Бреды Часть 1 глава 10-14
Глава десятая
I
Вдруг нежданно бунт на корабле –
Что такое, что за неполадки?
Оказалось, что Захар сидит во мгле,
Гор не видит, видит только складки.
Говорит: «Уйду домой от вас!
Надоело слушать ваши препиранья.
Заманили, обещали высший класс,
А устроили колхозное собрание!
Одеяло тянет на себя Кузьма,
Взял сюда припер пододеяльник,
Бросив дома вещь полезную весьма –
Трехлитровый прокопченный в огне чайник!
Да еще обронит невзначай,
Не краснея и не заикаясь:
«В моей кружке этот общий чай!»
А ведь пьет, шельмец, не обжигаясь.
Стас вором в законе стать здесь хочет,
От работы вечно отпирается.
«Выйдет лучше у тебя» – всегда бормочет,
А сам в сторону, боится – измарается.
Аспирин – тот вовсе деловой,
Ходит с умной рожей, поучает…
Можно думать, он один тут с головой,
А что бред плетет, не замечает.
Хватит! Надоело! Ухожу!
Не сегодня – завтра упакуюсь,
На Царицу только вот еще схожу –
Складками большими полюбуюсь.
II
Аспирин, Кузьма и Стас
Держат в стороне совет
Кузя «Покидает Захар нас,
Он обижен на весь свет.
Надо способ изыскать
Исправить положение.
Хотя может и бежать –
Он не в положении».
Стас «Да, но как до дома он
Доедет в одиночку?
Не Спартак, не Апполон.
Что там в гору – в кочку
С рюкзаком он не пойдет,
Хоть и не дистрофик.
Даже кочку обойдет,
А что дальше – пофиг.
Аспирин:«Может, напоить чайком
Из целебных трав?
Родиолой, чабрецом…»
- «Аспирин, ты прав!
На Царицу он пойдет –
Увяжись-ка следом.
Мы такой ему компот
Замутим за обедом.»
III
После завтрака Захар и Аспирин
На Царицу стали подниматься.
Пробовал Захар уйти один –
Но от друга невозможно отвязаться.
Добрались степенно до вершины,
Красота. Внизу Катунь поет,
Как букашки ползают машины,
Виден со спины орлов полет.
Аспирин:
«Эти горы невозможно описать,
Точно также , как и душу человека.
Не успела здесь еще попировать
Алчность всеми проклятого века.
Это на равнине слабаки
Над природой беззащитной изгаляются,
Но в горах им это делать не с руки,
Горы не равнина – огрызаются.
Сохранилась в чистоте природа здесь,
Да еще, быть может, в Антарктиде.
В местности суровой наша спесь
Как не тужится, слаба ее обидеть.
Посмотри внимательно, Захар,
Разве ты не чувствуешь, как сила
В тебя входит. Выпусти свой пар,
Пока гордость всех не подкосила…»
И, закончив речь, пошел спускаться,
Прихватив травы большой мешок.
Если трудно через уши достучаться.
Значит пусть доходит от кишок.
IV
Вечером Захара не узнать –
Улыбается, резвится и хохочет,
Как домой хотел уковылять,
Вспоминать и сам теперь не хочет.
Успокоился, попив целебных трав.
Сбросил в сторону пустое наважденье.
Понял, что с утра он был не прав.
Попросил у каждого прощения.
Глава одиннадцатая
I
Вася вечером к ним в гости заглянул
С предложеньицем: «Сегодня новолунье.
В тайном месте знаю я валун.
Он с небес упал одной колдунье.
От колдуньи не осталось и следа…
Что вы ржете? Ведь легенды – не обманы!
Нычне в этом месте завсегда,
В полнолунье собираются шаманы.
Кто желает пенье их послушать,
Без раздумий быстренько за мной.
Только тихо! Захотят шаманы кушать,
Не побрезгуют и бритой головой!»
