведь никто не знал, как скоро увидятся друг с другом вновь, и встретятся ли вообще, потому что возраст моих родителей уже был предпенсионный, и нельзя загадывать, как долго собираешься задержаться на этой земле. К сожалению, все смертны. Поэтому прощались, как будто навсегда.
Конечно, пелись песни, танцевали после принятия изрядной доли спиртного, отрывались в безудержном веселье напоследок, как могли. Мои «старики» еще те; как говорится, тряхнули стариной так, как и в молодости не отмечали. Ощущение складывалось такое, как будто это был пир во время чумы. Но кадры, оставшиеся на фотопленке, тому подтверждение. Отъезжающие стремились к тому, чтобы их не забыли, а остающиеся поддерживали морально друзей, решившихся на переезд.
Удивительно было то, что таким же многочисленным составом провожали нашу семью на платформе железнодорожного вокзала. Казалось, это море людей, которые здоровались, обнимались, похлопывая друг друга по спине, многочисленной делегацией пришли провожать важных персон. Этими «персонами» была наша скромная семья, но так отрадно, со слезами на глазах, было важно видеть всех и каждого, всех, кто, несмотря на рабочее время и будний день, отпросился с работы, чтобы прийти на вокзал и проводить нас в далекий путь. Именно в такие моменты понимаешь цену настоящей дружбы и уважения. Были абсолютно все – и мои друзья, молодое поколение, и близкие люди и знакомые моих родителей. Это море лиц колыхалось, кричало напутственные пожелания, тысячу раз множество рук обнимали, губы целовали.
Помогли загрузить в купе восемнадцать огромных баулов, оплатили за большой перевес, потому что отъезжающих было шесть душ: двое детей, бабушка, родители и я. Супруг мой остался в Киргизии завершать личные дела с обещанием воссоединиться с нами через полгода.
Мы приникли к окну. Десятки рук взметнулись вверх жестом прощания. То тут, то там раздавались крики: «Счастливого пути! Мы вас любим!». Слезы невольно струились по щекам, а душу сотрясало волнение. И непрерывно стучала мысль: «Куда мы едем? Зачем? Почему вынуждены оставить этот благословенный край? Будет ли у нас там все то, что мы оставляем здесь – эти добрые, любящие сердца?» И понимали, что все самое хорошее остается на родине: воспоминания, целая жизнь, прожитая во взаимопереживании с друзьями и родственниками. Сколько счастливых моментов объединяло нас. Сколько трагических минут помогали друг другу перенести. В единстве сила. И все это уплывало вдаль, уносилось за горизонт. Прощай, родная Киргизия. До свидания, наши любимые!
Не передать словами то душевное волнение и сердечную боль, который испытывал каждый член семьи. Растерянно смотрели друг на друга, как бы спрашивая: «А что с нами будет дальше? Нет ни дома, не осталось семейного угла, где можно преклонить голову. Сейчас наш временный дом – это купе, все наше состояние в этих восемнадцати сумках и небольших деньгах, лежащих на счете в банке за проданную квартиру. И страшно было, что не отдадут, что останемся вот так, на улице. Сердце сжимала тоска, и страх перед неизвестным не отпускал. Кто проходил через это, тот меня поймет.
Ехали сложно, потому что из-за размещенных по углам купе сумок свободного пространства оставалось мало. В багаж сдавать не стали, посчитали, что лучше свой нехитрый скарб держать при себе. И не важно, что потом на границе Казахстана и России пришлось таможенникам слегка ругаться при досмотре, так как и у них «глаза полезли» от количества увозимого добра. На каждого представителя семьи – по три сумки. Но иначе нельзя – мы ехали на новое место жительство. Навсегда.
Проплывали за окном прекрасные горы, широкие поля, бескрайние степи и пустыни. Въехали в Россию. Ландшафт разбавился лиственными и хвойными лесами и многоводными реками и небольшими озерами, многочисленными деревеньками и станциями. И везде, всюду, в разных условиях жили люди: работали, растили детей. Жили.
Пересадка у нас была в Самаре. Хорошо, что в этом городе нас встретили хорошие знакомые, которые мигрировали в Россию на год раньше нас. Они пришли на железнодорожный вокзал, чтобы помочь нашей семье снять с поезда вещи и купить билеты для следования далее по намеченному маршруту, в Краснодарский край.
