Извини.

Мне не было даровано судьбою

Погибнуть в девятнадцать лет в бою.

Дано мне было с первой сединою

Увидеть дочку милую свою.

Увидеть эти глазки, эти губки.

Услышать звонкий громкий детский смех.

Узнать что ее папка хоть и «Бука»,

Но все равно «На свете лучше всех!»

И не вини меня боец, что в девятнадцать

Ты с раной в сердце под обстрелом пал.

А я в бою том, как не напрягался,

С тобою в ряд под простынь не попал.

У каждого из нас своя дорога.

Свой крест, свои начало и конец.

И пожил ты совсем немного, но – герой,

А я всего лишь на всего отец.

Но знай что в этом детском громком звоном смехе

Есть твоя доля, как ты не крути.

Быть может та шальная дура-пуля

В меня летела, ты попался на пути.

И дочь моя об этом обязательно узнает.

Я ей об этом позже расскажу,

Когда в февральский день стол накрывая,

Я на стакан кусочек хлеба положу.