Поэтическая дуэль

Когда я училась в первом классе, мой брат Миша учился в пятом классе.

Миша был отличником, уроки дома никогда не делал, он всё делал в школе.

Прошёл урок математики, дали домашнее задание, Миша на перемене его решил! Прошёл урок русского языка, дали домашнее задание, Миша на перемене всё написал! Если на перемене не успевал с домашним заданием, то на уроке рисования он быстренько рисовал, и заканчивал писать задание по русскому языку. Он всё делал быстро!

Дома брат учил только стихи вслух. Так их учил, что волей и неволей его стихи откладывались в моём мозгу.

Перед первым классом я знала стихи школьной программы с первого по четвёртый класс.

Со мной было всё по-другому. Домашнее задание я делала дома, со мной сидела мама. Я долго решала примеры, долго думала, долго выводила крючки. Просто я была девочка и самая маленькая в семье! Училась я хорошо, но, не любила читать!

Однажды мама заболела, её положили в больницу. Мои уроки стал проверять брат. Долго он со мной сидеть не собирался, всё за меня решал, я успевала только записывать! Читать меня не заставлял, только спрашивал:

- Читала? Я кивала головой.

В школе на уроке чтения мы заканчивали проходить букварь, учительница вызывала нас к своему столу, мы читали по её букварю. Пока один ученик читал, все другие по своим букварям следили за чтением. Если чтение прерывалось, другой ученик выходил к учителю и продолжал читать.

Меня несколько раз вызывали читать, но я читала очень плохо!

Учительница спросила:

- Галя! Ты дома читаешь?

Я сказала, что наша мама лежит в больнице, мы к ней ездим, и я не успеваю читать.

Ну, раз такое дело, учительница оставила меня читать после уроков.

Стою я около её стола сильно обиженная. Было стыдно, что всех отпустили, а я должна заниматься с учителем! Если мама узнает, что меня оставили после уроков, то она сильно расстроится! Если брат узнает-то, будет смеяться!

Я стояла около стола учительницы, мой палец был в её букваре. Стояла и пыталась читать.

Вдруг в класс заглядывает какой-то мальчишка. Он показал на меня пальцем и громко крикнул: - - Э! Двоечница!

Это обидное слово упало на моё сердце! Так меня ещё никто и никогда не называл!

Я громко заревела! Слёзы капали в букварь учителя, и стали размывать буквы.

Успокоить меня было сложно. Учительница сказала:

- Галя, ты иди домой, дома всё прочитаешь, а завтра я тебя спрошу.

Придя домой, я не могла успокоиться, но жалеть меня было не кому, потому, что дома никого не было.

Я взяла букварь, начала читать, это были стихи про снег на всю страницу.

Я прочитала один раз, потом второй, потом третий, уже начала загибать пальцы рук, я хотела прочитать сто раз.

Когда закончились пальцы, я стала записывать счет на листочек.

На двадцатый раз я выучила весь текст наизусть!

Я перелистнула страницу, и на всякий случай несколько раз прочитала следующий текст букваря.

На уроке меня вызвали читать. Я не смотрела в букварь, я смотрела на одноклассников и рассказывала текст! Мне понравилось быстро читать! Меня похвалили!

Я стала больше читать. Кроме школьной библиотеки, я записалась в городскую библиотеку, как мой брат Миша. В газете «Труд» я читала последнюю колонку коротких новостей и рассказывала их маме. Вот так я полюбила читать!

Спасибо тебе мальчишка! Ты преподнес мне урок «Быстрого чтения», обозвав меня «двоечницей»!

 

Мой сын научился читать до школы. Моя внучка ходила на дошкольную подготовку, и научилась читать до школы.

А в наше время учили читать в школе!

 

20.03.2024 год

 

Фото взято из интернета.

У моей подруги, Наташки, был вреднющий сосед, дед Михан. Как его полное имя, уже не вспомню, но мы, дети звали его - дед Михан. Он постоянно старался нам навредить. Летом после обеда, натянем гамак между деревьев и уляжемся подремать, вдруг бац, и валяемся на земле. Спросонья не поймем в чем дело, встаем, осматриваем гамак, а он с одной стороны обрезан, дед Михан постарался. Пока мы терли глаза, валяясь в траве, он скрылся в саду. И таких пакостей было множество, но мы в долгу не оставались. Дед Михан был хромой, у него был протез на одной ноге, это была врожденная патология, и гоняться за нами он не мог, поэтому делал своё грязное дело исподтишка. Это у него было такое развлечение на старости лет.

Однажды, по весне, мы с Наташкой возвращались из школы, было нам тогда лет по десять. Шли, непринужденно болтая, мимо окон деда Михана. И тут на нас хлынул поток воды, это дед опрокинул нам на головы ведро с водой. По нашим бантикам и фартучкам потекли потоки. Промокшие, как после хорошего ливня, мы побежали к Наташке домой. Разделись, повесили сушиться школьные формы и стали готовить месть.

Наташкина кухня соприкасалась с кухней деда Михана не толстой перегородкой. Мы вытащили из ящика с инструментами, Наташкиного отца, Дяди Вити, огромный гвоздь, сантиметров двадцать длиной. Наташка, как заправский кузнец, взяла в руки кувалду. Кухонные столы двух квартир были прижаты к общей стене. Мы примерили, куда вбивать гвоздь, что бы он вышел аккурат, напротив рта деда Михана. Зафиксировали точку и начали вбивать гвоздь в стену. Она сотрясалась от ударов кувалды, я придерживала гвоздь, а Наташка, с точностью снайпера, колотила по шляпке. Дед Михан метался по дому, не понимая, что происходит, и кричал: "Наташенька, что вы там делаете?" Когда гвоздь вылез у него над столом сантиметров так на пять, дед Михан, тоже взял молоток, и стал выколачивать гвоздь назад. Мы с упоением ожидали, и как только гвоздь выдвинулся к нам, мы с Наташкой, поднатужившись, его вытащили. В стене зияла дыра в полтора сантиметра диаметром. Оставалось дождаться, когда дед Михан сядет обедать.

И вот настал долгожданный момент. Жажда мести вспыхнула ярким пламенем. Дед Михан поставил перед собой тарелку с супом. В это время мы вытащили огромную клизму, набрали в нее воды и вставили наконечник в отверстие. Там еще оставалось немного места, чтобы посмотреть в щель и навести прицел. Как только дед Михан набрал в ложку суп и собирался отправить её в рот, разинув его пошире, мы выстрелили из нашего "брандспойта". Эффект был ошеломительный, дед, с перепугу, вскочил, опрокинув суп, заорал на нас диким голосом, обещал нам все кары небесные, а мы конечно, валялись от смеха, держась за животы.

Вечером, естественно, была расплата. Нас родители отругали, пообещали лишить всех будущих благ, а Наташкин отец залил чем - то проделанную нами, с таким трудом, дыру. Но все это было не важно, главное, что мы отомстили за мокрые бантики, фартуки и форму, за нанесенное нам оскорбление этим злобным дедом.