Запоздавшее свидание
Он – человек немолодой. Состоявшийся, как говорит о таких молва, крепко стоящий на ногах, занимающийся своим любимым делом, которое приносит не только моральное удовлетворение, но и прибыль в российских рублях. Крепкая семья, трое детей, которых он уже вырастил, выучил, выпустил в свет.
Она – дама в годах, в самом что ни на есть ягодном периоде, моложавая, подтянутая, но с грустинкой в глазах, потому что мечты о любви и личном женском счастье не исполнились, но, слава Богу, вырастила двоих детей: одного выучила на специалиста, младший же был отрадой, её звёздочкой. Учился хорошо и был ласковым ребёнком.
Сидят эти двое за столиком маленького уютного кафе и нежатся, незримо ласкаются взглядами, радуются минуте, которую подарила им её Величество судьба. И сами же недоумевают, почему так затянулся шаг навстречу друг к другу? Может, и не нужна была эта встреча? Зачем тревожить сердце и душу, когда жизнь устоялась, протекает в своей размеренности и обыденности, изо дня в день, из года в год, не обремененная лишними эмоциями. Но всё же, почему незримая нить, протянутая от сердца к сердцу, трепещет, звучит, сливается в неслышимом гармоничном аккорде? Почему не отпускает состояние первой влюблённости, как в далёкой юности, когда беспричинно вдруг замирает сердце, и глаза наполняются слезами восторга от того, что жизнь прекрасна.
Два взрослых человека, а страдают такой шальной глупостью – придумали себе любовь и, вопреки здравому смыслу, хотят прожить этот день на пределе возможности, как будто завтра не будет уже ничего, и как будто это – последний шанс, который упустить невозможно, иначе потом будешь сожалеть об отвергнутом подарке судьбы всю жизнь. И так, оказывается, легко и приятно, просто погреться в тёплых сердечных лучах, которые исходят невидимыми флюидами, вызывая при этом трепет и волнение тела. Им многого не надо, только тонуть в голубых глазах друг друга и вести скрытый интимный диалог в полуулыбках, в полуприкосновениях, в полужеланиях.
Руки, ах, дрожат. В горле першит от трудно скрываемого волнения. Слова путаются, сбивается мысль, так как логика уступает место ярчайшей эмоции – радости от долгожданной встречи. Так много хочется сказать друг другу, ведь за последние два года произошла масса событий, радостных и печальных, и надо по-хорошему похвастаться достижениями или поделиться горечью неудач.
Нет, они не любовники, нельзя их назвать и друзьями: редкие поздравления с праздниками, ещё более редкие звонки:
- Привет, как живешь?
- Спасибо, всё хорошо.
- Как семья? Как дети?
- Прекрасно. Как сам?
- Чудесно.
Но и эти редкие звонки почему-то наполняют грудь трепетом от радости слышать такой близкий и такой далёкий голос. И стоит между ними преграда: возможного и невозможного. Он – женат, она – год как разведена. Они люди старой закалки, которые тысячу раз подумают об аморальной составляющей греха. Но . . . почему же их так влечёт друг к другу вопреки логике, здравому смыслу и устоявшейся в своём однообразии жизни? Наверное, это известно только одному Господу Богу. Почему в буднях серых дней, похожих один на один, вдруг внезапно столкнулись два одиночества, две страдающие души, и теперь не могут, не хотят отпустить друг друга? Странно. Непонятно.
Они сидят в маленьком уютном зале, в котором не наберется и восьми столиков. Одни. Потерявшиеся во времени и пространстве, не замечающие ни нежной, льющейся из динамиков, музыки, ни красоты и изящества крупных рыб, плавающих в пристенных аквариумах.
И хорошо, что в эти минуты, здесь и сейчас, больше нет посетителей. И даже бармен тактично ушёл из зала, оставив наедине эту странную пару, окутанную облаком счастья. И складывается иллюзорное ощущение, что стены кафе были созданы специально для них, ради этой волшебной минуты, которая соединила два страждущих сердца.
Тепло горячего чая не только согревает холодные руки, но и растворяет внутреннюю дрожь от волнения, вызванного моментом встречи. Они видят друг друга и говорят, говорят: губами, глазами, нежными прикосновениями, от которых волнами бежит нега по телу и, не найдя выхода, свивается в спирали, бродит, будоражит кровь.