Пареньки – не робкого десятка,
Вслед за Васей дружно зашагали.
«Поскорей нас в лес веди, Васятка,
Нас шаманы отродясь еще не жрали!»
Обернулся Вася побледневший:
«Черти, цыть! Молчать! Почти дошли!
В прошлом годе был шаман не евший –
От веселых даже кеды не нашли!..
Не совру, он стал белее снега,
Зашептал и зубы застучали:
«Не спастись веселым даже бегом!».
Присмирели парни, замолчали.
Еле слышно к камню подобрались,
Не помяли даже маленькую травку,
Как коммандос замаскировались –
Проще отыскать в стогу булавку.
2
Кто не слышал пенье горловое –
Тот и гор по сути не видал.
На эстраде очень много воя,
Но как воет старый аксакал…
На эстраде очень много рыка,
Но как взрыкивает старенький акын!
Рык взметнется от подножия до пика,
Словно реактивных рев турбин.
Кто услышал пение шамана,
Тот срастется и с гранитным валуном
И поймет всю правду, без обмана –
Все в природе сцеплено в одном:
Наши ноги – мрамор и гранит.
Наши чресла – вечная тайга.
В жилах буйная Катунь-река бурлит.
По затылку скачет кабарга.
Над макушкой крылья распростер
Беркут, неподвластный укрощению,
Сердце – жаркий, огнедышащий костер…
Слышите шамана поученье?
Нет, не слышим…Жить без них пугаемся,
Не боясь остаться с ними в дураках,
Вокруг них теперь вселенная вращается,
Мы с любовью рассуждаем о деньгах…
Сколько душ за них растерзано, замучено –
Знает лишь Небесный наш Отец…
Что искали, то в итоге и получено –
Правит балом золотой телец.
Чист кристально, непорочен он по сути,
В золоте с бумагой грех какой?
Вот любовь к нему грешна, не обессудьте,
От большой любви – большой разбой…
Стих шаман… Ушел... В горах светает.
Вася встрепенулся: «Че скажу!
Если денег нет – орлом летаю,
Если деньги есть – свиньей лежу!»
Глава двенадцатая
Возвращаясь на свою поляну,
Вася удивлялся всю дорогу:
«Вспоминая братца Дон-Жуана,
Я не видел рядом с вами недотрогу.
Сколько было у него подруг!
Сколько было у него девченок!
Пусть не сразу понял он, не вдруг –
Бабы одинаковы с пеленок.
Пошепчи ей слово лестное на ушко,
Выполни любой ее каприз:
Можешь смело поправлять идти подушку,
А замужняя – поправь-ка и карниз.
Мало ли, что в жизни приключается,
К отступленью надо знать дорогу.
Ведь не только в анекдотах возвращаются
Неожиданно мужья в свою берлогу.
Очень много ухажеров погорело
Лишь на том, что не умели отступать.
Я скажу вам, парни, между делом:
Рогоносец может насмерть забодать!
Захар:
«Вася, да мы пробовали как-то
На танцульки вечерочком заглянуть.
Ну на те, что между базою и трактом,
Чтоб себе девчонок приглянуть.
Дон-Жуан жил, Васенька, давно,
Хоть и мало с той поры переменилось,
Но, сдается, и ему бы все равно
Ничего на танцах тех не обломилось.
Нынче мачо из себя ломает
Крашеная девица-красавица,
Очень грубо матом загибает,
Как прожженный алкоголем пьяница.
Напрягает крепкий бицепс свой,
Кулачком наманикюренным грозится
И накрашенной, завитой головой
Снова, словно грузчик, матерится.
Шли оттуда и желанье загадали:
Встретить ласковых, спокойных, чутких, нежных.
Видишь, бабочки здесь все облюбовали,
Нашепчи им слов, Васятка, лестных…
Глава тринадцатая.
I
Как обычно раньше всех
Кузя вылез из палатки.
