Поэтическая дуэль
- Дата начала
- 24.06.2022
- Дата окончания
- 25.06.2022
- Поэтическая дуэль завершена
По следам поездки с клубом ЧЕГЕТиЯ на Камчатку в июле 2021 года
Я пóднял старости перчатку.
Седьмой десяток — не предел!
Я собираюсь на Камчатку,
оставлю немощь не у дел.
Здоровый дух одёрнет тело
от прикипания к тоске,
поможет освежиться смело
загадкой в поисковике.
Ты по-ковидному не видной
предстала год назад гостям,
Камчатка!
Отступиться стыдно,
о невезении кряхтя.
По новой куплены билеты.
Волнится сопками тайга.
Летим куда мы? В зиму, в лето?
Жара нас ждёт или снега?
Над Ледовитым океаном,
Таймыром, мысом Канин нос
кратчайший курс, от солнца ль пьяный,
по коромыслу к цели нёс.
Шар спроецирован на плоскость,
Камчатке контур исказив.
Гольцом в пучину мчится хлёстким,
пронзить Японию грозит.
Пока не пересёк экватор,
где солнце светит — это юг.
Но левый наш иллюминатор
рождает очевидный глюк!
Отставить! За полярным кругом
ещё не ту увидишь хрень.
Здесь солнце ночью не на юге,
пока царит Полярный день.
Вулканы, гейзеры, медведи,
рыбалка, крабы, хели-ски —
об этом лишь смогли поведать
образования куски.
Сменив в полёте дважды маски
(их время жизни — три часа),
готовы погрузиться в сказки:
наш тур камчатский начался!
* * *
В траве земля. Свежо и плоско.
Не пекло, но и не мороз.
Листвою шелестят берёзки…
Где тундра? — просится вопрос.
На карте полуостров — Север,
Чукотке словно борода,
где в мёрзлой тундре меж кочевий
бредут за ягелем стада.
Однако город Петропавловск
разбить иллюзии не прочь:
южнее он столицы малость,
с Самарой широтой точь-в-точь!
Здесь начинается Россия!
Хозяйничает тут медведь.
Исход невидимой стихии
вулкан позволит лицезреть!
«Партнёров» предки на фрегатах
порт попытались захватить.
Хоть было их по три на брата,
пришлось бесславно отвалить.
Не окунаться супостатам
ни в молоко, ни в кипяток!
Студёным смыть ректификатом
беду позволит горбунок!
В термальный прыгаем источник
с серьёзной дозой мышьяка.
Лужёных не испортить почек,
умяв цистерну коньяка.
* * *
Нас океан позвал открытый,
вход охраняют три скалы.
Корабль, не раз волной побитый,
для нас завязывал узлы.
Кормили бескорыстно чаек,
но в удочке была корысть.
И рыбы вовсе не случайно
со дна залива поднялись.
Увенчанный камчатским крабом,
я, чтобы сгладить компромат,
вручу «живущим где-то бабам»
преодолённый перекат.
Трёх медвежат от нашей банды
мамаша в гору увела,
Нам повезло: медведь — не панда,
мы не десерт с её стола!
Клуб внедорожников камчатских
с перемещением помог.
И чтоб с вулканом повстречаться,
родео в поле без дорог,
в снегах, утаивавших «линзы»,
на вставших на дыбы авто
одобрили без укоризны!
Переполнял нутро восторг
от этих скачек беспримерных,
где дух командный воспарил
над крахом рысканий неверных,
куда лукавый поманил.
Настал предел и вездеходам
брать штурмом бездорожья круть.
Своим преодолеем ходом
оставшийся к вулкану путь.
Пусть созерцательность мобильной
поворотится стороной,
и я впрягусь, как конь двужильный,
в подъём с поклажей за спиной.
Нас меж камнями аккуратно,
над трещиной тропа ведёт.
Чадит, пробулькивает смрадно
сквозь грязи сероводород.
Сойдя с тропы, рискуешь сгинуть,
обрушив кромки фумарол.
Такую жуткую кончину
страдалец здесь не раз обрёл.
Вверху провешены верёвки:
отважным в кратер заглянуть.
Но надо быть предельно ловким,
по жерлу внутрь продолжить путь,
карнизом узеньким спускаясь
к кальдеры ровному клочку.
По центру озеро сверкает
подобно злому пауку,
любую переварит живность
отборной серной кислотой.
Давай восславим Божью милость,
что в преисподней ты живой.
* * *
Оставим химию растворов.
Здесь в реках чистая вода.
