Зимний ветер с Чёрной речки
Ну вот, уже 175 лет минуло, а мы никак не можем успокоиться. Догадал же Бог с умом и талантом жениться на красавице. И цыганка тоже со своими воплями то ли о белой лошади, то ли о высоком блондине куда как некстати. Но только на первый и не слишком добрый взгляд.
Усядемся, затихнем, покумекаем. Красавицы-то, они разные. Одна – рыжая Идалия – интриги плетёт, на всё готова, только бы французика заполучить в свою сладострастную коллекцию. В её развращённой головке не уложится никак, что всё может выйти наоборот стараниям. Не устоит же Пушкина перед блестящим Жоржем, только вот место бы найти, надо их как-то свести. Получит он свою конфету, пресытится, а затем куда направится? Правильно – опять к хитренькой Идалии. Но что за кошмар? Комедия Жоржа, желающего якобы тут же у ног бесхитростной Натали (она-то думала, что в гости к троюродной сестрице едет), из пистолетика выстрелить, не состоится только потому, что ребёнок внезапно в комнату войдёт. Изверг африканский не уймётся ни после аудиенции у царя, ни после свадьбы Катишь, дуэль опять затеет. Бедного Жоржа вышлют… Бумагомарака сдохнет – не жаль, жёнушка его чуть с ума не свихнётся – туда ей и дорога, вслед за сентиментальным папашей. А вот Жоржа вышлют и никогда-никогда в Россию не пустят – это до смерти простить невозможно
Вторая красавица что такое? Действительно, дочь сумасшедшего и властной, весьма во всём небескорыстной кумушки. Да, ещё есть дедок, промотавший 30 миллионов (тогдашних!) рублей, и его несносная любовница, живущая тут же и вмешивающаяся во все дела семьи. Много братьев и сестёр, все неглупы, недурны собой. Но вот Нащокин пишет, что Наташа уже девочкой выделялась на их фоне каким-то естественным благородством. Правда, блестящая Долли при первом же взгляде на молодую Пушкину угадает и трагическую печать на редком лице. Дурацкое у девочки было детство, не любила она его вспоминать. Ну, разве что домашнее образование получила весьма неплохое – тщеславная мамаша блеск любила и помнила, как её саму к свадьбе готовили в комнате у императрицы. А вдруг и детям в чём повезёт?
И что такое к своему тридцатилетию, то есть ко времени женитьбы, наш поэт? В человеческой своей части – существо бесприютное, никем не согретое, безденежное, да ещё и под недремлющим оком царя состоящее. Будущая тёща кричит: вольнодумец и нищий! Благоразумная дочь увещевает матушку, объясняя, что бесприданнице выбирать не приходится, а человек он хороший. Судьба что-то в своей канцелярии пошептала-пошептала, да и решила объединить хорошего человека и красивую девушку.
Нет, он же сам написал в сердцах: либо женюсь на ней, либо ни на ком никогда не женюсь. Скептики литературные (и не только) утверждают, что напрасно он это затеял. Зачем вообще гению жениться? Это вот чтобы кто-то мелькал, болтал, наряжался, волновался над больными детьми? Суета. Или бы выбрал не столь рискованный вариант, девицу милую, но не слишком приметную. А тут что? Мишень всегда при тебе. Для каждой мужеской особи аппетитный кусочек мяса. Да и затраты какие – царь, известный своим интересом к дамским чарам, такой кусочек обязательно ко двору припишет, а это ж по каким ценам одеяния придётся приобретать! И опять же в часиках себе царских портретик-то заведёт, известная байка. Сам господин Вересаев в безупречности Пушкиной-Ланской сомневался.
А не заняться ли вам всем, господа, собственной безупречностью? Влюбилась ли молодая женщина, до той поры испытавшая лишь дружбу-уважение к взрослому мужу, - нас с вами не касается. Но то, что по чистоплотности собственной могла быть неверно понятой светской тусовкой, которая во все времена интересовалась лишь тем, кто с кем спит и чьи брюлики дороже, - вполне реально.
И вот, наконец, главный наш вопрос: хорошо зная цену этим тусовщикам и понимая невинность жены – нужно ли вмешиваться, влезать в это дурновкусие, рисковать выглядеть шутом? Не мудрее ли разорвать противные голубые бумажки, Идалией скорее всего и сочинённые, и грозно замолчать? Дело не в африканском темпераменте, не в дуэлянтском опыте и даже не в правилах хорошего тона для позапрошлого века… Когда-то мне казалось, что версия о своеобразном самоубийстве Пушкина через эту злосчастную дуэль, имеет под собой основание. А теперь всё чаще думается, что не ответить тем, кто швырнул грязью – не в тебя самого – в того, кто дан тебе в спутники, но защитить себя не может, - непристойно для всех времён и народов. И это самое простое и самое честное решение для хорошего человека.
