ПАРАДОКСОВ ДРУГ

Говорят старожилы, день тот в Одессе был жарким. И не просто жарким, а раскалённым до того, что даже дышать было трудно.

Но Александр, свет Сергеевич, жарой не озаботившись, поелику вдохновение приспело, и Муза осенила его курчавую голову, бросился к столу в наряде Адама, благо никого, кроме него и Никиты, в доме не было.

Макнув оглодок пера в чернильницу, он побежал им торопливо по листу, своим неразборчивым, но летящим, почерком:

 

– О, сколько нам открытий чудных

Готовит просвещенья дух

И опыт – сын ошибок трудных.

Евгений – парадоксов друг

И… –

 

И в этот момент вошёл Никита со словами: «От их сиятельства, графа Воронцова, посланник с депешею!»

Машинально смяв написанное, Александр Сергеевич оделся и принял посланника. В депеше Михаил Семёнович настоятельно приказывал титулярному советнику А. С Пушкину отправиться «на саранчу» с последующим докладом.

Пушкин бросил смятый комочек на пол и вышел.

Но верный Никита листочек тот приберёг. И много позднее в Болдино наткнулся Александр Сергеевич на него, прочитал, вздохнул («Онегин»-то дописан!) и … попытался изменить, но…

Но опять ничего не вышло.

Зато первым вариантом сих строчек, как ни странно (впрочем, почему странно: поэты – все пророки!) было предсказано появление, наверное, самого парадоксального поэта и писателя наших дней.

Хотя, если не знать, кто перед тобою, вряд ли по его внешнему виду об этом догадаешься.

Но стоит с ним заговорить…

Вас закружит вихрь… нет! ураган слов, мыслей, образов, сверкающий фейерверками парадоксов и молниями ассоциаций. Причём, таких, что даже пресловутый Петя Ниточкин покажется младенцем лепечущим «агу!».

И это только в разговоре.

А сколько этого всего рассыпано по его произведениям? Настоящие клады для любителей истинно русского литературного языка.

 

 

Как вам, например, славянский мир, в котором солнце, хорошенько раскалив под землей(!), пускают утром в небо при помощи катапульты?!

Или другой мир, где слово обрело дар (или проклятие?) сбываться. И, дабы сохранить мир в чистоте и в порядке, существуют словесники – этакие жрецы СЛОВА. Но однажды каким-то «чудом» (в кавычках потому, что во вред миру этому) заносит туда нашего современного парня с соответствующим жаргоном и лексиконом. Пардон! словоскладом! так точнее будет…

Парадокс – движущая сила книг автора. Без него всё им написанное воспринималось бы, вполне махровым соцреализмом. Поскольку всё им изображённое видишь воочию, как на картине. Или в коробочке (как герой «Театрального романа» Михаила Афанасьевича).

А уж о стихах и говорить не надо. Говорить не надо, а читать надо. Обязательно. Читать вслух, смакуя и смачно же выговаривая каждое слово:

 

– На излёте века

взял и ниспроверг

злого человека

добрый человек.

 

Из гранатомёта

шлёп его – козла!

Стало быть, добро-то

посильнее зла!

 

Прямо бери и вставляй в какой-нибудь былинообразный кинобоевик, где герой – этакий славный витязь Рэмбо свет Терминаторович – с ворогами бьётся. И побеждает, естественно.

Или вот такая полемика. И не с кем-нибудь, а с самим Фёдором Михайловичем, Царствие ему Небесное:

 

– Посмотри, встаёт цунами

над скорлупками квартир;

так, разделываясь с нами,

красота спасает мир.

 

А песни, которые сам автор величает «песенками»? Строки хлёсткие, как удар бича, которым Зорро обезоруживает противника:

 

– Ненавижу слово «честность»,

как зарубку на прикладе… –

 

или

 

– Уберите это рыло!

Я хочу в палеолит! –

 

или

 

– Ох, погляжу я на него, когда

настанет год две тысячи семнадцать! (совсем чуть-чуть осталось)

 

Все эти «песенки» автор исполняет и на «конах» (конгрессах фантастики), и на творческих встречах, и в неформальном общении.

Кроме того, при помощи Г. Л. Олди в Харькове был записан и вышел диск с некоторыми из них, эдаким дополнительным томом к его книгам.

А уж книг у него… И почти каждая получила награду, а порой и не од-ну. И всё это составило «несколько килограммов наградного металла», как говорит он сам. Право слово, будь статуэтки размером с памятники, в их «лесу» можно было б заблудиться.

Книги же у него все разные. Одна другую не повторяющие.

Ну, не пишет он сериалы, как пресловутый «Одиссей покидает Ита-ку».

Тем и ценен. Ведь каждая его книга не просто «кусок дымящейся плоти». Это великолепно приготовленное блюдо, которое нельзя просто есть, чавкая. Его надо смаковать, наслаждаясь вкусом. И послевкусием.

Это не современная сетевая литература с её олбанским языком и убогостью исполнения.

Нет! это – деликатес высшей пробы. Какие фразы! А какие сюжеты!

Помню, как проецировал на библейское «Какой мерой мерено – той и отмерится» сюжет «Зоны справедливости». Но как хлестнул её финал. Наотмашь. До боли.

А люди, работающие то зеркальными отражениями («Труженики за-»), то собаками («Чушь собачья»)?

Читая его книги, чувствуешь себя человеком, который поглядев на своё отражение в зеркале, повернул то обратной стороной и… обнаружил отражение собственного затылка и спины.

 

Пересказывать литературу своими словами – глупость. Что-то, типа еврейского анекдота:

 

– Оказывается, Карузо поёт так себе…

– Ты его слышал?

– Нет! Но Моня напел.

 

Поэтому я просто умолкаю, сказав напоследок: читайте самого ЕВГЕНИЯ ЮРЬЕВИЧА ЛУКИНА. Много.

 

И БУДЕТ ВАМ БОЛЬШОЕ ЩАСТЕ!!!

 

2015

 

в качестве приложения песенка "Белая усадьба". исполняет автор (не я)

снимок сделан 29. 10. 2015