Сумбур отношений
( в преломлении записей женского дневника)
***
В качестве иллюстрации: работа известного польского художника-сюрреалиста Рафала Олбински (Rafal Olbinski) .
***
I
Страх к женским соляным слезам.
Опять уходит с маской равнодушия.
Торопится по липовым делам,
Скрывая приступ нервного удушья.
Эх, сколько раз он закрывал глаза
На быт и каждодневные проблемы.
Уж потускнела женщины краса
В попытках тщетных взрезать вены.
Не жить, терзаясь в мыслях об ином.
Цепочкою потерянных мгновений,
Вдруг уменьшаясь, как горбатый гном,
И проклиная злой измены гений.
Другая, в кульминации припадка,
Вина осталась на душе осадком.
II
Вина осталась на душе осадком.
Обид пустых не высказанных гири
Висят, как христианские облатки,
Пытаясь сохранить рассудок в мире.
С самим собой и то, ужиться трудно,
И совместить возможность и желанье.
И выделить, что несомненно нужно,
И отмести тлетворное влияние.
Идя на поводу слепого эгоизма,
Не думать ни о ком, лишь о себе.
И на волне преступного снобизма,
Считать себя наградою в судьбе.
Тех женщин, нелюбимых ни на грамм,
Забыты лица, как халтурный хлам.
III
Забыты лица, как халтурный хлам,
Перемешались и слились в одно.
Не веришь больше чувствам и словам,
И не поёшь под девичьим окном.
Привык на ночь подругу выбирать.
Не знать фамилий, отчеств и имён,
И начисто к утру всё забывать,
И не стыдиться за банальный съём.
Забота у зануженной жены:
Сидеть и ждать, когда домой придёшь.
Не испытал ты перед ней вины.
Таких, как ты болванов не найдёшь.
Ты думаешь, что слёзы милой сладки.
Не стоит слёз, муж на измену падкий.
IV
Не стоит слёз, муж на измену падкий.
Не любит, и не ценит, ни одну.
Меняет женщин разных, как перчатки.
Придёт момент, и он пойдёт ко дну.
Не лей же слёзы, дева, о повесе.
Не трать минуты жизни на хандру.
То роль девицы из старинной пьесы,
Которую не пустят ко двору.
Что не положено простолюдинке,
То привилегия для знатной дамы.
Ты заучила нормы без запинки,
Как ноты и назойливые гаммы.
Но, муж к мольбам твоим глухой.
Ты плачешь, и зовёшь себя вдовой.
V
Ты плачешь и зовёшь себя вдовой,
И повторяешь: "Только Бог рассудит."
Расценит сердцем, а не головой.
Непостоянство и сомненья губят.
Уверена, отсутствие любви
Тебя лишает счастья материнства.
То испытание лихой судьбы.
Отсутствие заботы и единства.
Меж вами в доме не одна стена,
И вереница лестничных пролётов.
Чужими стали даже имена,
И нет обмена ни слюной, ни потом.
Поэтому зовёшь его Иудой,
И именуешь плоть пустым сосудом.
VI
И именуешь плоть пустым сосудом,
И скрашиваешь вечерок мадерой.
Пока твой муж ночь заполняет блудом,
Ты в обществе слывёшь, уставшей дурой.
И в мундштуке прогоркшем сигарета,
И кожи дымной серые разводы.
Ты просишь, чтобы звали тебя Грета,
Все Гензели, пришедшие под своды.
Твоих покоев тусклый полумрак,
И шелк не застилаемой постели,
Что юности хранит, ушедшей, прах,
И золото осенней канители.
И пудинг на тарелке — стылый гной,
Ведь чрево вновь наполнено иглой.
VII
Ведь чрево вновь наполнено иглой.
Ты всё ещё пытаешься стать плодной.
Вокруг тебя подушек пышный слой,
С поверхностью лоснистой и холодной.
Тебя всё раздражает до нельзя,
И дурнота подкатывает к горлу.
И, плавно по поверхности скользя
Сама себе напоминаешь воблу.
Как рыба на продрогшем берегу,
Хватаешь воздух жаркими губами.
И тихо шепчешь крошке: "Сберегу."
Качается кораблик над волнами.
Не поделилась новостью с супругом,
Отчаянный рассудок твой под спудом.
VIII
Отчаянный рассудок твой под спудом.
Ты выверяешь мысленно слова,
Проигрываешь разговор с супругом.
Не важно то, о чем трубит молва.
Напрасно ждёшь, что он придёт к обеду.