И, подчинив инстинкту норов,
лосось ордой плывёт сюда.
Он против быстрого теченья
через порог вершит прыжки,
чтоб воплотить предназначенье
любить до гробовой доски!
Сентиментальные медведи
не перебьют лосося впрок.
Им дух стяжательства неведом,
чтоб закрома набить берлог.
Иное дело — браконьеры,
им, право, только волю дай,
икры себе возьмут без меры,
а нерест к чёрту пропадай!
На надувных плотах по Быстрой,
одной из главных местных рек,
широкой и кристально чистой,
нам предстоит развить успех
в рыбалке,
но теперь на блёсны.
Опасен спиннинга кивок,
ибо не только рыбьи дёсны
проткнуть способен твой крючок.
Страдают часто пальцы, уши,
и даже, упаси Бог, скальп!
И крик «Спасите наши души!»
муссоны донесут до Альп!
Нам удалось без злоключений
в рафт кинуть с дюжину гольцов.
Тем мне оказано почтенье,
и ужин страждущим готов.
* * *
На стареньких аэроснимках
пальба фонтанов не видна.
Долина гейзеров — песчинка,
случайно найдена она.
Квадратных пара километров
(на всю Евразию лишь два!),
сокрытая ольхой и кедром —
Камчатки новая глава!
За артефактами в Долину
подался любопытный люд.
Декрет! — И бум походный схлынул,
лишь вертолёты отнесут.
Изъян регламентной работы,
туманы «стрекозе» грозят.
От Петропавловска с час лёта,
но без везения нельзя!
Долину полюбили сели
и хаосу меняют лик.
Спецпятачка, где «птица» села,
последний оползень достиг.
Наст «антигравитационный»
(Рэй Брэдбери, «И грянул гром»),
проложен на крутом уклоне,
мы, не сходя с него, бредём.
Огнём пылающие недра,
оттягивая взрыва срок,
чрез воспалённую уретру
разбрызгивают кипяток!
Котлов морщинистые морды
кряхтя пропукивают газ.
И вся их бурая когорта
пыталась грязью плюнуть в нас.
Вдруг ход экскурсии неспешный
прервал спустившийся пилот:
туман в ущелье полз кромешный.
Взлететь успеет вертолёт?
Внеплановый ночлег забрезжил!
Стремглав заполнили салон.
На воздух опираясь нежно,
прозрачный ищем небосклон.
И вот заголубело небо,
у всех от сердца отлегло.
Мотору солнце не плацебо —
первостепенный антидот.
Над извергавшимся вулканом,
над целым озером с ухой
проник я взором великана
в Земли обманчивый покой.
Природы облик первозданный
дано Камчатке обнажить.
И долго б я парил в нирване,
не вертолёта кабы прыть.
* * *
Нас будит ранней птахи пенье,
уходит в бесконечность тень.
Очередное восхожденье
готовит предпоследний день.
До места мчимся на вахтовке,
не трасса, а «Париж-Дакар»!
Камней и пней полна грунтовка,
КамАЗ легко держал удар.
А дальше только пешим ходом:
природный «Нáлычево» парк
в сто километров пешеходам
маршруты преподносит в дар.
Домашние вулканы близко:
Корякский слева, справа он,
Авачинский, к нему без риска
путь может быть преодолён.
И вот шагает выше, выше
цепочкой выстроенный люд,
и стала маленькой, как мышка,
гора-экструзия Верблюд.
Одышкой согреваем гребень
и камни мнём, когда привал,
заволокло туманом небо,
неповторимый вид пропал.
Не лёгок трек без тренировки
для путника солидных лет.
Свою тибетскую сноровку
бездумно выбросил в кювет.
Смыкал вокруг Кайласа кору,
Эльбруса выше перевал
прошёл, не тронутый измором,
а здесь дышать не успевал.
До слёз обидно, но рассудок
я от горняшки не терял.
Не без добра приходит худо,
я мудрым стал, как аксакал.
Замёрзшим ёжиком в тумане
на гребне, а вокруг не зги,
пересмотрел свой чарт желаний,
не став обузой для других.
Друзьям пройти по вертикали
осталось метров под семьсот.
В сыпучий и падучий камень
зигзагами тропа ведёт.
Зато прорвав тумана юбку
на бёдрах модницы-горы,
синь неба обрели и трубку,
что в кратере Сварог курил.
Верёвки у последней кромки
смягчат подъёма крутизну,
друзья на тёплые обломки
застывшей лавы сесть рискнут.