Меня с детьми и бабушкой оставили в зале ожидания, а сами ушли брать билеты. Я прогуливалась вдоль киосков и ларьков, смотрела на цены и хваталась за голову. В Киргизии булка хлеба стоила двенадцать сомов, в России хлеб на вокзале был тридцать рублей. У меня никак не складывалась арифметика в голове: как нам с такими ценами жить дальше? Отчаяние навалилось, но отступать было некуда. Впереди новое место жительства, выбранное нами - Краснодарский край.
Через час подавали поезд, следовавший из Екатеринбурга в Кисловодск, мимо станции Кавказской. Эта конечная станция была прописана в наших билетах. Пришлось брать извозчика на тележке, так как поезд задерживался по расписанию, и время стоянки на платформе Самарского ЖД вокзала было сокращено.
О, что это были за гонки! С орущим ребенком, с едва ковыляющей бабушкой, с неподъемными сумками пришлось бежать до самого последнего вагона, который находился в хвосте поезда, так как нам продали последнее плацкартное купе, а отцу досталось лишь дополнительное место в нулевом купе, потому что свободных мест больше не было.
Подлетаем мы нашей «оравой» к вагону, а проводница, увидев нашу семью с непосильной ношей, закричала:
- Не пущу! Все вещи – в багажный отсек.
Мой папа не растерялся. Приподнял проводницу под локотки, отодвинул в сторону, и давай забрасывать сумки в тамбур вагона. Я отдала ребенка бабушке, и мы вместе с мамой начали распределять эти сумки по длинному коридору вагона. Сзади шумела проводница, но нам было не до ее криков, так как времени до отправки поезда оставалось мизерно мало. Только загрузились все, поезд тронулся.
Ух, успели! Теперь можно было перевести дух. Перешагивая через сумки, проводница уже тише стала интересоваться, как мы будем размещать такое количество вещей в купе. Мы ее уверили, что через несколько минут проход будет свободен.
Куда мы только не пихали многочисленные чемоданы: и под полки, и на третьи багажные, и даже проснувшихся от шума соседей попросили «приютить» несколько чемоданов.
Голодный ребенок раскричался, требуя, чтобы его покормили и переодели. Бабушка хватается за сердце от бега по платформе. Еле-еле, кого при помощи грудного вскармливания, кого благодаря сердечным таблеткам, успокоили.
Мама сказала, что пойдет, поблагодарит проводницу, которая не стала поднимать скандал по поводу таких странных пассажиров. Она взяла купленные билеты и направилась в купе проводницы. Через пол часа пришла бледная и дрожащая.
- Что случилось? – встревожились мы.
У мамы появились слезы на глазах. Она произнесла:
- Мы едем НЕ ТУДА!
- Как? – выдохнули все в один голос.
Немая сцена. Все растерянно посмотрели друг на друга.
- Нам билеты продали не туда, куда нам нужно уехать, - пояснила с трудом мама.
Понятно, что стоимость тех самых билетов зашкаливала для бюджета маленькой семьи переселенцев, но чтобы вот так еще и обманули! Это было слишком.
Отец предложил пойти к начальнику поезда, что родители и сделали. Они ушли, а мы с бабушкой и старшим сыном стали живо обсуждать сложившуюся проблему. Мы понимали, что с таким грузом, малышом и пожилым человеком, имеющим проблемы со здоровьем, слишком будет жестоко мотаться из города в город, пока доедешь до места назначения. У бабушки слезы, у меня – мандраж. Ждали приговора, который должен вынести нашей семье начальник поезда.
Родители вернулись через час.
- Ну, что? – спросили мы в один голос.
- Начальник поезда сказал нам, что поезд не едет в город Кропоткин, и что нам надо сойти с поезда в городе Сальске Ростовской области, чтобы оттуда уже автобусом доехать до Кропоткина. Начальник поезда развернул нам карту железных дорог, и по всему пути следования нашего поезда мы не нашли города Кропоткина.
- Что за бред! – возмутилась я. – Не могут же люди настолько быть неадекватные, чтобы продать нам билеты черт знает куда. Дайте мне те самые билеты, может что-нибудь пойму.
