Поэтическая дуэль

       
                                                   Страх 

Мир лесных запахов не прост. Иногда задумываешься, где ты чувствовал те или иные из них. Частенько попадаются уже потухшие и бледные, реже совсем незнакомые. А этот был, да! Волчий! Я даже, почти увидел, как мелькнул грязно-серый бок, там впереди. 
                   Позвольте, однако, сперва рассказать, что я чувствую, соприкасаясь с этим ... По жилам течет огонь. Нет, во мне нет того внешнего спокойствия, которое ощущаешь, выжидая, высматривая из-за кустарников добычу, ничего не подозревающе-праздно шатающуюся невдалеке. Во мне появляется то, что волки называют предсмертной агонией, судороги изнутри наружу. То момент начала и противостояния. Как дерево вспыхивает от попавшей в него молнии, так и чувства во мне, взрываясь, воспламеняют внутренности, оставляя впоследствии приятное, непоколебимое тепло действия. Все началось... 
                  Сейчас же, кроме прохладного ветра где-то у себя в глубине, я ничего не испытал и испугался. Ни странного ветра, естественно, а бесчувствия, того знаменательного предчувствия беды, что бывает только накануне большой опасности либо вообще смерти. 
                  Давно лицо мое не сковывал холод и не коробил кривым оскалом страх. Честь, традиция, даже сама воля говорили мне: «Ты должен, иди, нюхай, ищи его...». Нет, никогда! Я готов был разорваться на мелкие кусочки от злости и сдохнуть от унижения самого себя самим собой. 
               Земля под моими лапами предательски завращалась. Помню первый, самый первый поворот своих лап. Они толкали землю мучительно медленно, словно сам мир сопротивлялся моему постыдному бегству. Но, проделав первые несколько тяжелых шагов, я почувствовал себя уверенней, силы, уже будто бы покинувшие меня, вновь придали точность моему стремительному движению. 
                  Я бежал, и все мое существо предательски радовалось этому побегу и, чем быстрей, чем стремительней деревья, кусты и высокая трава мелькали на моем пути, тем упоительно-отчаянней становился каждый мой длинный рывок вперед. 
                  Пытаясь хоть как-то заглушить все нарастающую бешеность, я начал углубляться в механику ритмичного передвижения всего тела. Кончики лап соприкасались с землей, выталкивая меня куда-то наверх вперед. Мысли погружались в движение, незаметней происходило касание земли. Бег больше напоминал переливающуюся волну, взлет и падение, снова взлет и снова падение. И тут на очередном прыжке, к моему ужасу, я грохаюсь между сосен в канаву и вижу в ней валяющуюся на животе тушу матерого волка. 
                 Что...??? Запах не тот: «Это не он!». Гулко, словно в самой голове, стучит мое сердце. 
                 Он застрелен, и это мое спасение. В этот момент я готов петь хвалебную песню луне. Может быть, и тот, другой, также убит, может, и вовсе не придется с ним встретиться, ведь можно переждать вот прямо здесь, в канаве, а его, того волка, пристрелят. 
                 До чего же безумная надежда может покорить разум, и не сладить с ней, уж больно привлекательна, больно сладостна, больно топит, топит... 
                 Нельзя так стоять и мусолить глупую надежду, нельзя допускать ее близко в сокровенные мысли, иначе из беглеца я превращусь в поджавшего хвост глупца. 
                 «Почему же подстреленный волк лежит здесь, никем не подобранный, не съеденный?». Где-то за горизонтом насущных размышлений пролетали смутные образы гибели волка. Пролетая, словно едва касались своими картинами сознания.
                А сознание требовало действий. Но, кроме желания куда-нибудь идти, уже ничто, ни низменный страх, ни ощущение парящего над землей тела, не принуждало меня быстро двигаться. Теперь можно уже обратить внимание на лучи солнца, пробивающиеся сквозь кроны к земле. В смятении смотреть на окружающие папоротники, на ручей с волнистым поросшим осокой берегом, на саму воду... 
