Линии судеб. Глава 2
Двое молодых статных мужчин вышли на крыльцо кегельбана Бернара, находящегося на Пятой линии Васильевского острова. Запахнув полы шубы, чтобы январский ветер не просквозил тело, размякшее от тепла и подвижной игры в шары, один из них сказал:
- Сергей, может, зайдёшь к нам на обед в честь Рождества? Святые дни нынче. Приглашаю. Моя Любовь Васильевна уже давно меня дожидается, - предложил другу Константин Петрович.
- Право, и не знаю, как быть, - ответил Сергей Андреевич, высокий мужчина, лет двадцати восьми, с правильными тонкими чертами лица. Над верхней губой щёгольски завивались тонкие усы, а щёки были тщательно выбриты. Белоснежная манишка виднелась из-под ворота сюртука, а на голове сидел высокий цилиндр. Рука в лайковой перчатке сжимала набалдашник трости.
– Обещался маменьке с братом успеть вернуться к обеду, но, если ты настаиваешь, Константин Петрович, то даже и не знаю, как быть.
- Соглашайся, Серёжа. Сегодня свояченица должна приехать из Смольного института на короткие каникулы. Познакомлю. Девица очень благонравная, лицом недурна. Может, сосватаю тебя, холостяка. Породнимся, а? – с улыбкой, продолжал настаивать Константин.
- Ты же знаешь, Костя, что ещё не родилась та женщина, которая бы взяла в полон моё сердце. Я ещё пока дорожу своей свободой, - живо ответил друг.
- А, по-моему, тебе уже пора остепениться, Сергей Андреевич. Пойдём к нам! Сам Бог велел тебе побывать сегодня у нас на обеде!
- Ну, если отказ может прозвучать невежливо, то согласен! – обрадовал своим решением Сергей Андреевич.
Мужчины поймали извозчика и тронулись по заснеженным дорогам Петрограда по направлению к Калашниковской набережной. Через некоторое время, когда крытый возок, остановился у парадного подъезда, приятели расплатились мелкой монетой и, отряхивая на крыльце сапоги от налипшего снега, вошли в тепло парадной. Там их встретил Иван – дворовый мужик, который помог молодым людям освободиться от верхней одежды, принял цилиндр и трость из рук Сергея Андреевича. Лица мужчин горели от мороза, раскраснелись. Очистив брюки от капелек подтаявшего снега, друзья стали подниматься по широкой лестнице, чтобы оказаться в просторной столовой, в которой уже был накрыт праздничный стол. В углу горел камин, дрова потрескивали, отдавая тепло огромной, ярко освещённой комнате.
Хозяйка дома – Любовь Васильевна, сидела на небольшом канапе рядом с младшей сестрой. Они тихо о чем-то разговаривали. В руках мелькали спицы, видимо, женщины были заняты приятной работой. Увидев супруга, Любовь Васильевна отложила вязание, встала и быстрыми шагами направилась к Константину Петровичу.
- Мы вас, друг мой, уже заждались. Думали, что не приедете до обеда, - с упрёком в голосе произнесла она.
- Как можно, Любушка моя!
Константин Петрович взял в руки ладони жены и поцеловал каждую. В глазах светилось неподдельное счастье. Потом выпрямился и представил друга:
- Вот, знакомься, родная, с моим давним приятелем Сергеем Андреевичем.
Сергей склонился над протянутой рукой Любови Васильевны. Коснулся губами нежной тыльной стороны изящной женской ручки.
- Рад знакомству, Любовь Васильевна. Ваш супруг много хвалился своим счастьем. Мне приятно осознавать, что моё впечатление о вас превзошло все мои ожидания. Вы просто очаровательны, - выпрямившись, отпустил комплимент хозяйке дома Сергей.
- Ох, мне приятно слышать ваши добрые слова, Сергей Андреевич, - слегка зардевшись, сказала Любовь Васильевна.
Потом, повернувшись в пол-оборота, произнесла:
- Разрешите вас представить моей родной сестре Агафье.
Любовь Васильевна шагнула в сторону. За её спиной в лёгком смущении стояла Агафья, в лиловом платье, прекрасная в своей невинности, тонкая, с прямой осанкой и искусно уложенной причёской, отливавшей в свете газовых рожков мягким каштаном. Румянец окрасил щёки девушки, а тёмные глаза опустились долу. Длинные чёрные ресницы, как два крыла бабочки, сели на нижние веки. Сергей Андреевич замер от такой красоты, бросившейся ему в глаза. Он слегка поперхнулся, но, совладав с собой, произнёс глубоким тёплым голосом:
- Мне приятно быть представленным вам, Агафья Васильевна. Сергей Андреевич, инженер Путиловского завода, - представился он.
