Гудзон

Представь, Гудзон лишь наш.

И каждый вечер

с румянцем на щеках, забыв про обувь,

в наш мир, где все потрепанные вещи

дороже прошлого, входила б Каллиопа.

 

Июль, как некий мраморный посредник,

сломил бы век.

И ты бы мне сказала:

"Пиши же так, как будто ты последний,

кто пишет правду, мешкая на самой

 

пространной строчке..."

И признаться честно:

я проживал бы дни за ловлей рыбы.

Бросая сети на границе с тем что

сулит не взрыв, но перспективу взрыва.

 

И там вдали, среди прибрежной пыли,

оборвалось бы длительным гудком

всё человечество.

Мы б, глядя на Гудзон,

старели, ссорились и может крепко пили...