И к ужину он тоже не прибыл.
Ты правишь фразы, веские, как смету.
Чуть свет, а след его уже простыл.
А он, невесть где сутки пропадал,
И в планах не держал свою жену,
И много денег в покер проиграл,
А после заливал вином беду.
Давно уже постыла его лесть.
Ты тратишь жизнь на материнский крест.
IX
Ты тратишь жизнь на материнский крест.
В том видишь цель свою и назначенье.
И бережешь семьи покой и честь,
Боясь событий странного стеченья.
Твой кроха — всё, что важно для тебя.
На задний план ушли все опасения.
Жить можно вместе, мужа не любя,
Ища душевного с ребёнком единения.
То эгоизм? Да, может быть.
Привычных действий повторение.
Так, по-людски хотелось жить,
Любовью заслужив спасение.
Диктует то — не массовая мода.
Причиною тому — твоя природа.
X
Причиною тому — твоя природа.
В дочки -матери играют все девчонки.
Такая видно, женская порода.
За кубок первенства устраивают гонки.
Сначала балагурят, глазки строят,
Чтоб мальчик обратил на них внимание.
Ведь одиночество их очень беспокоит.
И не жалеют на борьбу старания.
Так, жесткую встречают конкуренцию,
Достойную подыскивая партию.
Кто обладает гендерною ленцою,
Тот пишет собственной свободы хартию.
Ты в одиночестве не хочешь пить и есть,
Но не приходит вновь благая весть.
XI
Но не приходит вновь благая весть,
И повторяется, который раз сценарий:
Ты слушаешь обманчивую лесть
Истории потасканной и старой.
Цепляешься за лживый романтизм,
До дыр зачитанных бестселлеров слюнявых.
Себя представив лучшей из актрис,
В амурных зарисовках рьяных.
И обряжаясь вечером в шелка
Ажурного резного пеньюара,
Ты видишь, что реальность далека,
От чувства, замутнённого дурманом.
Так, гонишь мыслей траурных невзгоды:
Не пережить тебе естественные роды.
XII
Не пережить тебе естественные роды.
И ты готовишься от боли умереть,
Ведь не взломаешь генетические коды,
И память поколений не стереть.
Ты уговариваешь, чтоб сидел на месте,
Не баламутил чистый свой родник.
И напеваешь ему тихо песни,
И простишь, чтобы в суть угрозы вник.
И эта крошка слушает твой голос,
Готова сколько нужно подождать.
А ты, как мел бледнеешь, беспокоясь.
Не суждено тебе детей рожать.
И в страхе, что в процессе ты умрёшь,
Уже не знаешь — любишь или врёшь.
XIII
Уже не знаешь — любишь или врёшь.
К семейной жизни муж профнепригоден.
А ты считаешь, лучше не найдешь,
Хотя известно, кто из вас бесплоден.
Психоз обычно вызывает смех,
И ты хохочешь над своей бедою.
Ты зачала свой непристойный грех,
Упавшей с неба нарекла звездою.
И ждёшь, когда дитя прорвёт обёртку,
И, как птенец проклюнется, пища,
И губ твоих обветренные корки,
Раскроются, от жажды трепеща.
Она вонзит в нутро измены нож.
Никчемнее особы не найдёшь.
XIV
Никчемнее особы не найдёшь.
Как жаль, но оба стоили друг друга.
Ты птичкой в клетке жалобно поёшь,
А муж твой частый гость других, без стука.
Пусть он не обрюхатит ни одну.
Но не приносит нежность, как и радость.
Полощет рыбку он в чужом пруду,
И в том его единственная слабость.
И ты ничуть не лучше, госпожа,
И Гензели, в твоём саду — звоночки.
Пусть не была ты сроду хороша,
Но локоны судьбы вплела в веночки.
Исчезли искры прежних драм —
Страх к женским соляным слезам.
МАГИСТРАЛ
Страх к женским соляным слезам.
Вина осталась на душе осадком.
Забыты лица, как халтурный хлам,
Не стоит слёз, муж на измену падкий.
Ты плачешь и зовёшь себя вдовой,
И именуешь плоть пустым сосудом,
Ведь чрево вновь наполнено иглой,
Отчаянный рассудок твой под спудом.
Ты тратишь жизнь на материнский крест,
Причиною тому — твоя природа,
Но не приходит вновь благая весть,
Не пережить тебе естественные роды.
Уже не знаешь — любишь или врёшь,
Никчемнее особы не найдёшь.
***
03.09.16.
****************************************
