Миниатюры
Бьется сердце.
Насмерть.
Глупое.
Все равно проиграет...
Плачу над несовершенством мира, утешаюсь своим несовершенством...
В ухе есть рыба,
В рассоле – соль.
А есть ли в людях – люди?
Возвратиться не надейся -
Не дано…
Услышать звук уснувшего вчера,
Увидеть сон листьев прошлогодних.
Оплакивай себя,
Не утирая слез.
Беги от возрожденья –
Больно ведь.
Не убежишь…
Виновата ли былинка, что зачахла, не дождавшись Солнца?
Виновато ли Солнце, что не успело к былинке?
Над вратами рая, должно быть, есть большая надпись на человеческом языке: «Все объяснимо»…
Впрочем, как и над вратами ада…
Закономерность неизбежного безысходна..
Боюсь радостного смеха, ведь за ними чьи-то горькие слезы…
Я шел через метель к ней. Ее не оказалось. Вот тогда-то мне стало по-настоящему холодно…
Из «Ненаписанной книги»
… - Какой ты?
- Когда мне больно, я плачу.
Однажды дважды захотелось стать трижды… И ведь получилось!
Мы еще повоюем… Хотя давно уже не хочется…
Одиночество порою так ревниво…
Насмерть.
Глупое.
Все равно проиграет...
Плачу над несовершенством мира, утешаюсь своим несовершенством...
В ухе есть рыба,
В рассоле – соль.
А есть ли в людях – люди?
Возвратиться не надейся -
Не дано…
Услышать звук уснувшего вчера,
Увидеть сон листьев прошлогодних.
Оплакивай себя,
Не утирая слез.
Беги от возрожденья –
Больно ведь.
Не убежишь…
Виновата ли былинка, что зачахла, не дождавшись Солнца?
Виновато ли Солнце, что не успело к былинке?
Над вратами рая, должно быть, есть большая надпись на человеческом языке: «Все объяснимо»…
Впрочем, как и над вратами ада…
Закономерность неизбежного безысходна..
Боюсь радостного смеха, ведь за ними чьи-то горькие слезы…
Я шел через метель к ней. Ее не оказалось. Вот тогда-то мне стало по-настоящему холодно…
Из «Ненаписанной книги»
… - Какой ты?
- Когда мне больно, я плачу.
Однажды дважды захотелось стать трижды… И ведь получилось!
Мы еще повоюем… Хотя давно уже не хочется…
Одиночество порою так ревниво…