Но правила приличия не позволяют сделать последний, крайний шаг навстречу друг другу, когда все условности забудутся, останутся за порогом бытия. «Как ты красива и молода! Какое счастье, что я любуюсь тобой!» - говорит его взгляд, лучистый и светлый. А ей кажется, что у такого, в быту сурового человека, бизнесмена, просто априори не может быть этих добрых глаз, ласковой блуждающей улыбки, так как он – человек волевой, привык руководить людьми, которые слушаются его с полуслова, выполняют любые требования начальника.
Её же взгляд иной: испуганный, говорящий, что она растеряна, обескуражена, но очень, даже слишком, рада видеть его, как будто и не было этих долгих двух лет, прожитых вдали друг от друга. И магнетизм двух душ невозможно преодолеть, радость сердца не остановить, притяжение не разорвать. А надо. . .
А может просто броситься в объятия друг к другу, чтобы замереть на вечность, чтобы слиться в едином дыхании, чтобы просто позволить друг друга любить? Любить… Какое странное в этом возрасте слово. Давно уже позабыты светлые чувства, свойственные юности. Заматерели. Покрылись оболочками бытия. О какой любви может идти речь? Он – женат, она – свободна, но не может, не желает отнимать то, что не принадлежит ей по праву. Но почему так предательски сладко бьётся в груди сердечко от того, что этот человек, который иногда приходил к ней лишь в снах, сейчас находится на расстоянии вытянутой руки, а она не может преодолеть невидимую преграду, чтобы просто ладонью почувствовать тепло и шершавость его небритой щеки? И почему он не может заключить её в свои ласковые объятия, прижать голову к груди, вдохнуть аромат её волос только лишь потому, что боится обидеть своим порывом.
Вернёмся в недалекое прошлое. Посмотрим, что же произошло в их жизни такое, что теперь эти двое вынуждены умирать от бессилия и борьбы со своими моральными правилами?
Она расставалась с мужем, бежала от него, куда глаза глядят, потому что не было сил видеть, жить с этим человеком, который по-настоящему не был ей близок никогда. Это был её второй брак, по расчету, как принято говорить, но расчет у неё был не материального плана, а в том, что надо было рожать детей, которых она очень любила, что единственный сын постоянно просил брата или сестричку, так как не хотел быть единственным у мамы.
– Солнышко моё, давай, мы сначала хотя бы папу найдём, а потом и о детях подумаем, - обнимая сына, говорила она.
– А где нам найти папу? – наивно спрашивал сын.
А она только пожимала плечами. Действительно, в этот непростой век, где найти мужа для себя и отца для сына? Но коллега, давно запавший на видную сотрудницу, однажды сделал предложение руки и сердца:
– Алёна Николаевна… А не согласились бы вы стать моей женой?
Недоуменный взгляд. Она этого сотрудника в офисе видела редко, так как по делам фирмы они не пересекались, сидели в разных кабинетах, разве что здоровались по утрам и встречались в обеденный перерыв в столовой. А тут вдруг такое.
– Валерий Петрович, - придя в себя от изумления, спросила она, - а с какого перепугу я должна за вас замуж выходить?
– Алёна Николаевна, Вы мне давно нравитесь. Я – человек немолодой. Женат не был. Вы – для меня идеал женщины, из вас получится хорошая жена. И ребенка вашего я буду любить и воспитывать, как своего.
– А как же любовь, Валерий Петрович? Ведь, без неё, как известно, никуда.
– Стерпится – слюбится, Алёна Николаевна. Главное в семье – уважение.
– Спасибо, я подумаю над вашим предложением, - смутившись, ответила она.
Хорошо подумав, взвесив все «за» и «против», дала согласие на свадьбу.
Прожили семь лет. Почему-то не слюбилось, не стерпелось, не срослось. Жили. Родили сына. Но тепла в сердцах не появилось, не было той таинственной тяги, которая объединяет супругов, делая их более терпимыми, понимающими и родными. Да и откуда этому теплу было взяться? Обыденно всё. Ровно. Беспросветно.
И вот она, наконец, решила поставить точку в таком странном браке, когда в квартире живут два совершенно разных человека: спят в соседних комнатах и выполняют супружеский долг раз в месяц, потому что и не надо, не влечёт. К чему размениваться на любовь, когда есть интересный фильм, компьютерная игра или интересная работа, поглощающая всё свободное время. Нет чувств, нет страсти. В семье царит только уважение.