10 февраля 2012 года
Усядемся, затихнем, покумекаем. Красавицы-то, они разные. Одна – рыжая Идалия – интриги плетёт, на всё готова, только бы французика заполучить в свою сладострастную коллекцию. В её развращённой головке не уложится никак, что всё может выйти наоборот стараниям. Не устоит же Пушкина перед блестящим Жоржем, только вот место бы найти, надо их как-то свести. Получит он свою конфету, пресытится, а затем куда направится? Правильно – опять к хитренькой Идалии. Но что за кошмар? Комедия Жоржа, желающего якобы тут же у ног бесхитростной Натали (она-то думала, что в гости к троюродной сестрице едет), из пистолетика выстрелить, не состоится только потому, что ребёнок внезапно в комнату войдёт. Изверг африканский не уймётся ни после аудиенции у царя, ни после свадьбы Катишь, дуэль опять затеет. Бедного Жоржа вышлют… Бумагомарака сдохнет – не жаль, жёнушка его чуть с ума не свихнётся – туда ей и дорога, вслед за сентиментальным папашей. А вот Жоржа вышлют и никогда-никогда в Россию не пустят – это до смерти простить невозможно
Вторая красавица что такое? Действительно, дочь сумасшедшего и властной, весьма во всём небескорыстной кумушки. Да, ещё есть дедок, промотавший 30 миллионов (тогдашних!) рублей, и его несносная любовница, живущая тут же и вмешивающаяся во все дела семьи. Много братьев и сестёр, все неглупы, недурны собой. Но вот Нащокин пишет, что Наташа уже девочкой выделялась на их фоне каким-то естественным благородством. Правда, блестящая Долли при первом же взгляде на молодую Пушкину угадает и трагическую печать на редком лице. Дурацкое у девочки было детство, не любила она его вспоминать. Ну, разве что домашнее образование получила весьма неплохое – тщеславная мамаша блеск любила и помнила, как её саму к свадьбе готовили в комнате у императрицы. А вдруг и детям в чём повезёт?
И что такое к своему тридцатилетию, то есть ко времени женитьбы, наш поэт? В человеческой своей части – существо бесприютное, никем не согретое, безденежное, да ещё и под недремлющим оком царя состоящее. Будущая тёща кричит: вольнодумец и нищий! Благоразумная дочь увещевает матушку, объясняя, что бесприданнице выбирать не приходится, а человек он хороший. Судьба что-то в своей канцелярии пошептала-пошептала, да и решила объединить хорошего человека и красивую девушку.
Нет, он же сам написал в сердцах: либо женюсь на ней, либо ни на ком никогда не женюсь. Скептики литературные (и не только) утверждают, что напрасно он это затеял. Зачем вообще гению жениться? Это вот чтобы кто-то мелькал, болтал, наряжался, волновался над больными детьми? Суета. Или бы выбрал не столь рискованный вариант, девицу милую, но не слишком приметную. А тут что? Мишень всегда при тебе. Для каждой мужеской особи аппетитный кусочек мяса. Да и затраты какие – царь, известный своим интересом к дамским чарам, такой кусочек обязательно ко двору припишет, а это ж по каким ценам одеяния придётся приобретать! И опять же в часиках себе царских портретик-то заведёт, известная байка. Сам господин Вересаев в безупречности Пушкиной-Ланской сомневался.
А не заняться ли вам всем, господа, собственной безупречностью? Влюбилась ли молодая женщина, до той поры испытавшая лишь дружбу-уважение к взрослому мужу, - нас с вами не касается. Но то, что по чистоплотности собственной могла быть неверно понятой светской тусовкой, которая во все времена интересовалась лишь тем, кто с кем спит и чьи брюлики дороже, - вполне реально.
И вот, наконец, главный наш вопрос: хорошо зная цену этим тусовщикам и понимая невинность жены – нужно ли вмешиваться, влезать в это дурновкусие, рисковать выглядеть шутом? Не мудрее ли разорвать противные голубые бумажки, Идалией скорее всего и сочинённые, и грозно замолчать? Дело не в африканском темпераменте, не в дуэлянтском опыте и даже не в правилах хорошего тона для позапрошлого века… Когда-то мне казалось, что версия о своеобразном самоубийстве Пушкина через эту злосчастную дуэль, имеет под собой основание. А теперь всё чаще думается, что не ответить тем, кто швырнул грязью – не в тебя самого – в того, кто дан тебе в спутники, но защитить себя не может, - непристойно для всех времён и народов. И это самое простое и самое честное решение для хорошего человека.
10 февраля 2012 года