Мама протянула мне бумажную пачку в аккуратных конвертах, на обложке которых было написано пожелание: «Путешествуйте с нами! Счастливого пути!»
Я развернула первый попавшийся. Прочла название конечной станции:
- Кавказская. . . Стоп! А не может город называться Кропоткин, а при этом иметь название станции «Кавказская»? Это, как с нашим аэропортом в Киргизии. Называется «Манас», а прилетаем-то в Бишкек, или как «Домодедово» в Москве. Логично? Логично. Вот что! Я припоминаю, что в разговоре с тетушкой проскальзывало это название «Кавказская». Так что, успокойтесь, едем мы туда, куда надо. И если начальники поездов с проводниками не знают название городов, мимо которых им приходится проезжать, то это их проблемы и недостаток в знаниях географии. Ларчик просто открывается. Все дело в самом названии именно станции, - подытожила я свои размышления вслух.
- Это точно? – спросила мама с надеждой.
- Да. Теперь я в этом уверенна на все сто процентов. Жаль, что нам пришлось пережить такой стресс из-за незнания людей своей работы, пробелов в знаниях, касающихся, хоть и косвенно, их прямых обязанностей. Но, не будем судить никого. Когда пойдете к проводнице, попросите у нее простую карту России, и увидите, как все просто и все части головоломки совпадут.
После этого мои родственники успокоились. Наспех перекусили и разместились по полкам, тем более дети уже спали вповалку, так как устали очень. Отец ушел в нулевое купе, а мы остались среди сумок и чемоданов, успокоенные, и счастливые, что едем все-таки ТУДА.
Рано утром, часов в шесть прибыли в Саратов. Мне не спалось. Хотелось хотя бы поверхностно ознакомиться с городами, которые встречались на нашем пути. Вышла на перрон, вдохнула холодный воздух и прошлась к зданию вокзала, чтобы размять ноги. Посмотрела на людей, которые очень странно для моего уха говорили, слегка растягивая слова, со своеобразным волжским диалектом. Мне казалось это удивительным. Русские люди, и такое произношение слов. Появилось желание воспроизвести говор – не получилось. Даже показалось самой смешным, что у меня не получается так растягивать слоги в конце слова еще и с повышением интонации, как будто во всем этом есть легкое удивление.
Уже находясь в купе, живо поделилась с родителями своими маленькими лингвистическими открытиями.
Вечером, проезжая через Волгоград, больше всего поразила величественная Мать-Родина, словно невесомо парящая в воздухе. Статую подсвечивали снизу, и это было великолепное зрелище. Я никогда ничего подобного не видела вживую за всю свою небольшую жизнь. Если и говорят: «Открыт рот от удивления», в тот момент это было сказано именно про меня. Не могла отойти от стекла, чтобы не потерять из виду ни одного момента. Поезд огибал Мамаев курган по широкой дуге, и Мать-Родина показала себя во всем своем великолепии со всех ракурсов. Слезы восторга стояли не только в моих глазах, но и в глазах родителей и старшего сына. В голове не укладывалось, что статуя была создана руками человеческими в память о тысячах бойцах и мирных жителях, погибших при защите города-героя – Сталинграда, ныне Волгограда.
Долго еще, лежа на полке в укачивающем вагоне, я прокручивала в памяти, увиденное мной, не могла уснуть, потрясенная великолепной картиной. Душа была в смятении. Вспомнила сразу все то, что читала о доме Павлова и защитниках Сталинграда. Вспомнила фильмы и очерки корреспондентов военных лет. С трудом мне удалось уснуть.
Следующий день ехали по бескрайним Ростовским степям, мимо станции Котельниково, на которой продавали такое количество рыбы, что слюнки сами по себе текли: хотелось попробовать все. Конечно, набрали в дорогу вкусной рыбы. Весь вагон пропах копченым «ароматом».
А на утро следующего дня нас уже встречали на станции Кавказской близкие родственники, которые предусмотрительно заказали микроавтобус, чтобы вместить весь наш скарб и нас, уставших и счастливых от осознания того, что приехали, все-таки туда! В благословенный Краснодарский край, в город Кропоткин.
21 октября 2015