Она просто больше не могла так жить. Отправив детей на летние каникулы к бабушке, Алёна просто-напросто сбежала из неуютной семьи на юг, на море потянулась, как птица в тёплые края. Туда, где люди живут красиво, где музыка на каждом шагу, где каждый день у счастливых отдыхающих людей – праздник.
Нет, Алёна не поехала отдыхать. Она уехала работать. Куда-нибудь, лишь бы дальше от дома, в котором жила безысходность. И ей, квалифицированному специалисту, находящемуся на хорошем счету в процветающей компании, было плевать, где и кем работать, лишь бы только убежать: от себя, от мужа, от судьбы.
По протекции знакомых молодая женщина устроилась продавцом в сувенирную лавку в одном черноморском посёлке. Давний знакомый привёл её в эти стены, познакомил с девушкой-продавцом, которая собралась уезжать, и, дабы скорее освободиться от места работы, реализатор товаров начала наскоро передавать нехитрые секреты мастерства: улыбаться отдыхающим, душевно разговаривать с ними и стараться убедить приобрести сувенирную продукцию на память о прекрасном отдыхе.
Алёна быстро ухватила суть, так как была женщиной толковой и любознательной. А лавка её очаровала, привлекла всевозможными безделушками: необычайными фоторамками; гладкими морскими раковинами различных форм и величины; поделками из даров моря – камушков и ракушек; посудой керамической и бокалами с рисунками и надписями; огромными восточными веерами; пляжными зонтиками и кокетливыми шляпками; магнитами, которые должны были напоминать отдыхающим о прекрасно проведённом лете. Лавка заинтересовала множеством других милых безделушек, которые Алёна брала в руки, рассматривала и осторожно ставила на полку, боясь разбить, так как все вещи ей казались хрупкими и изящными.
– А, вот и новый продавец, – раздалось у неё за спиной.
Алёна чуть было не выронила бокал из рук от этого тёплого, низкого, приятного мужского тембра голоса, поразившего приветливостью. Повернулась и … всё… оба пропали. Сначала смотрели оценивающе, потом приглядываясь. И вдруг невидимая нить протянулась через магический взгляд, притягивая сердца.
– Я Сергей . . . Сергей Викторович, – немного смущаясь, представился статный мужчина.
– Алёна, – с трудом выдохнула она свое имя.
– Эта лавка для меня баловство, – начал он разговор, чтобы побороть своё смущение. – Для дочери брал, хотел, чтобы она поработала и поняла, как нелегко порой достается хлеб, но, видимо, это дело не для неё. В Краснодар собралась, хочет там попытать счастья. А это всё просто может пропасть. Денег в товар вложено немало, а вот продавать некому. Спасибо, что согласились поработать у меня, а то уже хотел прикрыть лавочку. Одна надежда осталась на Вас. Справитесь?
– Ко-конечно! – ответила Алена. – Я постараюсь помочь вам и себе.
– Вот и хорошо. Оплата – пятьсот за выход и десять процентов от выручки. Пойдёт?
– Да, спасибо. Это неплохие деньги.
– Ну, что же, Алёна. Приезжать буду по вечерам, забирать выручку. Часто быть не обещаю, так как я – человек деловой, у меня своя работа, которая требует времени и сил. Ну, может, когда с утра заеду, если какой товар надо будет подвезти. Запишите номер телефона. Кстати, вот блокнот, в котором записана стоимость товара, так как я вижу, что не на всём товаре есть ценники. Возьмите.
Алёна протянула руку и пальцами слегка коснулась его длинных, крепких, мужских пальцев. Пробило током, от которого вздрогнули оба. Смущаясь, Сергей Викторович резко развернулся и вышел из лавки, как будто старался убежать от себя. А она стояла, не в силах понять, что же это сейчас было. Он – руководитель предприятия, хоть и небольшого, но своего любимого дела, а она – Алёна – теперь его подчиненная. Но казалось, что с этой странной минуты они оба не могут быть ни в подчинении, ни в руководстве по отношению друг к другу. Просто оказались людьми – Мужчиной и Женщиной, которые ещё сутки назад не догадывались о существовании друг друга. Встряхнув головой, Алёна приступила к работе: изучила ценники, ознакомилась с ассортиментом, кое-что переставила, так как она теперь была полноправной хозяйкой этой «Лавки Сокровищ». Здесь ей должно быть уютно и хорошо. Поэтому, о чистоте и комфорте рабочего места Алена должна была позаботиться сама.
Вечером Сергей Викторович приехал раньше.
– Решил Вас не нагружать в первый день, – сказал, как бы оправдываясь, – а то с непривычки вы, наверное, устали?
