День в осколках цветных зеркал (полная версия зарисовки к конкурсной прозаической миниатюре "Калейдоскоп")
Раз. Тихий звон, похожий на песенку колокольчиков в доброй старой сказке, заставил проснуться. Он вырвал мысли из мягких лап предутреннего сна и поставил их носом к обратной стороне закрытых еще век. Мысли обиженно посопели и попытались утопать обратно в сон: к лакричным леденцам, танцующим польку, и доброму говорящему лосю Сене, которого вчера, кажется, подарил папа. На деле лось был сшит из мягкого блестящего плюша, набит пушистой ватой и украшен ярко-синей, как ручеек на соседней улице по весне, лентой. Лось определенно был волшебным – это стало понятно еще вчера, но днем он не говорил…
Младшая мысль задумчиво поскребла хохолок на макушке – волосы здесь топорщились забавным пушистым кустиком, совсем как у хозяйки – и решила, что лось просто стеснялся говорить при папе и остальных взрослых, потому и пришел к девочке во сне. Мысль совершенно по-детски вытянула губы трубочкой и скосила глаза на серпантин прядки, свисающей на лоб. В шоколадных завитках, пушистых, как цыпленок, запутались разноцветные светлячки. Глаза у мысли загорелись и она, высунув от усердия язык, начала этих светлячков считать, загибая пальцы. Озорные мошки дразнили ее и постоянно сновали туда-сюда, да еще и цвет меняли – не поймешь, посчитанный этот, или еще нет. Мысль фыркнула, отчего букашки на секунду замерли, и коварно сгребла их в кулачок, а затем принялась выпускать по одной и считать… Вот только разноцветных светлячков в локоне от этого меньше почему-то не стало. Мысль снова начала думать – саму себя, разумеется, а потом ей вдруг стало страшно щекотно, и мысль самым неприличным образом захихикала, сначала заставив улыбнуться свою маленькую хозяйку, свернувшуюся уютным калачиком под пуховым клетчатым одеялом, а затем успешно перебудив все обитающие в закоулках русой кучерявой головы эмоции.
Почти тут же на подведомственных мысли территориях начался легкий переполох: вездесущее любопытство заметило странные цветные блики, которые прорывались разноцветными мошками из-под закрытых век и, быстро стряхнув с крылышек розоватую пыльцу, с которой преодолевали надежную ограду из пушистых ресниц первые солнечны лучи. Любопытство захлопало в ладошки и радостно запищало, а мошки тут же распределились по всей голове и в считанные минуты заморочили всех ее обитателей.
Два. Маленькая девочка пошевелила во сне курносым носиком, сгоняя цветных солнечных зайчиков, а потом улыбнулась во все свои передние четыре зуба – боковые молочные зубки выпали, уступая дорогу новым и крепким. Солнечные зайчики перепуганной стайкой прыснули в разные стороны, обежали всю постель, стены, тумбочку и, поиграв с забавным русым хохолком вьющихся волос на подушке, вернулись обратно. С энтузиазмом сусликов-исследователей озорные блики полезли под черные густые реснички, за что были похвалены громким звонким чихом.
Девочка села в мягком облачке пушистого одеяла и восхищенно приоткрыла ротик: на тумбочке возле кровати лежал он – калейдоскоп. Яркая трубочка, обернутая бумагой, на которой нарисованы болтливые попугаи, важные слоны и мартышки-шалуньи. Далекая мечта всей окрестной детворы. Крохотный солнечный лучик прорвался сквозь неплотно сдвинутые шторы и, попав в глазок калейдоскопа, наводнил комнату пляшущими зайчишками: синими, желтыми, малиновыми и зелеными.
Малышка прошлепала по полу розовыми пятками и открыла окно, впуская собратьев лучика-чудесника, а вместе с ними – запах росы на красных боках яблок в саду, мерное гудение тружениц-пчелок, уже во всю летавших по своим чрезвычайно важным пчелиным делам, далекий свисток паровоза, усердно пыхающего в небо колечками дыма, как пузатый чайник на кухне на столе… Весь мир, притихнув ждавший всю ночь под окном, ворвался в комнату, надув парусами шторы и тонкие ажурные гардины, разлетелся брызгами цветных солнечных зайчиков и пыльцой осел на стенах, мебели и розовых щеках стоящей перед раскрытым окном девочки. Она подхватила калейдоскоп с тумбочки и в припрыжку выбежала из комнаты, поманив за собой веселую ватагу солнечных пострелят.
