«Когда живешь с собою в мире»

— Ган, зачем ты? Ты больной? А если это всплывет? Всё ж псу под хвост — карьера, всё! Ты же под суд пойдешь! –

Лешка тяжело опустился на стул.

— Нафига?

Чизган тяжело посмотрел на друга.

— Что нафига? Мразь на тот свет нафига? Туда ему и дорога.

— Да я не спорю, что доро́га. Но ты же сам подставился. А если служебное расследование?

— И х...р с ним.

— Это из-за неё?

— Леха. Не надо.

— Что не надо? Эта баба тебе всю жизнь...— Чизган взглянул так, что Леха умолк.

— Вера ни при чем!

Леха махнул рукой и отвернулся.

А Чизган вспомнил, как впервые увидел Верочку.

 

Девятиклассница. Легкая, солнечная. Словно не идет, а летит. Чистая. Другого слова у него для нее никогда не находилось. Чистая. Но не срослось тогда. Только друзья. Потом разлетелись по институтам, по работам.

Опять встреча. Верочка замужем. Ребенок. А у него так и не сложилось. Работа, работа...

А потом Верочкин муж, неплохой мужик. Чего уж там... Честный. Вот этой честностью врагов и нажил. У Чизгана до сих пор темнело в глазах, когда он вспоминал плачущую Верочку.

— Гань, он сказал, что сбежит, до нас доберется, за то, что муж в суде свидетелем был. Что дочку... Ганя. Я боюсь. Что делать?

И он обещал ей тогда, что ничего не случится, что она и ее ребенок в безопасности... А эта мразь всё-таки сбежала. Месяц Ган рыл носом землю, но нашёл. И правда ведь мстить собирался... Табельное оружие не подвело.

А Верочке сказал что все случилось при попытке к бегству. Чтоб спокойно спала.

 

Через неделю шеф, пряча глаза, предложил написать по собственному. Как бы чего не вышло.

 

Чизган закурил, стоя на ступеньках бывшей теперь уже работы. Пусть думают, что хотят. А он перед собой чист.