Я, тогда аспирантка Института иностранных языков, для поддержания материального благосостояния своей семьи (сына и мужа) работала сторожем во вневедомственной охране Ленинского района города Москвы: через каждые две ночи на третью дежурила на каком-либо объекте.

Этих охраняемых объектов было много и находились они по большей части на территории старой Москвы. Прекрасные, весьма необычные названия намертво вросли в память: Кривоколенный, Староконюшенный, Мерзляковский переулки, Поварская улица и многие, многие другие. Каждое дежурство было практически всегда на новом месте и приносило свои «сюрпризы». Расскажу сегодня только об одном из них.

Заступила я на дежурство, как всегда, вечером, в семь часов пополудни – на сей раз я должна была охранять четырехэтажное здание какого-то научно-исследовательского института. Пришла я на свой пост, уселась за столик вахтерши, которая, как только я появилась, отправилась домой. Мимо меня тек бесконечный поток спешащих по домам сотрудников, которым надлежало снова появиться на своем рабочем месте в 8 утра следующего дня. Мне было их жалко: они разъезжались по своим спальным районам, чтобы поужинав и проведя дома всего лишь ночь, снова отправиться на место службы.

Но почему-то мне было и неловко, они шли мимо, не замечая меня, мелкую сошку – какого-то там ночного сторожа, девчонку за ветхим столиком, уткнувшуюся в какую-то свою книжку. Вообще же, пост мой находился в довольно обширном вестибюле первого этажа, представлявшего собой буквально стеклянный ящик: стены с трех сторон были с огромными окнами до пола, а с четвертой стороны была бетонная стена с широкой лестницей справа, ведущей на следующие этажи.

Я с нетерпением ждала, когда же иссякнет поток, и я смогу, составив 3-4 стула, улечься на них в левом уголке, где бетонная стена переходила в стеклянную, но не сразу, а с бетонным же загибом метра в два, что давало мне возможность укрыться от открытого пространства за стеклом стен.

И вдруг взгляд мой упал в угол справа от входной двери: там, опершись друг на друга, стояло несколько похоронных венков. Увидев доброе лицо какой-то проходящей мимо женщины, я спросила, что это за венки. Она мне ответила, что у них умерла сотрудница, и завтра похороны. Сердце мое почему-то сжалось в неприятном предчувствии: уж не почудилось ли мне, что дух покойницы не покинул этих стен.

Была осень, на улице холодно, в моем же вестибюле тепло и тихо. Подстелив пальтишко, я улеглась на стулья в предвкушении одинокого вечера за книгой, а потом беспокойного сна до 7 часов утра, когда первые ранние пташки начнут стучать в двери родного заведения. Венки же оставались на втором плане и чем-то неясно тревожили меня.

Но тут мои почти приятные ожидания прервал резкий звонок в дверь (обычную, деревянную, а отнюдь не прозрачную, стеклянную). Пришлось накинуть пальтецо и отправится к двери. На мой вопрос: «Кто там» – отозвался мужской голос – это милиция приехала с проверкой поста. Было около 9 часов вечера, на улице совсем стемнело. Я открыла дверь, расписалась в какой-то книге, предъявленной милиционерами, что все в порядке, и они удалились.

Ночь дежурства продолжалась. Я опять улеглась с книгой на свое неудобное ложе, и тут слух мой потряс некий совершенно непонятный звук, идущий сверху, с лестницы. Это было какое-то надрывное дребезжание с уханьем и дрожанием, которое длилось с минуту. Потом все затихло. Сердчишко мое билось и трепыхалось в моей грудной клетке в каком-то суеверном страхе и ужасе. Я затихла, притаилась в своем углу и стала ждать непонятно чего: то ли тишины, то ли появления на лестнице какого-то неизвестного, жутко ухающего призрака. Призрак не появлялся. Но минут через пять повторились те же звуки. Сердце мое как ушло в пятки, так больше уже оттуда и не выходило. С равномерными интервалами звуки все повторялись и повторялись, и шли все оттуда же сверху.

Венки все так же сверкали своим ярким великолепием прямо напротив моего спального места в противоположном от меня, правом от входной двери углу. Свет я только приглушила, но он оставался дольно ярким. Мне стало не до чтения и не до сна. Я дрожала в своем углу почище, чем осиновый лист, а до утра было еще, ой, как далеко.

Ум мой уже заходил за разум, страх нарастал. Я не знала, что делать: два часа ночи, три, четыре! А оно все ухает и ухает! Все! Больше не могу: пусть меня съест этот страшный призрак наверху, но я должна его увидеть. Собрав всю свою волю, я поднялась и в момент затишья медленно двинулась вверх по лестнице. Тут-то меня и настиг очередной приступ уханья и какой-то громкой тряски и дрожи чего-то непонятного и очень поэтому страшного.

Вот и поворот лестницы на второй этаж. Пока никого и ничего не видно. Тихо. Я иду дальше, поднимаюсь все выше по лестнице, и тут моим глазам предстает трясущийся, ухающий и чуть не подпрыгивающий автомат для продажи газированной воды. Просто большой железный красного цвета ящик, установленный у стены прямо напротив лестницы.

Нет, что вы, я не рассмеялась, но и не упала в обморок, однако мне было по-прежнему плохо, только сердце, к счастью, начало успокаиваться. Я втихомолку прокляла и аппарат, и равнодушных сотрудников, давно привыкших к «выходкам» своего поильца. Откуда им было знать, что сторож – аспирантка по кафедре психологии такая иррациональная дура и нервная трусиха? Они-то работали там все вместе, днем, в комнатах за закрытыми дверями и давно не замечали причуд своего металлического чудовища.

 

2.06.16