Их извержение эмоций
согреет грустного меня,
бальзамом сладким разольётся
при встрече на исходе дня.
Не возводи на трон обиды,
о неудачах не тужи.
Обиды выветрят либидо,
навеют грусти миражи.
* * *
Камчатка всех околдовала,
во-первых, русскостью своей.
Хоть далека, Россией стала
в тисках неласковых морей.
Для жизни трудностей немало:
цунами, сели, нет дорог,
берёза каменной взрастала —
но возлюбил Камчатку Бог!
От красоты необычайной,
богатства океана, рек,
любовь природа источает
и так душевен человек!
Не удержать внутри эмоций
и, эх, позволили б года,
смотреть, как пульс планеты бьётся,
вернуться все хотим сюда!
Август 2021
Посвящается всем с юга до севера
Камчатки, с кем пересеклась моя судьба.
1
У каждого есть памяти страна…
В душе, ночами зажигаясь, свет
вдруг поднимает медленно со дна
тревожные мгновенья прошлых лет.
Мне снится обжигающий рассвет,
даль снежного безмолвия видна
из юности открытого окна,
и от минувших дней покоя нет.
И снова смотрит пристально в меня
раскосым взглядом северных богов
сквозь листья облетевшие, огня,
студёный край свершений и ветров.
Пусть время впишет в голубой листок
для глаз чужих сокрытый уголок.
2
Для глаз чужих сокрытый уголок,
во мне Камчатка развела крыла,
и солнца распустившийся цветок
пурга заговорила добела.
Из древности горячая стрела
в моём сознанье сделала виток…
И век явился, страшен и жесток,
в кострах завыла ледяная мгла.
Шаманами замученная ночь
в дремучем танце корчилась, хрипя,
и уносилась на оленях прочь,
столетья пропуская сквозь себя.
И жизни мне открылась вдруг цена,
где неудачи, радость и вина!
3
Где неудачи, радость и вина
вошли в меня, словно камчатский ветер,
от тайны отхлебнула я сполна,
и минул день, и воцарился вечер.
И за полОгом юрты идол встречи
у очага, нагретый до красна,
скользил в зрачках, как хитрая луна,
и тонко сказок колебались свечи.
И я училась заново любить
и понимать озябшие вулканы.
История раскручивала нить
веков седых, приоткрывая раны.
Зов прошлого, познания восторг
вплелись судьбою в тайнопись дорог.
4
Вплелись судьбою в тайнопись дорог
гортанные чарующие звуки,
и слово, прикоснувшись, как ожог,
забилось синей птицею в испуге.
И слышалось сквозь сонный шёпот вьюги:
- Рождённым утром отвори Восток,
поймай губами солнечный росток,
и первый луч в тебе убьёт все мУки. –
Легенды древней трепетная ткань
скрывала в лабиринтах тайну счастья,
а голос пел: "Разбуженная рань
в твоей судьбе разрушит все ненастья".
Там, впереди, где небосвод глубок,
мир распахнулся яростен и строг.
5
Мир распахнулся, яростен и строг,
забили в бубны жесткие ладони,
в коварных духах затеплился рок,
чтоб вылиться в безумный вихрь агоний.
Тонули вопли жертв в предсмертном звоне,
пил кровь людей языческий божок,
и древний лучник целился в висок
грядущему, спасённому от бойни.
Багровая кровавится заря
и вечность проступает в ликах гор,
легендами о прошлом говоря,
времён и судеб разбирая сор.
Уходят к верхним людям племена,
жизнь раскроив на даты, имена.
6
Жизнь раскроив на даты, имена,
открыла книгу времени Россия.
Петровская ясачная казна
вписала в данник тайники глухие.
Экзотика, мятежная стихия,
сквозь лёгкие буранов пелена,
промёрзшей тундры нежная весна
и грохотанье сопок огневые.
Атласов, Беринг, донесенья, «скаски»,
остроги у разгневанной реки…
Как будто души трогаю указкой
и ощущаю тихие шаги.
Впечаталась в рассудок новизна,
неведомого рухнула стена.
7
Неведомого рухнула стена,
года скользили, как века потом…
А Родина у каждого одна,
не только детство и не только дом.
Когда в неё нацелено углом,
прищуром пушек метится война,
то ощущаешь всей душой сполна
родство с лесами, небом и цветком.
В анналах иноземный вспыхнул флаг,
орудьями прикрытая армада,
графическая тактика атак,
и англичан с французами фрегаты.
Вонзился в землю русскую клинок,
и стали дни словами между строк.
