Путь. Истина. Жизнь. Глава 47
Глава сорок седьмая
ХОЖУ СРЕДИ МОГИЛ ЗАБЫТЫХ...
Хожу среди могил забытых,
Крестов склонённых, пыльных плит,
Надгробий старых и разбитых,
Печальных русских пирамид.
Какой покой в шатрах цветущих,
Какой заманчивый уют, —
И только птицы в пышных кущах
Забыть о жизни не дают.
И я прошу прощенья, предки,
Что я запрета смял межу;
Бесшумно раздвигая ветки,
Меж вами, спящими, хожу.
Я мыслей ваших не нарушу,
Вы не нарушите моих,
Но что же так тревожит душу
В потёмках этих вековых?
Вот луч,
сквозь листья проскользнувший,
Согрел кусочек тишины:
«Мир праху твоему, уснувший...
От внука, сына и жены...»
Кто ты? В каком родился веке?
И тих ли сон твой в темноте?
И весь ли сказ о человеке,
Что прочитал я на плите?
И много это иль немного
В пыли забвенья на земле?
Но я прошу тихонько Бога:
Пусть скажут так и обо мне.
И кто-то, ветки отогнувший,
Прочтёт на пыльном камне вдруг:
«Мир праху твоему, уснувший...»
И тишина,
покой вокруг...
ДЕВУШКА СТОИТ ПЕРЕД МОЛЬБЕРТОМ...
Девушка стоит перед мольбертом.
В свежей краске – кисти остриё.
Полдень обрисовывает ветром
Тоненькую талию её.
Тучи собираются над садом,
Мимолетным дождиком грозя,
А она выискивает взглядом,
Что позднее высмотреть нельзя:
Как мрачнеют шумные деревья,
Как меняет глубину и тон
У стены разрушенной и древней
Старый, с лебедой в ограде, дом.
Как внезапно выгнутые листья
Вековых высоких тополей
На ветру трепещут серебристо,
И от них становится светлей.
И, душе восторженной послушна,
От мазка до нового мазка,
Энергично и полувоздушно
Замирает девичья рука.
СОБАКЕ ПО ИМЕНИ БИМ
Дай, Джим, на счастье лапу мне...
Сергей ЕСЕНИН
Милый пёс мой, умная собака,
Вот мы и расстались навсегда.
Грустные глаза твои из мрака
Душу прожигают сквозь года.
Помню, как на частые уколы
Ты скулил в обиде на людей
И лежал притихший, невесёлый
В долгой неподвижности своей.
А потом... потом была деревня.
Воздух – как целебное питьё.
И лечили травы и деревья
Тело исхудавшее твоё.
Добрая, всесильная природа,
Соки и дыхание земли
Жизнь тебе вернули за полгода,
Что врачи не очень-то смогли.
Помнишь, пёс, как в жаркий полдень лета
Мы по роще бегали с тобой?
Сколько было музыки и света
Под её тенистою листвой.
И, устав, в густой траве душистой
Ты лежал, чтоб вновь набраться сил.
И за мной твой умный взгляд лучистый
По-собачьи преданно следил...
А потом пришло письмо под осень,
Страшное, в ненастный день один.
В роще задушил тебя и бросил
Чей-то человечий сучий сын.
Горькие слова писала тёща.
Плакала, читая их, жена.
Словно наяву я видел рощу,
Но она, как ночь, была темна.
Время шло. А дни не стёрлись эти,
И в душе не высохла слеза.
Многое отдал бы я на свете,
Чтобы палачу взглянуть в глаза.
