Габриэль посвящается
«А ты знаешь, что на свете хуже смерти? Умереть, так и не узнав, зачем жила!» (Алти, Зена Королева Воинов).
Древней истории мерная вязь,
Русых волос водопады…
— Знаешь? Возможно бы жизнь удалась… —
Выдох сквозь слёзы: «Не надо!
Ты не умрёшь, Иоллай! Не сейчас!
Скоро Геракл вернётся…»
— Габриэль… — Тихо! Дослушай рассказ.
Это преданьем зовётся.
Очень давно, в стародавние дни,
Боги людей сотворили.
Были немного чудными они,
Но неразлучными были.
Две головы и четыре руки
Было у этих созданий.
Дни протекали светлы и легки,
Люди не знали страданий.
Стали завидовать людям тогда
Боги и их разделили.
Был человек — получилось их два —
Души ж на части разбили.
Так мы и бродим по дебрям земным,
Ищем свою половинку…
Счастье порой улыбнётся иным… —
Тихо сглотнула слезинку, —
Верю, когда-то ты тоже найдёшь… —
Дрожь в побледневших ладонях.
— Я отыскал. — Значит ты не умрёшь?
— Нет. Я ведь только что понял.
*****
Кадры меняются, годы летят.
Лес, суматоха и стрелы.
Вновь перессорить народы хотят.
Рядом пронзённое тело
Девы прекрасной в пыли и крови,
Стрелы ложатся кучнее.
Воины в битве — зови, ни зови,
Ты ж всех слабей, но смелее.
Телом своим незнакомку укрыть,
Срочно! Не думать! Не трусить!
Важно другого чуть больше любить,
Совесть тогда не укусит.
Битва окончена. Стихла стрельба.
Голос ломается: «Кто ты?».
— Габриэль, — челку откинешь со лба, —
Рана кровит. За работу!
— Стой. Бесполезно… Она глубока…
Ты защитить попыталась.
Как Амазонка… Вот меч и рука.
Знай, мне недолго осталось.
Будь же сестрой мне и титул возьми
Мой, когда я… Обещаешь?
— Что? Хорошо… Только ты объясни!
— Кончено. Позже узнаешь, —
Голос из чащи, — она умерла.
Полно. Не плачь, Амазонка!
— Я — Амазонка? Но я не была…
— Будешь! — печально и звонко, —
Знаешь? Терэсса была мне сестрой…
Я — Королева, а значит,
Титул Принцессы по праву лишь твой.
Брось. Амазонки не плачут!
Ночь, погребальный костёр до небес,
Льются песен прощальных напевы…
Станет домом навеки твоим этот лес.
Станет воином хрупкая дева.
*****
Снова память ведёт в закоулки души,
Разрывая сознанье на части.
Столько раз ты мечтала навеки решить
Отказаться от воинской страсти…
Меч сломать пополам, шест оставить реке,
Обрести новый смысл и цели.
И в восточные страны уйти налегке,
Посвящая молитвам недели.
Всех любить, всем прощать, не противиться злу…
Пусть другие воюют. Довольно!
Но надежды твои превратятся в золу,
Только другу лишь сделают больно.
Можно много стерпеть и простить за себя,
За другого — гораздо труднее.
Всепрощеньем покрыть тех, кто губит тебя…
Но простишь ли себя, коль позднее
Будет друг твой лежать с перебитой спиной,
Ты ж его защитить не возьмёшься?
Всепрощенье забыв, снова бросишься в бой —
Бой неравный… А позже очнёшься
В тесной камере полной навоза и мух,
Вдруг поняв, что иного не надо.
Станет камера Раем священным для двух,
Обещая двойную награду.
После жизни, прожитой рукою к руке,
Умереть в перекрестии взоров —
Что быть может дороже? Слезой по щеке
Терпкий привкус немого укора.
— Как могла ты оставить дорогу добра,
Защищая меня в этой битве?
— Знай — она не по мне. Видно дружбу пора
Предпочесть беспристрастной молитве…
*****
Ты прекрасна была в проявленье любом,
Белокурая дева-воитель!
Как философ, как друг, бард, известный кругом,
Амазонок суровый правитель.
Столько бед пережив и потерь, сохранить
Свет души, неиспорченной местью…
Всех на свете прощать, но себе не простить
Ни обмана, ни страха, ни лести.
Кто опишет все подвиги жизни твоей,
Коль сама ты, в тени оставаясь,
Описала деянья врагов и друзей,
О себе рассказать не пытаясь?
Знаю я, не услышать тебе сквозь года
Благодарности голос смиренный…
Но уроков твоих не забыть никогда
Мне, отважная спутница Зены!