Спит дружина. Как на грех,
У него зудятся пятки.
Смотрит он по сторонам:
С кем, куда податься?
Спите? Ладно, по горам
И один пошляться
Без компании смогу.
Еще б знать, куда?
Ведь ходил один в тайгу,
В горы – никогда.
Пчелки, мошечки гудят,
Кончилась гроза,
И пошел, куда глядят
Голодные глаза.
2
Богатырским крепким сном
До обеда спали.
Топот ног. Какой облом!
Зенки разодрали.
И на улицу смотреть –
Что там за нашествие?
Кто так нагло мог посметь
Портить путешествие?
Кто с утра вокруг палатки
Так усердно бегает?
Иностранец свои взятки
Прет? Сейчас отведает!
Вылезают, смотрят – нет,
Вася улыбается.
В шорты с кедами одет,
Драка отменяется…
Вася:
«Что, заспались, пацаны,
Вместе побежали!
Бег трусцою полстраны
Раньше уважали!».
Стас:
«Бежишь ты, Васенька-прохвост,
Напялив майку, кеды,
Желая молодость за хвост
Поймать. Но это ж бреды!
Тебе, Васятка, не к лицу
Как малолетке, бегать.
Рекомендую, как отцу –
Сготовь нам пообедать!»
Вася громко засопел,
Похоже, что обиделся…
Тут Кузьма, как белый мел:
«С чем я тут увиделся:
В одиночку по горам
Я с утра блуждал
И такое разыскал
Средь укромных скал!
Думал, просто монолит
Обтесанный и гладкий.
Плошка перед ним горит…
Идол с мордой гадкой!
Я поближе подобрался,
Ни души в округе…
Не струхнул, не испугался,
Любопытство, други.
Меня дернет за язык –
Длин он и остер.
«Говори,»- шепчу,- «мужик!»
Плошечку потер…
3
Он со скрежетом открыл свои глазища,
Заскрипел, залязгал твердыми зубами
И изрек: «Я вижу дым над пепелищем,
Но не здесь, а за высокими горами.
Отсвистал Соловушка-разбойник,
Змей-Горыныч отлетал свои часы,
Нечего с Кощея взять – покойник,
Черномор утратил войско и усы.
Все неладно в тридевятом царстве,
Бабка-Ежка ступу пропила,
Обвинили Ваньку-дурака в коварстве
И пришили мокрые дела.
В сутенерстве обвинили Василису,
Буратино распилили на дрова,
В стриптиз-бар Мальвину взяли как актрису»…
Провещала, задыхаясь, голова.
Это все услышав, Вася разрыдался:
«Вот довел мой край экплуататор!
Я ж пока без дела не остался,
Как Горыныч был известный авиатор!
Где же головы мои? Где крылья распахнуть?
Разрез глаз моих овалом хоть и узкий,
Я ж не просто красноречием блеснуть –
Я с рожденья даже думаю по-русски!»
Глава четырнадцатая
1
Они решили вместе
Пойти в ночной поход.
Вдруг в этом звездном месте
Откроется проход
В миры, где нет печали,
В соседние миры…
Вы помните, в начале,
Про правила игры
Писал, когда компания
Лишь только вышла в путь?
Ну, прояви старание,
Ну, вспомни что-нибудь!
А вдруг на пике горном
В ночь на Иван-Купала
Откроют дверь упорным?
Где наша не бывала!
На Солнечном закате
Открылись взору дали.—
Ни в чьем кинопрокате
Такого не снимали.
Не передать, не высказать
Такую панораму.
Как сохранить, как выстрадать
Россию – нашу маму?..
2
На вершине горы в эту ночь
Из трех бревен костер развели.
Разом пятеро сгинули прочь,
Лишь на звезды глаза навели.
Млечный путь можно трогать рукой,
Как туман от великой Катуни,
Посмотри, мир огромный такой,
Сколько в нем в этот миг новолуний!
