НЕТ. С МАЛЬЧИШКАМИ Я НЕ ДРАЛАСЬ...
Нет, с мальчишками я не дралась
И от них не носила я шишек.
Но залезть на сосну и не раз
Я умела не хуже мальчишек.
Не затем, чтоб гнездо разорить
Иль сломать там смолистую ветку,
А чтоб верой свой дух озарить, –
Так сказать, а гожусь ли в разведку?
Познавая себя без конца,
Я решала стократ, а смогу ли,
Не сробев, отомстить за отца
И шагнуть под снаряды и пули.
И училась! – Училась молчать,
Закаляя в себе силу воли,
Там, где криком хотелось кричать
От измены, обиды и боли…
Ночь. Безлунье. Не видно ни зги,
И за дверь даже выглянуть страшно.
Только кто ж, приглушая шаги,
Одиноко идёт прямо к пашне? –
Доходила. Хватило ведь сил.
Не сдалась обуявшему страху.
Бог не выдал. И бес не схватил
Несмышлёную малую птаху.
Неужели учиться на «пять»
Я должна лишь для этого ради,
Что бы трудное что-то списать
Дать кому-то из личной тетради? –
Чепуха! Да не в этом же суть!
Ведь оценка в журнале – не знамя.
А готова ль на помощь шагнуть,
Если в доме – свирепое пламя?..
Как он дорог был, скудный кусок,
В дни, которым нельзя повториться!
И как трудно, стянув поясок,
Им с голодным мальцом поделиться!..
Пусть забава – сугроб пересечь
И до бора добраться по вьюге.
А сумею ли тайну сберечь,
Что доверить нельзя и подруге?
А вот это – я знала! – смогу.
И к себе становилась всё строже,
Постигая на каждом шагу:
Ничего нет Отчизны дороже!
Ничего, кроме отчей земли
Да полей, да лесов, да речушки,
Да деревни, откуда ушли
Все отцы… под немецкие пушки…
Нет, с мальчишками я не дралась.
И скажу много больше, не скрою,
Что из тыла на фронт не рвалась –
Мстить за папу… Иль маму… Иль Зою…
Только слушала кличь «Будь готов!»
Пионерского звонкого зова,
На который без выспренних слов
Лишь одно отвечала: «Готова!»…
С той годины, как папа убит
Под Москвою – за правое дело,
Мама в сельской могиле лежит, –
К ней и кладбище даже сгорело…
Жизнь иная. Другая и я, –
Словно в сказке, где «бабка за дедку»,
Но, где вновь своих дум не тая,
Жажду знать, а гожусь ли в разведку?
----- ----- -----
И от них не носила я шишек.
Но залезть на сосну и не раз
Я умела не хуже мальчишек.
Не затем, чтоб гнездо разорить
Иль сломать там смолистую ветку,
А чтоб верой свой дух озарить, –
Так сказать, а гожусь ли в разведку?
Познавая себя без конца,
Я решала стократ, а смогу ли,
Не сробев, отомстить за отца
И шагнуть под снаряды и пули.
И училась! – Училась молчать,
Закаляя в себе силу воли,
Там, где криком хотелось кричать
От измены, обиды и боли…
Ночь. Безлунье. Не видно ни зги,
И за дверь даже выглянуть страшно.
Только кто ж, приглушая шаги,
Одиноко идёт прямо к пашне? –
Доходила. Хватило ведь сил.
Не сдалась обуявшему страху.
Бог не выдал. И бес не схватил
Несмышлёную малую птаху.
Неужели учиться на «пять»
Я должна лишь для этого ради,
Что бы трудное что-то списать
Дать кому-то из личной тетради? –
Чепуха! Да не в этом же суть!
Ведь оценка в журнале – не знамя.
А готова ль на помощь шагнуть,
Если в доме – свирепое пламя?..
Как он дорог был, скудный кусок,
В дни, которым нельзя повториться!
И как трудно, стянув поясок,
Им с голодным мальцом поделиться!..
Пусть забава – сугроб пересечь
И до бора добраться по вьюге.
А сумею ли тайну сберечь,
Что доверить нельзя и подруге?
А вот это – я знала! – смогу.
И к себе становилась всё строже,
Постигая на каждом шагу:
Ничего нет Отчизны дороже!
Ничего, кроме отчей земли
Да полей, да лесов, да речушки,
Да деревни, откуда ушли
Все отцы… под немецкие пушки…
Нет, с мальчишками я не дралась.
И скажу много больше, не скрою,
Что из тыла на фронт не рвалась –
Мстить за папу… Иль маму… Иль Зою…
Только слушала кличь «Будь готов!»
Пионерского звонкого зова,
На который без выспренних слов
Лишь одно отвечала: «Готова!»…
С той годины, как папа убит
Под Москвою – за правое дело,
Мама в сельской могиле лежит, –
К ней и кладбище даже сгорело…
Жизнь иная. Другая и я, –
Словно в сказке, где «бабка за дедку»,
Но, где вновь своих дум не тая,
Жажду знать, а гожусь ли в разведку?
----- ----- -----
