Мураками
Это море, Харуки, невзрачного цвета хаки,
Это море, как танк, ползёт на унылые скалы;
Альбатросы в испуге: их крылья - белые флаги;
Берег скуден, песчан, лишь сосна вздыхает устало.
Лодка мечется в муке, о пристань бьётся неловко,
Небо пасмурно, рвано - но редко слёзы пускает.
...Я давно здесь, Харуки:
Сижу на дряхлой циновке,
Иероглифы странных следов песком посыпаю.
Молодая, нагая, выходит дева из пены
И жалеет страдальца, судьбу по дюнам гадая,
Пьёт саке, напевая "А Love Supremе" от Колтрейна,
И целует мне пальцы, и в злой волне пропадает.
Иногда навещает старик, сумасшедший с виду:
Смотрит нежно и строго - и сыплет сотней вопросов.
Уходя, насылает дождь из снулых ставридок -
Я делю свой убогий обед с больным альбатросом.
Иногда возникает мать, безупречна, серьёзна;
Отгоняет кошмары, полощет в соли рубахи;
Говорит, запинаясь, что зреют яркие звёзды
За скалой сухопарой - и ночью не будет страха.
Или вдруг дальнобойщик: простецкий, как тофу, парень.
Он паркует машину в прибое, пыхтит сигаретой.
Он остался б подольше - но ищет волшебный камень,
Труд не терпит заминок: водитель тает с рассветом.
Ветер тащит извне эпилоги твоих романов,
Ветер падает в руки, гордясь бесценной поклажей.
...Напиши обо мне. Я тогда эпилогом стану.
Напиши мне, Харуки.
Твой вечный Кафка на пляже.