– Не стоит беспокоиться, – ответила Алёна, немного смущаясь под его пристальным взглядом. Протянула выручку. Бровь Сергея Викторовича поползла вверх.
– Так много? Честно, не ожидал. Обычно эта лавка даёт в два раза меньше. Может, потому что человек новый пришёл? – спросил он, внимательно заглядывая в глаза собеседницы.
– Может, – неуверенно пожала та плечами.
– Давайте я помогу вам собрать товар? Закрою лавку и отвезу в магазин, где вы сможете купить еду. Кстати, вот ваша первая зарплата. – Сергей Викторович отсчитал деньги и протянул Алёне.
– Спасибо, – улыбнулась молодая женщина, – не ожидала, что зарплата окажется такой хорошей.
– Ну, как поработали, так и получили, – ответил он, пронзив ласковым взглядом. Помог собраться. Опустил рольставни. Замкнул, но ключ не отдал. – Завтра заеду за вами, сам помогу открыть.
– Вам виднее, – согласилась Алёна, не зная, куда деть руки, так как они могли выдать её лёгкое волнение.
Конечно, Сергей Викторович мог отдать Алёне ключ, но, видимо, ему настолько хотелось увидеть эту милую женщину с утра, что сам себе не мог отказать в удовольствии. Он открыл дверь машины и предложил присесть на переднее пассажирское сиденье. Алёна скромно опустилась в него. Сердце почему-то сладко вздрогнуло. Сергей Викторович, обогнув спереди машину, сел, закрыл дверь. Теперь они оказались в замкнутом пространстве, в сумерках надвигающейся ночи. Он внимательно посмотрел на спутницу. Потом отвернулся, завёл машину. Алёна вжалась в кресло, не зная, как себя вести. Чувствовала себя крайне неловко.
– Я отвезу вас в магазин, который находится на окраине поселка. Там всегда всё самое свежее продают, – уже более уверенным тоном, произнес Сергей Викторович.
– Может, не стоит беспокоиться обо мне? – робко спросила Алёна. – Вы, наверное, сами устали и мечтаете скорее оказаться дома.
– Ну что вы! Я обязан заботиться о своих сотрудниках. Тем более, надо заметить, неплохих сотрудниках, честно выполняющих свою работу.
– Ну, как хотите. Значит, в дальний магазин, – согласилась она.
Автомобиль вырулил на трассу. В его салоне происходила тайная мистерия с душами двоих людей. Женщина из-под опущенных ресниц смотрела на сильные руки мужчины, уверенно державшие руль. Щеки у неё вспыхнули либо от того, что в салоне вдруг стало жарко, либо от непонятной душной волны, накрывшей с ног до головы. Похоже, Сергею Викторовичу было не легче. Он пытался скрасить дорогу ни к чему не обязывающим разговором, но чувствовалась в нём какая-то нервозность, недосказанность. И это было крайне удивительно. Взрослые люди, а смущаются как подростки.
Купив продукты в магазине, он помог Алёне вынести пакеты и загрузил их в багажник.
– Вы сильно торопитесь? – неожиданно спросил, тем самым озадачив её.
– Н-нет, а что? – растерялась она.
– Давайте, просто покатаемся по просёлочным дорогам. И поговорим. Расскажите мне о себе, – попросил уже потеплевшим голосом, как будто пытаясь сломать преграду неловкости и смущения.
– Ну, хорошо, – согласилась Алёна, внутренне обрадовавшись, что ей не надо так скоро расставаться с этим удивительным человеком. – Если вы не спешите, давайте поговорим.
Глаза Сергея Викторовича вспыхнули радостью: Алёна не отказала ему в таком пустяке – побыть с ним ещё немного в машине. Уверенно он вырулил на трассу и помчал послушный автомобиль куда глаза глядят.
Как-то незаметно разговор оживился. Они рассказывали о детях, о семье, о супругах, о работе, лишь бы слышать голоса, вести диалог. Казалось, любая деталь, любой нюанс их непростой жизни был интересен для понимания глубины натуры рядом сидящего человека. Они ехали в южную темноту, насыщенную ароматами полевых трав, горных лесов, морского бриза и говорили, говорили, говорили. И эта благословенная южная ночь поощряла их к какому-то внутреннему единению. Две души открывались, тянулись навстречу друг другу. В голосе – мягкость и доброта. Искренне изумление от того, что им, действительно, уютно и интересно открывать для себя другого, мало знакомого, человека. Ему – её, как привлекательную умную женщину; ей – его, как сурового внешне, но внутренне мягкого и эмоционального мужчину. Алёна и предположить не могла, что у такого строгого с виду немолодого мужчины, оказывается, может быть добрыми улыбка и лукавый взгляд. Нет, Сергей Викторович не старался заигрывать. Здесь было другое – душевность. Как будто две родственные натуры слились в единое духовное составляющее. Как будто они знали друг друга давно, с нежной юности, с босоногого детства, и как будто никогда при этом не расставались.