Агафья присела в лёгком реверансе и протянула ему руку. Мужчина в своих длинных тёплых пальцах ощутил прохладу изящных женских пальчиков, слегка дрогнувших. Сергей почувствовал, как живительный ток побежал по всему телу, а сердце стало пульсирующими ударами ощущаться в горле. Он склонился над девичьей рукой. Легкий аромат духов опьянил его. Он коснулся губами длинных, изящных ногтей. Пальцы Агафьи вздрогнули, и она поспешила убрать руку.
А Сергей Андреевич, потрясённый случившейся метаморфозой, как будто потерялся во времени - он не понимал, что происходит сейчас с его внутренним состоянием. Мужчина был уже не безусым юнцом, который краснеет от одного вида на курсисток, лет ему было немало, почти тридцать. Уже случались лёгкие, ни к чему не обязывающие романы с молоденькими жеманницами, но о серьёзных отношениях он не задумывался. Безуспешно на протяжении пяти последних лет пыталась женить его маменька, строгая Анна Александровна. Но в эту минуту открылось для его сердца неизведанное: с первого взгляда на девушку он вдруг смешался, потерялся, просто пропал. И это было удивительно.
- Прошу к столу, - пригласила Любовь Васильевна, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
Мужчины проводили дам к столу, помогли сесть, услужливо придвинув стулья. Во главе удлинённого накрытого белоснежной скатертью стола сел Константин Петрович, на другом краю – его супруга.
Агафья оказалась напротив, лицом к лицу, с новым гостем, только что представленным ей. Она ещё не отошла от волнения, которое охватило неокрепшую девичью душу.
«Как он хорош собой. Ой, что это я говорю себе? Благовоспитанным девицам негоже складывать мнение о мужчине, которого не знала еще каких-то несколько минут назад. Надо взять себя в руки и постараться не краснеть!» - мысленно запретила Агафья себе.
Дворецкий стал ухаживать за господами, подавая по очереди блюда: картофельный суп, гусиную печень, расстегай и, наконец, жареного гуся с яблоками. На десерт был предложен фруктовый мусс.
Константин Петрович налил в высокие бокалы из богемского стекла бордо для мужчин, а женщинам искрящийся Шамбертен. Встал и провозгласил тост:
- За здоровье его Императорского Величества Николая и благополучие великой России! Господь будет милосерден, и скоро вразумит людей на мир, который так нужен нашему многострадальному народу. Война уже унесла множество человеческих жизней - людей, которые могли созидать, работать на благо родины, растить детей, но были брошены в горнило беспощадной войны, навязанной нам германцами. Выпьем за мир! И за разум человеческий! И да поможет нам Бог!
Тонкий звон от сдвинутых бокалов поднялся вверх, к высокому потолку, украшенному хрустальной массивной люстрой, состоявшей из множества искрящихся в свете дня резных капелек. Замер. Навалилась гнетущая тишина, так как каждый задумался о своём, вознёс молитву к Богу с пожеланием добра и здоровья всем, страдающим за веру и за царя.
Пригубили вино и приступили к блюдам. Агафья смущалась. Ела маленькими кусочками, чувствуя, как у неё застревает еда в горле., потому что не получалось со спокойным равнодушием относиться к Сергею Андреевичу, который бросал мимолётные, оценивающие взгляды на девушку.
Постепенно разговор оживился за столом. Мужчины обсуждали сложную политическую обстановку и вести с фронтов, а женщины впитывали в себя информацию, понимая, что до мира еще далеко. Сердце Агафьи сжималось от тоски, но взгляд на Сергея Андреевича, такого уверенного молодого человека, умного и красивого, успокаивал, вселял надежду на то, что всё будет хорошо. Какое-то шестое чувство подсказывало Агафье, что неспроста Господь направил стопы Сергея Андреевича в их дом, и что линии их судеб сегодня незримо пересеклись, обещая, что эти двое останутся вместе навсегда, пройдут общей дорогой рука об руку, поддерживая друг друга во всех испытаниях, что преподнесёт им жизнь.
Продолжение: https://poembook.ru/poem/1450766