Три. Под холодной прозрачной водой с рук улетали яркие мыльные пузыри. Они поднимались вверх спиралями, зигзагами и ступенечками, поддерживаемые добрым теплым ветерком. В круглых зыбких боках их, как в линзе дедушкиной подзорной трубы, отражались цветы и колоски, листья винограда и упрямые его усики, цепляющиеся за все в попытке подобраться повыше к теплому солнышку, отражались небо и птицы, которые в боку пузыря казались такими близкими, будто летели не где-то высоко, а в самом хрупком мыльном шарике – протянешь руку и поймаешь.
Кроме того, сами пузыри были тоже как маленькие калейдоскопы – их полные бока переливались всеми цветами радуги, отчего ползущий по тоненькой травинке в одном из них муравей казался не коричневым, как обычно, а зеленовато-синим – ни дать ни взять настоящий инопланетянин!
Четыре. Ночью прошел дождь, и теперь весь мир дробился в капельках мириадами крохотных мозаик, складываясь в зеленых малышкиных глазах в одну целую картинку, как складывается детский паззл.
- Раз, два, три… - задумчиво шепчет босоногая девчонка в простеньком платьице, стоя посреди тропинки.
Десять капелек на листьях старой липы, еще десять – на заборе тети Зины с причудливыми, смешными фиолетовыми волосами, и еще десять – на забытом с вечера во дворе мячике. Дорожка через луг сегодня вовсе не пыльная – дождик пригладил ворчливую пыль, которая еще вчера так и норовила забиться в волосы, глаза и нос, заставляя чихать и тереть глаза. А там, где встает солнышко, над серым коробом старого склада, волшебным мостом в сказочную страну выгнула спину золотистая радуга…
Хлеб в полотняной сумке в синий горошек одуряюще пах на всю улицу, и в животе снова завелась лягушка – мама всегда говорила, что она там живет, когда живот бурчал, требуя завтрак или обед. Вот и сейчас босые пятки стремглав стучали по не остывшему за теплую ночь тротуару, неся свою хозяйку домой под возмущенный вопль живущего в животе земноводного. Дома, на маленькой уютной кухне, можно будет достать ароматный хлеб из сумки, и мама намажет его маслом, которое будет таять на теплой белой перинке. А еще будет вкусный сладкий чай, пахнущий мятой и чабрецом. Мамины волосы тоже так пахнут, если в них украдкой зарыться носом…
Пять. Солнце поднялось уже высоко и теперь надолго застряло на коньке оранжевой соседской крыши. Намытый дождиком медный конек ее блестел, как бок бабушкиного самовара, и при воспоминании о нем малышке жутко хотелось мягких сладких плюшек, которые всегда ставила к чаю улыбчивая бабушка, когда они приходили к ней в гости. В правой руке у девочки была зажата желтая скакалка, в левой – ее сокровище – маленькая трубочка с веселыми мартышками на боку. Малышка подставляла веснушчатый носик солнышку и жмурилась, как котенок. В калейдоскопе тихо звенели-переговаривались волшебные светлячки…
Шесть. Ветер залихватски свистел в ушах, а солнечные зайчики – на этот раз все зелено-золотистые, скакали всюду в бесконечном хороводе. Выходящие на узкую, петляющую, как испуганный заяц, тропинку ветки кустарников щекотали голые локти и звонко били по яркой раме верного быстрого велосипеда. Вся роща была наполнена звонкими детскими голосами, и солнечные зайчики несомненно радовались маленьким гостям – они уводили за собой, показывали в траве чуть приметные тропки, по которым удобно ехать достаточно быстро, чтобы не догнал ладя – иначе тебе придется водить.