Мы считаем опутанным тьмой
Этот мир, лишь погасло светило.
Пока греет Земля бок другой,
Посмотри, сколько звезд даль открыла!
Но путь света не близок, не прост
Через тернии к нам из ночи.
Бери крест и вставай на свой пост,
Хватит просто жевать куличи.
Глава пятнадцатая.
На рассвете молнии сверкали.
Ветер шквальный. Огромные тучи,
Черней дегтя. Пора, намекали,
Покидать эти горные кручи.
Но вы спросите: «Как же Пегас?
А Пегаса они оседлали?»
В этот миг, без стесненья на вас
Возложу отвечать. Что не ждали?
Дорогие мои! Это что!
А вы помните, в самом начале
Намекал я вам про кое-что,
Вам два раза еще повторяли,
Что вся книга – по сути лишь бред,
Зараженный ужасной заразой.
Что в опасности иммунитет
Повторял я вам целых два раза?
Прочитали? Вас предупреждали.
Этот вирус уже в вас проник.
Его признак? Скажу, чтоб не ждали –
Иногда встряхнет за воротник…
Глава шестнадцатая.
Пора возвращаться домой,
У каждого дома дела.
Угрюм Аспирин, сам не свой –
А вдруг там жена родила?
В казне, как обычно, голяк,
Наследства и трона не светит,
Но спросишь: «Как жизнь?» Он: «Ништяк!»
Всегда, улыбаясь, ответит.
Кузьма тоже не из веселых,
Жена хоть и выгнала вроде,
Но в думках: «Детишек бы новых
Наделать на радость природе!»
Ждет Стаса домой верно мама,
Она его столько ждала…
Отправить бы ей телеграмму,
Канала б за деньги зола.
Поход повлиял на придурка,
Сменил под давлением масть.
По жизни простой, честный урка
Не может, как раньше, украсть.
Теперь ни комок и ни хату
Не может, как раньше, поставить.
Решает, как жить на зарплату,
Попробуй-ка сходу представить!
Захар не торопится вроде –
Когда он куда торопился?
Ему хорошо на природе,
Всецело он с ней уже слился.
Растет мухомор на затылке,
Пари они с Васей держали –
Нельзя без земли, без пробирки
Грибы прорастить. Ну и ржали,
Когда Захар выиграл в споре,
А как же – работник тепличный!
По спору он в этом уборе
Ходил две недели. «Столичный!» -
Крутя у виска, вслед шептали
Все местные аборигены.
А вы про заразу читали?
Шалят у Захарушки гены.
На Млечном Пути ушел Вася,
Его дом подальше чуть-чуть.
Курсовка на пыльном матрасе
Закончилась. Надо бы в путь.
Вадим девять лет прибирался,
Да так и не может прибраться.
Он болен, он слаб, он остался.
И дома смог в пропасть сорваться…
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Милая моя! Ты только б знала
Сколько в жизни довелось мне испытать –
На двоих судьба так щедро отпускала
Штиль и бури, падать и взлетать.
За двоих, я не шучу, мне приходилось,
Ты же знаешь –у меня был в детстве брат-близнец.
Что угодно было Богу, то свершилось:
Выжил я, ему пришел конец.
За двоих теперь любуюсь этим миром,
Его дикой, первозданной красотой
И Алтаем, Гималаями, Памиром
Наяву и даже в сне живу душой.
За двоих мне очень больно, дорогая,
Мы в долгу у этой маленькой планеты,
Нас построили на цыпочках у края,
Из земли торчат «крылатые» ракеты,
А у нас нет крыльев. Очень грустно –
Смерти крылья мы отдали добровольно,
Чтоб гнилым политиканам стало пусто,
Очень вольно им, когда вокруг невольно.
Райский климат сотворить для нас предложат
На Венере или, может быть, на Марсе,
А готовую планету уничтожат…
Где же правда в оголтелом этом фарсе?
