Знакомство 
          Наступил октябрь, и деревья осыпались золотым дождем. Я совсем заскучал. В такую пору непременно хочется потратить свою энергию на что-то убийственное, жестокое, злое. Странный месяц октябрь, темный какой-то. Пора выходить на охоту, чтоб хоть как-то согнать страх с грязной шерсти. 
           Сколько в волчью морду не плюй, все равно признаться готов, боюсь – и осенних ветров боюсь, не предвещающих ничего хорошего; и темного неба боюсь, из которого вот-вот да и выглянет рогатый сатана, простирая громовые руки над мертвой травой. Всего боюсь, ибо есть несколько дней осенью, в которых чувствуется прикосновение не смерти, а чего-то более ужасного, стоящего за гранью моего понимания, страха бесконечности вечного холода, наверное? 
               Когда-то, давно это, наверное, было, а может, и не очень, так вот, когда-то любил я на вепрей поохотится. Вепрь, он зверь здоровый, а силищи в нем сколько много. И хоть мощь свою только из земли черпает, вепрь – ужасный противник. В те годы выслеживал я только молодняк, но уже в них чувствовал мощное движение потоков земли. Что ни говори, а кабанов я уважаю и, если распорядится создатель в следующей жизни меня сделать копытным, то пусть это будет вепрь. 
             Вот тут-то я и прерву повествование, вот на этой красочной, еще не выцветшей полностью, искристой лужайке. 
              Грибники? Иль не грибники? Нет, ребенок... 

                                                     * * *  
               Дуновение прохладного ветерка, еле заметно «вздохнули» потревоженные сухие листья. Всего лишь пятиминутное ожидание, а глаза волка уже готовы выпрыгнуть из глазниц и впиться в добычу. Но опыт и воля заставили умное животное пригнувшись замереть и ждать, ждать, когда уже нету сил, ждать даже тогда, когда горло заливает соленой теплой слюной, ждать... 
               К пятилетнему мальчугану в маленьких, но несоразмерно огромных по сравнению с его ростом резиновых сапогах подбежал статный полулысый мужик с корзинкой, доверху наполненной грибами. 
– Ты куда уходишь, Валерка? – по-деловому заговорил мужчина с пацаненком. – Ты ж обещание давал батьке, от него ни ногой, а? ... Уже взрослый парень, а все бегать за тобой ... 
             Хруст ветки и вкус крови в волчьей пасти. 
– Ну не заставляй батьку волноваться, ну ... 
               Налитые кровью глаза среди деревьев и перебежка. 
– Сначала я увидел белку, но она убежала от меня, зато потом, она спрыгнула на камень, и я остановился посмотреть, а она опять ... 
Ребенок верещал без умолку, тоненьким соловьиным голоском. 
                Токующий глухарь. Ничего не слышит. Шорох вылетающих листьев из под лап. 
– Господи!!! – заорал мужик осаживаясь на землю с хлещущей из бедра кровью. 
– Роман ...!!! – человек, сжимаясь, оседал на землю. Перед лицом его в последний раз мелькнула черная волчья шкура, клыки вцепились в шею, лапы царапали мокрую землю. Еще мгновение, все. Зверь не торопясь прыгнул в сторону стоявшего столбом малыша. 
                Пацан не кричал, даже не пикнул. Почему? Наверное, помнил о «до рождении». Еще помнил, но уже боролся, по-своему боролся, пытаясь сделаться невидимым и исчезнуть из этого места. 

                                                                                 * * *  

Тоненькие детские ручки, заляпанные кровью, и мертвый Борис, лежащий в какой-то неестественной позе на земле. Роман видел мертвые тела, но нигде не видел своего сына, нигде не видел Валерку. 

                                                                                * * *  

Подняв морду, я посмотрел на третьего. О да, всепоглощающая волна безумия, хотя, кроме нее было еще что-то? Конечно! Как же, человек черпал силу снизу и сверху – с неба и из земли. Вот оно что, это уже не добыча, это враг. 
                  Ярость. Роман стиснул палку в руках. 
                  Безумная ярость – один из постоянных моментов в человеческом существе. В ногах не было нужной крепкости. 
                 Кажется, это я и почувствовал, ноги или ... 
                 Пора! 
                 Я брызгал слюной, вонзал зубы в его грудь, когтями драл одежду, вспарывал брюхо, умывался в крови. 
                 Да, вот, как сказалось ожидание; да, вот оно, упоение страстью. 
                  Лапы сами несли меня по жухлой траве. Гармония, полная гармония. Чем старше становишься, тем легче уходить, уходить в землю. Хотя не знаю, ведь есть еще лес, эта земля, охота. 
                   Кстати, об охоте, о кабанах – страшный народ. В прошлом году. Когда? Наверное, осенью. Поддел меня вепрь. Молодой еще такой, но больно поддел, как на штык насадил . Теперь на вепрей не могу охотиться, увижу кого из них – бок как заломит ..., а вот раньше было время, лет так этак пять назад... 
                    Мысли волка улетали в глубь леса.