– Слушай, а давай перейдем на «ты»! – вдруг предложил Сергей Викторович.
– Наверное, это будет неудобно, – смущаясь, ответила Алёна.
– Неудобно на потолке спать, а мы должны сделать так, чтобы было удобно общаться друг с другом без всякого официоза. Я не желаю быть тебе начальником. Считай, что я просто твой компаньон, сподвижник в бизнесе. Договорились? Я не могу относиться к тебе, как к сотруднице. В конце концов, ты ею и не являешься. Как тебе такое предложение?
– Хорошо, - согласилась она, качнув головой. – Компаньоны, так компаньоны.
– А как же на «ты»? – с хитринкой в глазах, повторил он свой вопрос.
– Ладно… Сергей, – промолвила, запнувшись от неловкости. – Будем на «ты».
– А-лё-на, – вдруг певуче по слогам произнёс он. – Имя-то какое у тебя замечательное. Как алая зорька, как цветочек… мягкое, как ты сама, – осмелев, продолжил Сергей Викторович.
И от того, как он это произнёс, внутри разлилась такая волна удовольствия, что даже в горле перехватило. Молодая женщина покраснела ещё больше и ничего не ответила, хотя ей было, что ему сказать: «Сергей! Какое мужественное, твёрдое, гордое имя. Волевое. Сильное. И в то же время такое родное». Просто, она так чувствовала для себя, и это открытие испугало. Ей казались невероятными те эмоции, которые испытывали душа и сердце. А тело предательски сотрясала дрожь от набегавших волн, которые уносили мечтами в те миры, где нет тревог, обыденности и скуки, а живут гармония и радость, счастливая радость бытия.
Сергей Викторович высадил молодую женщину у дома, небольшого коттеджа, который Алёне подыскали друзья, и где ей предстояло жить за небольшую понедельную плату. Сам вышел из салона, достал пакеты, донёс до калитки, а потом вручил. При этом пальцы их опять соприкоснулись, вызвав томление в теле.
– До завтра, – чуть слышно прошептала она.
– Увидимся в восемь. Я заеду за тобой, – уверил он её мягким голосом . – Спокойной ночи тебе, Алёнушка.
Калитка захлопнулась, отгородив Алёну от этого волевого и доброго человека. Глубоко вздохнув, женщина решительно прошла на кухню, чтобы приготовить себе вкусный ужин на скорую руку из продуктов, с любовью подобранных Сергеем, так как, находясь в помещении магазина, он ненавязчиво советовал ей приобрести самое вкусное, наклоняясь при этом к её уху. И от волнующего воспоминания стрелами проносились токи по телу, давно забывшему, что значит трепет, и с губ не сходила блуждающая улыбка.
Они взяли за правило кататься по вечерам на автомобиле после похода в магазин, разговаривать обо всём: о юности, о книгах, о музыке, об искусстве, о предпочтениях и любимых фильмах. Им было так хорошо вдвоём, что они сами не понимали, за что им свалилось на голову такое счастье. Но беда заключалась в том, что оба были тактичны. Ни одной попытки прикоснуться, прижаться, сорвать поцелуй не было. Говорили только глаза, которые лучились счастьем, и сердца, отбивающие в унисон музыку, волшебную и невероятную. Весь сезон эти двое жили друг для друга, лечили опустошённые скрытым одиночеством души, черпали друг в друге силы для нового дня. И засыпали вдали друг от друга, счастливые, в надежде увидеться утром и завершить очередной вечер на расстоянии вытянутой руки. Руки, которая не имела права подняться, чтобы дотронуться, почувствовать живое тепло при касании близкого, во всех смыслах этого слова, человека.