I
Вдруг нежданно бунт на корабле –
Что такое, что за неполадки?
Оказалось, что Захар сидит во мгле,
Гор не видит, видит только складки.
Говорит: «Уйду домой от вас!
Надоело слушать ваши препиранья.
Заманили, обещали высший класс,
А устроили колхозное собрание!
Одеяло тянет на себя Кузьма,
Взял сюда припер пододеяльник,
Бросив дома вещь полезную весьма –
Трехлитровый прокопченный в огне чайник!
Да еще обронит невзначай,
Не краснея и не заикаясь:
«В моей кружке этот общий чай!»
А ведь пьет, шельмец, не обжигаясь.
Стас вором в законе стать здесь хочет,
От работы вечно отпирается.
«Выйдет лучше у тебя» – всегда бормочет,
А сам в сторону, боится – измарается.
Аспирин – тот вовсе деловой,
Ходит с умной рожей, поучает…
Можно думать, он один тут с головой,
А что бред плетет, не замечает.
Хватит! Надоело! Ухожу!
Не сегодня – завтра упакуюсь,
На Царицу только вот еще схожу –
Складками большими полюбуюсь.
II
Аспирин, Кузьма и Стас
Держат в стороне совет
Кузя «Покидает Захар нас,
Он обижен на весь свет.
Надо способ изыскать
Исправить положение.
Хотя может и бежать –
Он не в положении».
Стас «Да, но как до дома он
Доедет в одиночку?
Не Спартак, не Апполон.
Что там в гору – в кочку
С рюкзаком он не пойдет,
Хоть и не дистрофик.
Даже кочку обойдет,
А что дальше – пофиг.
Аспирин:«Может, напоить чайком
Из целебных трав?
Родиолой, чабрецом…»
- «Аспирин, ты прав!
На Царицу он пойдет –
Увяжись-ка следом.
Мы такой ему компот
Замутим за обедом.»
III
После завтрака Захар и Аспирин
На Царицу стали подниматься.
Пробовал Захар уйти один –
Но от друга невозможно отвязаться.
Добрались степенно до вершины,
Красота. Внизу Катунь поет,
Как букашки ползают машины,
Виден со спины орлов полет.
Аспирин:
«Эти горы невозможно описать,
Точно также , как и душу человека.
Не успела здесь еще попировать
Алчность всеми проклятого века.
Это на равнине слабаки
Над природой беззащитной изгаляются,
Но в горах им это делать не с руки,
Горы не равнина – огрызаются.
Сохранилась в чистоте природа здесь,
Да еще, быть может, в Антарктиде.
В местности суровой наша спесь
Как не тужится, слаба ее обидеть.
Посмотри внимательно, Захар,
Разве ты не чувствуешь, как сила
В тебя входит. Выпусти свой пар,
Пока гордость всех не подкосила…»
И, закончив речь, пошел спускаться,
Прихватив травы большой мешок.
Если трудно через уши достучаться.
Значит пусть доходит от кишок.
IV
Вечером Захара не узнать –
Улыбается, резвится и хохочет,
Как домой хотел уковылять,
Вспоминать и сам теперь не хочет.
Успокоился, попив целебных трав.
Сбросил в сторону пустое наважденье.
Понял, что с утра он был не прав.
Попросил у каждого прощения.
Глава одиннадцатая
I
Вася вечером к ним в гости заглянул
С предложеньицем: «Сегодня новолунье.
В тайном месте знаю я валун.
Он с небес упал одной колдунье.
От колдуньи не осталось и следа…
Что вы ржете? Ведь легенды – не обманы!
Нычне в этом месте завсегда,
В полнолунье собираются шаманы.
Кто желает пенье их послушать,
Без раздумий быстренько за мной.
Только тихо! Захотят шаманы кушать,
Не побрезгуют и бритой головой!»