Семь. Солнышко медленно ползло за старую водонапорную башню, и малышка смотрела на его прощальные лучики-руки сквозь волшебное стеклышко калейдоскопа. Там, внутри этого маленького мирка, творились чудеса: яркая цветная мозаика с тихим звоном складывалась все в новые и новые узоры. Синие завитки зимнего ветра, зеленые – как виноград, малиновые капельки маленьких вертких птичек, которые прыгали повсюду и совсем не боялись ребят. Желтые солнечные зайчики, которые останутся с малышкой даже вечером, когда само солнышко отправится спать.
В неприметном шалашике из веток и листьев собралась притихшая ребячья ватага, и калейдоскоп пошел по рукам и свезенным коленкам, поздоровался со всеми курносыми носами и удостоился восхищенных вздохов. А потом небо из голубого стало сине-сизым, как перья жирного голубя, который зимой прилетал в кормушку и распугивал маленьких взъерошенных воробьев. Настало время пряток.
В малиннике за старым покосившимся забором дедушки Миши кто-то тихо скулил и всхлипывал. Малышка не хотела, чтобы ее нашли, но и смирно сидеть теперь не получится. В широкую щель между досками заглянул любопытный зеленый глаз, а потом просунулся и носик в веснушках. Прямо в крапиве сидел маленький мальчик и размазывал по лицу слезы, пытаясь не плакать.
- Иди сюда…
Восемь. Вокруг юного героя кучкой цыплят собралась вся компания. Ребята наперебой вспоминали, сколько раз сами падали, вбегали или скатывались с горки в коварную крапиву. Они принесли подорожник и намоченные в кринице большие листья лопуха. Кто-то притащил в завернутой футболке спелые сладкие яблоки и теперь важно ходил между всех, переваливаясь смешно, как уточка. Но красные волдыри все равно болели, и малыш хныкал. Его щенок так и остался где-то за крапивой, и теперь старшие мальчишки полезли в темный сад искать пропажу, а остальные ребята стайкой расселись на лавочке и ветках ореха.
- Смотри, - вдруг улыбнулась девчонка со смешным хохолком между двух толстых косичек. По дорожке под теплым светом фонаря побежала разноцветная сказка, выпущенная на волю из маленькой неприметной трубочки.
На колени с визгом плюхнулся рыжий теплый комочек с глазками-бусинками и тут же принялся лизать руки, щеки и носы, до которых только мог дотянуться. На сонной улочке поднялся гул, как в пчелином улье…
Девять.
- Держи…
Девочка улыбается и протягивает волшебную маленькую трубочку, в которой прячутся разноцветные солнечные зайчики.
- Приходи завтра к нам гулять…
- Сейчас… А вот! Смотри… - высокий худой паренек с всклокоченными волосами садится рядом на бордюр. Малышка шмыгает носом – калейдоскопа жалко, но тому мальчику он нужнее – и о крапивных укусах забыть не тяжело с живыми солнечными зайчиками. Девочка заинтересовано смотрит из-под мокрых ресниц на колени сидящего рядом. А из карманов у него появляется два тонких часовых стеклышка и россыпь цветных осколков. Соседские ребята приносят легкую тростниковую трубочку, выломанную на обмелевшем ручье. Одно стекло, горсть цветных осколков и второе, потом – три узеньких полоски разбитого зеркала и прозрачная перегородочка, найденная в траве. Закрыть все картонкой с дырочкой… Готово!
Десять. Месяц тихонько заглядывает в щель между штор. В доме тихо, и в этой маленькой комнатке тоже. В кровати под пушистым одеялом спит, свернувшись калачиком, малышка, и ветерок из приоткрытой форточки шевелит забавный хохолок на макушке. Рядом на тумбочке лежит тоненькая легкая тростниковая трубочка. Месяц улыбается и посылает к трубочке лучик. К малышке приходят Сны…
И мысль опять задумчиво чешет кустик волос на макушке, зевает. Хороший был день. И теперь пора отдыхать. Мысль смотрит между ресниц на скачущих по комнате цветных лунных зайчиков, и уводит их с собою в сны…