8
И стали дни словами между строк…
Рожденные в пороховой пыли,
победный ослепительный итог
они в себе под пулями несли.
В горящей, взрывом скошенной дали,
был каждый – нервов раненых рывок,
бросок вперёд, отчаянный прыжок
недрогнувшей, не рухнувшей земли.
Металл холодный смертной батареи
мне руку жжёт, как слёзы от костра.
Здесь лейтенант Максутов держит берег,
встречая перелётные ветра.
В сказаньях запечатан славный труд,
притронусь сердцем - звуки оживут.
9
Притронусь сердцем - звуки оживут:
зашелестят в стволах немые пули,
знамён горячих запоёт лоскут,
и сопки захлебнутся в гневном гуле.
Оставлены навечно в карауле,
в нас, в каждом русском, павшие живут
- больная совесть и незримый суд,
чтоб с истинных путей мы не свернули.
Околица российская моя,
лежащая в ладонях океана,
о чем вулканы грозные молчат,
захлёстнутые чаутом тумана,
и шелестят заветные леса?
Завоет тундра, пряча голоса.
10
Завоет тундра, пряча голоса,
оленьи тропы под ноги швырнёт.
Внезапная кромешная гроза
обрушит на тебя небесный свод.
Взревёт и захлебнётся вездеход,
и тракта растворится полоса,
обхватят плотно ноги торбаса,
дыханье синим вихрем захлестнёт.
Но ураган потухнет, как недуг.
Познай себя на грани суеты,
преодолей отчаянья испуг
и стань с большим Безмолвием на "ты".
Вершина жизни - скрытый Абсолют,
что ты таишь сознания сосуд.
11
Что ты таишь сознания сосуд?
Спрессованные в сутках расстоянья,
нелепость расставаний, скрип минут,
и мерзлоты студёное дыханье.
Скуластый Север – колыбель молчанья,
неторопливой мудрости маршрут,
меня опять к большим шатрам влекут,
затихнувшим средь белого мерцанья.
Щемящее созвучье – северяне,
растёт из корня снежного – зима,
из доброты, рождённой в испытаньях,
из сплава нервов, воли и ума.
Суровая усмешка на устах
вдруг откровеньем явится в глазах.
12
Вдруг откровеньем явится в глазах
внезапная холодная печаль,
на плечи упадёт колючий страх,
и ночь зашторит звёздную вуаль.
И станет этот свет ослепший жаль,
и краски, что растёрли в белый прах,
я, спотыкаясь, побреду в стихах
в промёрзшую от равнодушья даль.
Враги, они в меня входили молча,
тушили солнце, плавили слова,
пускали в ход свои повадки волчьи,
и долго боль хранила голова.
Разве забудешь, зло не обогнуть,
струной звенящей мой натянут путь.
13
Струной звенящей мой натянут путь
сквозь чуткие сердца моих друзей,
и если их тревогой захлестнуть,
то над землёй взойдёт каскад огней.
От их улыбок, сильных рук теплей
зловещая простуженная жуть
казалась мне, их уз не разомкнуть,
из памяти не удалить корней.
Связала нас заснеженная глушь,
седая твердь без края и границ.
Мы не блуждали в лабиринте душ,
как на маяк мы шли на правду лиц.
Мне дружба – истина, и это – суть,
не оборвать тебя, не зачеркнуть.
14
Не оборвать тебя, не зачеркнуть
любовь, ты шла по кромке голубой,
а кровь в снегах пульсирует, как ртуть,
будь время осиянно над тобой!
Мне не везло, я спорила порой,
и заклинала любящих: « Забудь!»
Тех, кто любил, я не хочу вернуть,
тянулась к тем, кто недоволен мной…
Поставлю свет в кромешную пургу
меня любившим - другу и врагу,
и попрошу простить мне вздорный нрав,
пусть годы судят, кто из нас был прав…
И снизойдёт на душу тишина,
у каждого есть памяти страна.
15 МАГИСТРАЛ- основной сонет
У каждого есть памяти страна,
для глаз чужих сокрытый уголок,
где неудачи, радость и вина
вплелись судьбою в тайнопись дорог.
Мир распахнулся, яростен и строг,
жизнь раскроив на даты, имена,
неведомого рухнула стена,
и стали дни словами между строк.
Притронусь сердцем – звуки оживут,
завоет тундра, пряча голоса,
что ты таишь сознания сосуд -
вдруг откровеньем явится в глазах.
Струной звенящей мой натянут путь,
не оборвать тебя, не зачеркнуть.
1998
Проголосовали
Проголосовали