Пареньки – не робкого десятка,
Вслед за Васей дружно зашагали.
«Поскорей нас в лес веди, Васятка,
Нас шаманы отродясь еще не жрали!»
Обернулся Вася побледневший:
«Черти, цыть! Молчать! Почти дошли!
В прошлом годе был шаман не евший –
От веселых даже кеды не нашли!..
Не совру, он стал белее снега,
Зашептал и зубы застучали:
«Не спастись веселым даже бегом!».
Присмирели парни, замолчали.
Еле слышно к камню подобрались,
Не помяли даже маленькую травку,
Как коммандос замаскировались –
Проще отыскать в стогу булавку.
2
Кто не слышал пенье горловое –
Тот и гор по сути не видал.
На эстраде очень много воя,
Но как воет старый аксакал…
На эстраде очень много рыка,
Но как взрыкивает старенький акын!
Рык взметнется от подножия до пика,
Словно реактивных рев турбин.
Кто услышал пение шамана,
Тот срастется и с гранитным валуном
И поймет всю правду, без обмана –
Все в природе сцеплено в одном:
Наши ноги – мрамор и гранит.
Наши чресла – вечная тайга.
В жилах буйная Катунь-река бурлит.
По затылку скачет кабарга.
Над макушкой крылья распростер
Беркут, неподвластный укрощению,
Сердце – жаркий, огнедышащий костер…
Слышите шамана поученье?
Нет, не слышим…Жить без них пугаемся,
Не боясь остаться с ними в дураках,
Вокруг них теперь вселенная вращается,
Мы с любовью рассуждаем о деньгах…
Сколько душ за них растерзано, замучено –
Знает лишь Небесный наш Отец…
Что искали, то в итоге и получено –
Правит балом золотой телец.
Чист кристально, непорочен он по сути,
В золоте с бумагой грех какой?
Вот любовь к нему грешна, не обессудьте,
От большой любви – большой разбой…
Стих шаман… Ушел... В горах светает.
Вася встрепенулся: «Че скажу!
Если денег нет – орлом летаю,
Если деньги есть – свиньей лежу!»
Глава двенадцатая
Возвращаясь на свою поляну,
Вася удивлялся всю дорогу:
«Вспоминая братца Дон-Жуана,
Я не видел рядом с вами недотрогу.
Сколько было у него подруг!
Сколько было у него девченок!
Пусть не сразу понял он, не вдруг –
Бабы одинаковы с пеленок.
Пошепчи ей слово лестное на ушко,
Выполни любой ее каприз:
Можешь смело поправлять идти подушку,
А замужняя – поправь-ка и карниз.
Мало ли, что в жизни приключается,
К отступленью надо знать дорогу.
Ведь не только в анекдотах возвращаются
Неожиданно мужья в свою берлогу.
Очень много ухажеров погорело
Лишь на том, что не умели отступать.
Я скажу вам, парни, между делом:
Рогоносец может насмерть забодать!
Захар:
«Вася, да мы пробовали как-то
На танцульки вечерочком заглянуть.
Ну на те, что между базою и трактом,
Чтоб себе девчонок приглянуть.
Дон-Жуан жил, Васенька, давно,
Хоть и мало с той поры переменилось,
Но, сдается, и ему бы все равно
Ничего на танцах тех не обломилось.
Нынче мачо из себя ломает
Крашеная девица-красавица,
Очень грубо матом загибает,
Как прожженный алкоголем пьяница.
Напрягает крепкий бицепс свой,
Кулачком наманикюренным грозится
И накрашенной, завитой головой
Снова, словно грузчик, матерится.
Шли оттуда и желанье загадали:
Встретить ласковых, спокойных, чутких, нежных.
Видишь, бабочки здесь все облюбовали,
Нашепчи им слов, Васятка, лестных…
Глава тринадцатая.
I
Как обычно раньше всех
Кузя вылез из палатки.
