гл.4 - ДЛЯ УГЛУБЛЕНИЯ
Для Углубления
Зима четвёртая лютует,
Хоть из барака нос не кажь!
Февраль дождался и жирует:
Сугробы – в пояс, ветру раж:
Он будто демон, выдув губы,
В «локалках»* вдурь метелит снег...
Духовиком застонет в трубы,
Колыхнет стёкла, крякнет, глупый,
Приляжет чуть и... снова вверх –
Швыряясь в дикую атаку,
Нырнуть пытается в барак;
Но вновь порыв подобен кряку…
Мой друг сегодня долго так
За тщетным ветром наблюдает,
Прильнув к окну, как неживой:
Не ест, не курит, не болтает
И, как «убитый «плановой»,
Глаза в одну уставив точку
«Воткнул» в седую оболочку,
И два уж битых как часа
В своём уме себе и сам…
– Михалыч, что за вдохновенье?!..
Или понравился февраль
После январских оттеплений?..
– Прости, малой.…Привил печаль
И окунулся в призрак плоский:
Сто лет таких не видел зим;
Эх, север, север… «Биржа»**, доски…
Земляк … харэ-ка, поедим?..
…И он молчал, жуя капусту,
Зажаркой «смоченную» вскорь;
Немым сидел, поев не густо,
И я скумекал: эта хворь
Пришла с февральской непогодой
Издалека; не со свободой
Болезнь держала эту связь…
– Батяня, молви. Между нас,
Ты знаешь сам, тоска остынет,
И никому её не знать!
Твоя печаль – моя отныне:
Делись и легче можешь спать!..
– Сынок, двум правдам – не бывать!
Одна, малой, она. … Одна…
И потому так до хрена
Её боятся, прячут, топчат,
В неё стреляют, режут в клочья,
Её дружок, сажают… да!..
Один писатель*** разгадал
Глобальность всех людских пороков:
Дела, что нам венчают сроком
И преступлением зовут,
Есть явь и суть прямого тока
Реакций истинных, поскольку
Их ненормальным допекут!
Меня сосватал коммунизм
С тяжёлым «параллельным» миром,
Где похоть лечит онанизм,
И время жрёт мозги чифиром…
Две тыщи пятый грянул праздник
И мой двадцатый год в тюрьме;
Ты не задумывался разве,
Что срок мой – сказочный вполне:
Ведь впереди – ещё «червончик»…
А ветер, парень, этот нонче
Вернул назад меня – в тот день
Когда такая же метель
Трепала шкуру друга-пса…
Зима четвёртая лютует,
Хоть из барака нос не кажь!
Февраль дождался и жирует:
Сугробы – в пояс, ветру раж:
Он будто демон, выдув губы,
В «локалках»* вдурь метелит снег...
Духовиком застонет в трубы,
Колыхнет стёкла, крякнет, глупый,
Приляжет чуть и... снова вверх –
Швыряясь в дикую атаку,
Нырнуть пытается в барак;
Но вновь порыв подобен кряку…
Мой друг сегодня долго так
За тщетным ветром наблюдает,
Прильнув к окну, как неживой:
Не ест, не курит, не болтает
И, как «убитый «плановой»,
Глаза в одну уставив точку
«Воткнул» в седую оболочку,
И два уж битых как часа
В своём уме себе и сам…
– Михалыч, что за вдохновенье?!..
Или понравился февраль
После январских оттеплений?..
– Прости, малой.…Привил печаль
И окунулся в призрак плоский:
Сто лет таких не видел зим;
Эх, север, север… «Биржа»**, доски…
Земляк … харэ-ка, поедим?..
…И он молчал, жуя капусту,
Зажаркой «смоченную» вскорь;
Немым сидел, поев не густо,
И я скумекал: эта хворь
Пришла с февральской непогодой
Издалека; не со свободой
Болезнь держала эту связь…
– Батяня, молви. Между нас,
Ты знаешь сам, тоска остынет,
И никому её не знать!
Твоя печаль – моя отныне:
Делись и легче можешь спать!..
– Сынок, двум правдам – не бывать!
Одна, малой, она. … Одна…
И потому так до хрена
Её боятся, прячут, топчат,
В неё стреляют, режут в клочья,
Её дружок, сажают… да!..
Один писатель*** разгадал
Глобальность всех людских пороков:
Дела, что нам венчают сроком
И преступлением зовут,
Есть явь и суть прямого тока
Реакций истинных, поскольку
Их ненормальным допекут!
Меня сосватал коммунизм
С тяжёлым «параллельным» миром,
Где похоть лечит онанизм,
И время жрёт мозги чифиром…
Две тыщи пятый грянул праздник
И мой двадцатый год в тюрьме;
Ты не задумывался разве,
Что срок мой – сказочный вполне:
Ведь впереди – ещё «червончик»…
А ветер, парень, этот нонче
Вернул назад меня – в тот день
Когда такая же метель
Трепала шкуру друга-пса…
