Сестра милосердия
Товарный поезд, в три вагона, битый час
стоял у полустанка. Все толпились
к телеграфисту, что недавно вынес
станок свой из чулана, ближе к лампе.
В самом же полустанке и за чай,
не протолкнуться, но манило пламя...
И всё ж она пробралась ближе к печке,
держа свой бланк на уровне плеча,
чтоб отогреться.
Вокруг лишь человеки... Среди них
ни одного, кто был бы ей известен.
Ей думалось, что если души взвесить,
то ни одна не выдаст большей боли,
чем у неё... Хоть, впрочем, вон старик
мог выдержать, пожалуй, боль обоих,
коль развенчать его наигранную вялость;
но всё, что там в душе могло саднить
им подавлялось.
Неужто в сердце некий маховик
размалывает чувства, блажь, потери.
Она, не сдастся! нет! а перетерпит;
и всё исчезнет: и война, и толки,
и все остатки пламенной любви...
...Из сильно обожженных рук карболкой,
телеграфист взял бланк с неровным: "Боже,
сестра, у смерти есть-таки свой лик,
и, знаешь, он значительно моложе..."