Спит дружина. Как на грех,
У него зудятся пятки.
Смотрит он по сторонам:
С кем, куда податься?
Спите? Ладно, по горам
И один пошляться
Без компании смогу.
Еще б знать, куда?
Ведь ходил один в тайгу,
В горы – никогда.
Пчелки, мошечки гудят,
Кончилась гроза,
И пошел, куда глядят
Голодные глаза.
2
Богатырским крепким сном
До обеда спали.
Топот ног. Какой облом!
Зенки разодрали.
И на улицу смотреть –
Что там за нашествие?
Кто так нагло мог посметь
Портить путешествие?
Кто с утра вокруг палатки
Так усердно бегает?
Иностранец свои взятки
Прет? Сейчас отведает!
Вылезают, смотрят – нет,
Вася улыбается.
В шорты с кедами одет,
Драка отменяется…
Вася:
«Что, заспались, пацаны,
Вместе побежали!
Бег трусцою полстраны
Раньше уважали!».
Стас:
«Бежишь ты, Васенька-прохвост,
Напялив майку, кеды,
Желая молодость за хвост
Поймать. Но это ж бреды!
Тебе, Васятка, не к лицу
Как малолетке, бегать.
Рекомендую, как отцу –
Сготовь нам пообедать!»
Вася громко засопел,
Похоже, что обиделся…
Тут Кузьма, как белый мел:
«С чем я тут увиделся:
В одиночку по горам
Я с утра блуждал
И такое разыскал
Средь укромных скал!
Думал, просто монолит
Обтесанный и гладкий.
Плошка перед ним горит…
Идол с мордой гадкой!
Я поближе подобрался,
Ни души в округе…
Не струхнул, не испугался,
Любопытство, други.
Меня дернет за язык –
Длин он и остер.
«Говори,»- шепчу,- «мужик!»
Плошечку потер…
3
Он со скрежетом открыл свои глазища,
Заскрипел, залязгал твердыми зубами
И изрек: «Я вижу дым над пепелищем,
Но не здесь, а за высокими горами.
Отсвистал Соловушка-разбойник,
Змей-Горыныч отлетал свои часы,
Нечего с Кощея взять – покойник,
Черномор утратил войско и усы.
Все неладно в тридевятом царстве,
Бабка-Ежка ступу пропила,
Обвинили Ваньку-дурака в коварстве
И пришили мокрые дела.
В сутенерстве обвинили Василису,
Буратино распилили на дрова,
В стриптиз-бар Мальвину взяли как актрису»…
Провещала, задыхаясь, голова.
Это все услышав, Вася разрыдался:
«Вот довел мой край экплуататор!
Я ж пока без дела не остался,
Как Горыныч был известный авиатор!
Где же головы мои? Где крылья распахнуть?
Разрез глаз моих овалом хоть и узкий,
Я ж не просто красноречием блеснуть –
Я с рожденья даже думаю по-русски!»
Глава четырнадцатая
1
Они решили вместе
Пойти в ночной поход.
Вдруг в этом звездном месте
Откроется проход
В миры, где нет печали,
В соседние миры…
Вы помните, в начале,
Про правила игры
Писал, когда компания
Лишь только вышла в путь?
Ну, прояви старание,
Ну, вспомни что-нибудь!
А вдруг на пике горном
В ночь на Иван-Купала
Откроют дверь упорным?
Где наша не бывала!
На Солнечном закате
Открылись взору дали.—
Ни в чьем кинопрокате
Такого не снимали.
Не передать, не высказать
Такую панораму.
Как сохранить, как выстрадать
Россию – нашу маму?..
2
На вершине горы в эту ночь
Из трех бревен костер развели.
Разом пятеро сгинули прочь,
Лишь на звезды глаза навели.
Млечный путь можно трогать рукой,
Как туман от великой Катуни,
Посмотри, мир огромный такой,
Сколько в нем в этот миг новолуний!