                   Момент, который произошел после, мне не понять никогда в жизни. Казалось, земляной ком с рыком сбил меня с ног и перевернул лес на бок. Я вывернулся, вращаясь и вручая себя некоему древнему инстинкту выживания. Зубы сами сомкнулись на жесткой до невозможности шее врага. Даже хвост и верхушки ушей помогали мне в этой борьбе, весь я устремился в одно место – клыки, протыкающие шкуру, распарывающие крупные хрящи, артерии и вены. Упустить такой шанс было бы смерти подобно, так же как смерти подобно было мое соприкосновение с волком, от чьего запаха я так упорно убегал. 
                    Он был молод, этот волк, вероятно, обзавелся подругой и хотел захватить мою территорию, вероятно... Но это не важно. 
                   Свой страх, как какой-то глубоко неприятный осадок, мне не забыть. Мне не забыть и не замутить воспоминания бега, они более преследуют меня, чем сам тот непонятный душе губительный испуг. Видно, во мне еще сохранилась дверь, открывать которую умеют только особые обстоятельства или силы, не известные и не подвластные мне. 
                     Что они? Кто они? И почему дают о себе знать? 
                      Неведомо… 

      Мы с другом мчались по побережью на его новеньком «Порше». Дорога плавно поворачивала на горный серпантин. И вот мы уже поднимаемся на склон, поросший скудной растительностью. Яркое солнце слепящими лучами отражается от лазурной глади моря. Берег обрывист, и кое-где выступают из воды одиночные небольшие скалы, как зубы горы. Ветер треплет волосы, и они непрестанно лезут в глаза. И вдруг…
      Я увидел девушку, стоящую на одной такой скале. Она обернулась на шум проезжающей машины. И весело помахала нам рукой. Короткий миг – и мы умчались дальше. А в памяти остался незабываемый образ тонкой, облитой искрящимся светом фигурки, голубое парео, бьющееся на ветру и смеющееся лицо с белозубой улыбкой. И еще волосы, подхваченные ветром, темным пламенем обвивающие стан девушки. 
      Как мог я за такое короткое мгновение заметить все это? Я сразу обернулся, разглядеть получше эту прекрасную незнакомку, одиноко стоящую на скале, пока машина не умчалась за поворот… На скале никого не было! Этого не может быть!
      - Джеймс, ты видел?! – от волнения я схватил его за плечо, и «Порш» вильнул по дороге.
      - Ты рехнулся?! Мы чуть не слетели! Что я видел? Да, вид обалденный и эти скалы торчат, как зубы… Чего ты возбудился-то?
      - Нет! Девушку! Девушку на скале ты видел?!
      - Не было там никого. Ты на солнце перегрелся. Пусто. Вон, пива выпей!
      - Там стояла девушка. На скале! Я точно видел! В голубом парео… Она еще рукой помахала. Да стой, ты! Останови машину!
      - Ники, ты точно сбрендил. Как я могу остановить машину на этой узкой дороге с закрытым поворотом? Нас сшибут и не заметят! – Джеймс сердито взглянул на меня. 
      Но я точно знал, что девушка была! И вцепился в руль «Порша». Друг резко сбавил скорость и попытался сбросить мою руку. Но я был решительно настроен остановить машину и пойти посмотреть, что случилось с девушкой. Джеймс ругаясь, стал разворачивать «Порш», что представляло трудную задачу на таком маленьком пятачке. Хорошо, что в это время дорога была пустынна. Когда показались скалы, Джеймс подъехал максимально близко к месту, на которое я указал. Я опрометью кинулся вниз, прикидывая, сколько времени прошло с тех пор, когда я ее здесь видел. Минут пять? Семь?