Так пролетели и лето, и бархатный тёплый сентябрь. Наступил день, когда надо было собирать оставшийся товар в коробки до следующего летнего сезона. Алёна в печали паковала сувениры. Ей было грустно, что скоро сказка закончится, и больше не повторится волшебство лета. Задумавшись, резко провела пальцем по острому краю металлической полки, располосовав подушечку почти до кости. Боли не было, только тёмная кровь начала капать на пол. Алена оглянулась в поисках того, чем можно перетянуть палец. Увидела скотч, оторвала зубами и давай затягивать рану изо всех сил. Боль дала о себе знать. О работе можно было забыть, так как понимала, что палец надо срочно обработать антисептиком и забинтовать. Кому звонить? Конечно же, Сергею, ее Сергею Викторовичу.
– Алло, – произнёс глубокий, волнующий голос в трубке.
– Я . . . тут . . . нечаянно палец себе того . . . в общем, глубокий порез у меня, – пролепетала Алёна. Не успев ему объяснить, услышала тревожный голос в ответ:
– Бегу. Мчусь. Жди! Я скоро. Потерпи, моя девочка. Я сейчас!
Трубка издавала отбой. А Алёна улыбалась от того, что Сергей, бросив все дела, послав всё к чёрту, летит её спасать. Несётся к ней. Она улыбнулась, а на ресницах показались капельки росы – чистые слёзы счастья.
Сергей Викторович влетел в лавку, прижал руку Алёны к сердцу.
– Больно? – с сочувствием в голосе спросил.
– Нет, терпимо.
– Я сейчас. Подожди. Потом сам соберу всё, а сейчас едем в аптеку.
– Едем, – согласилась Алена, улыбнувшись.
Он захлопнул рольставни, провёл Алёну к машине и усадил в кресло, завёл автомобиль и помчался к аптеке.
– Ты только терпи. Только потерпи.
– Сергей, но это всего лишь палец, – с теплом в голосе сказала ему в ответ.
– Это не палец ранен. Это сама жизнь ранена, - сглотнув комок в горле, выдохнул он. – Подожди, я сейчас, – затормозив у аптеки, попросил Сергей и выскочил в мгновение ока из салона.
Влетел в помещение аптеки. Через непродолжительное время вышел. Открыв дверь машины, сел в кресло и протянув Алёне ладонь.
- Давай, буду делать операцию.
Алёна доверчиво вложила свою ладошку. Сергей аккуратно отлепил скотч, залил рану перекисью водорода, потом зелёнкой обработал рану и тихонько, нежно начал перевязывать бинтом палец. Потом, когда с повязкой было покончено, взял пальцы Алёны и поднёс к своим губам. Поцеловал их, пахнущие лекарством. Она вздрогнула. Это был их «первый поцелуй», первое касание, первая нежность.
– Зачем ты поцеловал мои пальцы? – спросила Алёна, широко раскрыв глаза от какого-то щемящего умиления.
– Потому что люблю, – ответил Сергей. – Глупо, конечно, но люблю, как семнадцатилетний пацан. Потому что в твоем облике слился для меня идеал женщины, нарисованный мною в юности. Я нашёл гармонию, красоту, скромность, изящество, ум, душевность, отзывчивость, внимание. И… теперь просто не представляю, как мне без тебя жить, Алёнушка моя. Веришь, я – взрослый мужчина, чувствую себя подростком, у которого сердце колышется от взгляда на тебя. Прости, если напугал…
– Ты … тоже… мне… дорог. Но… ничего у нас не будет. У тебя семья. У меня неразбериха с личной жизнью. Спасибо тебе, что был в моей жизни. И отпусти меня, Серёжа, так как, если я останусь, мы наделаем много глупостей, а потом не простим себя. У нас с тобой нет совместного будущего, Сергей Викторович. Давай, останемся… дру… Нет, – понурив голову, сказала Алёна, – и друзьями мы с тобой остаться тоже не можем. Отпусти меня, Серёжа, не искушай. Под Богом ходим. Дети у нас есть, которые не поймут . . . Прости. Но надо как-то жить дальше.
– Да… ты права. Я еще больше тебя люблю за твою чистоту и искренность. Но, позволь хоть иногда, хоть по праздникам, звонить тебе и спрашивать, как ты живёшь без меня?
– Да… Звони. Но… никогда … Слышишь? Никогда не приезжай! Иначе сердце моё не выдержит… Оно и так разбито … вдребезги.
И вот сидят эти двое в кафе спустя два года. Такие короткие и такие длинные годы. Смотрят друг другу в глаза. И не знают, что им делать дальше.
Продолжение: "Бессовестно счастливая" http://poembook.ru/poem/1336512