Мы считаем опутанным тьмой
Этот мир, лишь погасло светило.
Пока греет Земля бок другой,
Посмотри, сколько звезд даль открыла!
Но путь света не близок, не прост
Через тернии к нам из ночи.
Бери крест и вставай на свой пост,
Хватит просто жевать куличи.
Глава пятнадцатая.
На рассвете молнии сверкали.
Ветер шквальный. Огромные тучи,
Черней дегтя. Пора, намекали,
Покидать эти горные кручи.
Но вы спросите: «Как же Пегас?
А Пегаса они оседлали?»
В этот миг, без стесненья на вас
Возложу отвечать. Что не ждали?
Дорогие мои! Это что!
А вы помните, в самом начале
Намекал я вам про кое-что,
Вам два раза еще повторяли,
Что вся книга – по сути лишь бред,
Зараженный ужасной заразой.
Что в опасности иммунитет
Повторял я вам целых два раза?
Прочитали? Вас предупреждали.
Этот вирус уже в вас проник.
Его признак? Скажу, чтоб не ждали –
Иногда встряхнет за воротник…
Глава шестнадцатая.
Пора возвращаться домой,
У каждого дома дела.
Угрюм Аспирин, сам не свой –
А вдруг там жена родила?
В казне, как обычно, голяк,
Наследства и трона не светит,
Но спросишь: «Как жизнь?» Он: «Ништяк!»
Всегда, улыбаясь, ответит.
Кузьма тоже не из веселых,
Жена хоть и выгнала вроде,
Но в думках: «Детишек бы новых
Наделать на радость природе!»
Ждет Стаса домой верно мама,
Она его столько ждала…
Отправить бы ей телеграмму,
Канала б за деньги зола.
Поход повлиял на придурка,
Сменил под давлением масть.
По жизни простой, честный урка
Не может, как раньше, украсть.
Теперь ни комок и ни хату
Не может, как раньше, поставить.
Решает, как жить на зарплату,
Попробуй-ка сходу представить!
Захар не торопится вроде –
Когда он куда торопился?
Ему хорошо на природе,
Всецело он с ней уже слился.
Растет мухомор на затылке,
Пари они с Васей держали –
Нельзя без земли, без пробирки
Грибы прорастить. Ну и ржали,
Когда Захар выиграл в споре,
А как же – работник тепличный!
По спору он в этом уборе
Ходил две недели. «Столичный!» -
Крутя у виска, вслед шептали
Все местные аборигены.
А вы про заразу читали?
Шалят у Захарушки гены.
На Млечном Пути ушел Вася,
Его дом подальше чуть-чуть.
Курсовка на пыльном матрасе
Закончилась. Надо бы в путь.
Вадим девять лет прибирался,
Да так и не может прибраться.
Он болен, он слаб, он остался.
И дома смог в пропасть сорваться…
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Милая моя! Ты только б знала
Сколько в жизни довелось мне испытать –
На двоих судьба так щедро отпускала
Штиль и бури, падать и взлетать.
За двоих, я не шучу, мне приходилось,
Ты же знаешь –у меня был в детстве брат-близнец.
Что угодно было Богу, то свершилось:
Выжил я, ему пришел конец.
За двоих теперь любуюсь этим миром,
Его дикой, первозданной красотой
И Алтаем, Гималаями, Памиром
Наяву и даже в сне живу душой.
За двоих мне очень больно, дорогая,
Мы в долгу у этой маленькой планеты,
Нас построили на цыпочках у края,
Из земли торчат «крылатые» ракеты,
А у нас нет крыльев. Очень грустно –
Смерти крылья мы отдали добровольно,
Чтоб гнилым политиканам стало пусто,
Очень вольно им, когда вокруг невольно.
Райский климат сотворить для нас предложат
На Венере или, может быть, на Марсе,
А готовую планету уничтожат…
Где же правда в оголтелом этом фарсе?