      Колючий кустарник больно царапал руки и ноги. Шорты не могли спасти от подобной напасти. Камни срывались из-под ног, и я то и дело скользил по склону, боясь окончательно сорваться. Мельком посмотрел вверх на Джеймса и увидел, что он, зараженный моей уверенностью, тоже спускается вслед за мной.
      Достигнув узкой полоски каменистого берега, я, не раздеваясь кинулся в воду и быстро добрался до близкой скалы. Влезая на нее, я уже чувствовал, что все в пустую. Задыхаясь, с колотящимся у горла сердцем, вполз на вершину и глянул вниз. Сначала ничего не увидел, но, приглядевшись, заметил на некоторых нижних выступах скалы – кровь!
Не задерживаясь, полез вниз, рискуя сорваться с маленькой, но серьезной кручи. Едва удерживаясь на выступах скалы у самой воды, я с ужасом видел, как волны потихоньку смывают кровавые следы трагедии. Сверху меня окликнул Джеймс:
      - Ну, что там? Есть что-нибудь?
            На ответ не было времени, я только махнул рукой, чтобы он спускался ко мне. И нырнул в глубину. Вода, подсвеченная солнцем, была чиста и прозрачна. Чем глубже я уходил, тем мрачнее и холоднее становилось. Из глубины мимо меня проносились стаи мальков вместе с пузырьками воздуха. Воздуха стало не хватать, и я отчаянно пытался плыть быстрее… и там, дальше… да, да! Мелькнуло что-то прозрачно голубое! Изо всех сил рванулся я вдогонку ускользающему парео незнакомки. Рука безнадежно тянулась за ним в уходящее нечто. Легкие горели нещадно. Уже на грани, я почувствовал легкое касание ткани, или это было обманом чувств? В полуобмороке я рванулся наверх, теряя сознание от запретного желания глотнуть воды вместо спасительного воздуха. 
      Мощный рывок за ворот рубашки вознес меня к небу, к жизни. Рядом, отплевываясь и ругаясь, барахтался мой друг. Он почти швырнул меня к скале, и я, кашляя и задыхаясь, вцепился в острые выступы. Джеймс ухватился рядом со мной. 
      - Ники, ты больше так не делай. Я чуть не потерял своего лучшего друга.
      - Джейми, я видел ее … там на глубине… я попытался схватить девушку за парео, но у меня не вышло… она опускалась все глубже и глубже. У меня воздуху не хватало… Еще бы чуть-чуть, и я бы сумел!
      - Ники, посмотри на меня… Ники! Там не такая уж большая глубина, как тебе кажется. Хочешь, я нырну и достану тебе камушек со дна? Ты же отличный ныряльщик, Ники! Подумай! Здесь неглубоко!
      - Может, там подводная пещера или проход в горе, и ее утянуло туда течением! – у меня уже зуб на зуб не попадал от холода.
      Джеймс ничего не сказал на это, но я понял, что он сильно в этом сомневается.
      Собравшись с силами, мы стали карабкаться на скалу. Конечно, никаких следов крови на камнях не было, их давно смыло. Без помощи Джеймса я вряд ли смог забраться наверх. Места, чтобы присесть и передохнуть на скале не оказалось. И нам пришлось снова лезть в воду, чтобы перебраться к подножию горы.
      Позже, совершенно измученные, вскарабкались мы на дорогу и с огромным облегчением ввалились в машину. Едва сев, Джеймс завел двигатель, и «Порш» тронулся обратно. Все это время я неотступно думал о незнакомке, вспоминал ее, стоящую на скале и машущую мне рукой, и ускользающее от меня в глубину голубое парео.
      … Прошло уже много лет с тех пор. Бывает, что по ночам я плыву за девушкой в черную пропасть горы, и никак не могу ухватить ее за призрачное одеяние. И тогда я просыпаюсь в липком поту, и тяжелая тоска давит на сердце. 
      Джеймс так и не поверил мне, он упорно считает, что я перегрелся на солнце. Иногда и я начинаю сомневаться…