Опасно
Как вы, я зачат был на койке больничной
Под ржавые скрипы соседней кровати
В двенадцать, вобрав из бутылки Столичной
Познал животом я тепло благодати.
Хворал, как и прочие, тою же хворью:
До черта ломали любовь и простуда...
Я тоже на снег зубы сплёвывал с кровью
В ответ за реки словесного блуда.
В пятнадцать пошло отмирание тканей,
Со скоростью мира, его круговерти.
Как кухню штурмует в ночь полк тараканий,
Так заняли череп мой думы о смерти...
Окном
Или зеркалом быть - не пойму,
В одном
Я уверен, что мне самому
Не ясно
В каком направлении, но
Опасно,
Как в зеркало, так и в окно!
Рукой, не молитвою камень я сдвину,
И смело сведу все вопросы на нет.
Я жизни земной уже прошел половину.
Неверие - юности легкий предмет.
Я чувствую жизнь по-военному остро,
Когда постигаю отвесную круть;
Берусь за неё, как берется подросток
Впервые руками за женскую грудь...
Вот ямбом двустопным мой поезд промчится,
Минуя все станции и полустанки...
Прости меня, мама, за то, что случится
Тебе схоронить горе-сына останки...
Под ржавые скрипы соседней кровати
В двенадцать, вобрав из бутылки Столичной
Познал животом я тепло благодати.
Хворал, как и прочие, тою же хворью:
До черта ломали любовь и простуда...
Я тоже на снег зубы сплёвывал с кровью
В ответ за реки словесного блуда.
В пятнадцать пошло отмирание тканей,
Со скоростью мира, его круговерти.
Как кухню штурмует в ночь полк тараканий,
Так заняли череп мой думы о смерти...
Окном
Или зеркалом быть - не пойму,
В одном
Я уверен, что мне самому
Не ясно
В каком направлении, но
Опасно,
Как в зеркало, так и в окно!
Рукой, не молитвою камень я сдвину,
И смело сведу все вопросы на нет.
Я жизни земной уже прошел половину.
Неверие - юности легкий предмет.
Я чувствую жизнь по-военному остро,
Когда постигаю отвесную круть;
Берусь за неё, как берется подросток
Впервые руками за женскую грудь...
Вот ямбом двустопным мой поезд промчится,
Минуя все станции и полустанки...
Прости меня, мама, за то, что случится
Тебе схоронить горе-сына останки...