Улу- Мухаммед
Крымский хан – Улу-Мухаммед
Да, Русь была потрясена.
Чингиз, Батый, Улу-Мухаммед….
В рубцах у росича спина.
Три века правила Орда,
Казалось, вечно будет править.
Но точат капли грузный лед,
Клобук клюет бойцовский кречет,
Его призвание - полет.
Из кельи вышел Пересвет,
Он не боится грозной сечи!
За дело взялся Дмитрий,князь.
С ним русских витязей не мало,
Откуда силушка взялась.
Обильно кровушка лилась,
А солнце пряталось, вставало.
Но снова к хану на поклон
Шли внуки Дмитрия Донского.
Улу-Мухаммед, только он,
Благословлял на княжий трон
И помнил… поле Куликово!
Мужала, строилась Москва.
Булатным отсветом пожаров,
Крепилась русская земля.
Была разорвана она,
Как лоскутами одеяло.
Морская соль нещадно рвет,
Земных старин великий эпос.
Но слава пращуров живет,
В протуберанцах смут, побед
Добыта памятная крепость!
Гарем.
Улу-Мухаммед удалой,
Как повелитель Поднебесной,
Лежал на коврике с женой.
Он персик брал одной рукой,
Другой ласкал дивчину нежно.
Щадил гарем полденный зной.
В бассейне плавали дельфины,
Улу доволен был женой,
Такой красивой, заводной,
Достойной Хана – господина.
Великий Хан поднялся, встал,
Им овладело беспокойство.
Он свист негромкий услыхал,
Из ножен выхватил кинжал. –
В его гарем проникли «гости»?!
Кто мог Улу так досадить?
Он жестом двигает тумены,
И волен миловать, казнить.
Раздвинул ветви, грозно зрит-
Змеей в гарем ползет измена.
К его Лейле подав сигнал,
Крадется юноша вихрастый.
Он, видно, здесь уже бывал,
И ханских женщин целовал.
Улу сказал: «Умри, несчастный!»
Его наложница Лейла,
Стеная пала на колени.
Молилась в ужасе она.
Промолвил Хан: «Моя Лейла,
Ты обвиняешься в измене!»
Ее прекрасные черты
Не исказились жутким страхом.
Глаза сияли, две звезды.
Но сознавала, взмах руки,
И свет в глазах померкнет сразу.
Не к Хану, к богу подняла
Глаза, персты свои младые.
Была как мел она бела.
У Хана дрогнула рука,
Глазами пил черты тугие!
- Как мог тебя я напугать,
Ты невиновна, вижу, знаю, -
Взыграла в Хане плоть и страсть.
Лейлу стал нежно целовать,
Шептал Мухаммед: «Я прощаю!»
А утомленная Лейла,
Как в жутком сне вся трепетала.
Ее любовь с ума свела. –
Не может девушка Лейла
Любить, встречаться с кем попало.
-Его я вижу в первый раз,
Гяур, как смел сюда явиться?
Как смел он потревожить Вас?
Иссякнет кровь его сейчас
И сердце перестанет биться! –
Улу –Мухаммед удалой,
Страсть утолив, позвал визиря.
Лейлу же собственной рукой
Казнил, но не обрел покой,
Спешит к нему визирь Тегиня.
«В своем гареме вижу я
Измены жуткую заразу.
Вы опозорили меня!
Сейчас же, тайну сохраня,
В зиндан всех евнухов и стражу!»
Великий Хан и господин
Держал людей в великом страхе.
Карать их может он один.
«Там, у стены лежит кретин,
Зарыть, как пса – сказал он страже».
Набег.
Украйна спит. Пустынна степь.
Беспечны рыцари литовцы,
Они не жнут, не сеют хлеб,
Терзает их раздоров вепрь,
Не платят дань татарам вовсе.
Улу-Мухаммед так решил
И всколыхнулись ятаганы,
Ведь он набегами и жил.
Взволнован голубь сизокрыл,
Он ворковал, держитесь, паны!
Любил походы грозный Хан
И был велик в своих деяньях.
Он покорил немало стран.
Во многих сечах бился сам,
Преумножал завоеванья.
Хан шел на Киев, Чигорин,
Отведать меда бранной славы.
Как полубог, как Господин,
И ни пруссак, ни славянин,
Не смогут выставить заставы.
За ним, широкою рекой,
Под звуки шумного карная,
Пылил туменов гордый строй
"На Север" - Хан взмахнул рукой,
Грозит копьем рука другая!
Церквушки бьют в колокола,
Татары мчатся грозной тучей.
Дрожит усталая земля.
Весь в медных отсветах огня,
Спешит на север Хан могучий!
"Татары!" И костры горят.
Красавиц в погреб закрывают.
Дружины скачут в Киев - град,
Готовят пушечный наряд,
Чтоб угостить сынков Сарая!
Улу-Мухаммед подошел.
Ударил залп, татары смяты!
Клинок у смерти был востер,
Гостей незваных ниц простер.
Убит был Хан и с ним два брата.
Три дня молилася Орда,
Сожгла тесовые посады,
Коней поила из Днепра,
Затем от Киева ушла,
И киевляне были рады.
Порхают звезды из костра,
Уходит жизнь из человека.
От киевлян ушла беда.
Совсем не та теперь Орда,
В конце пятнадцатого века!
На поле брани, на коне,
Смерть принял отрок Тохтамыша.
От битв устал, побед, измен.
Все суета сует и тлен.
А вечен лишь один Всевышний!
***
Грозит поруганным копьем,
Сквозь пыль веков, Улу-Мухаммед,
Как Челубей, в музейной раме,
Он топчет недругов конем.
Но русский Крым мы не вернём,
***
